Женские истории. Просто о сложном (СИ) - Крынская Юлия
Рита томно вздыхает:
— За две с половиной тысячи?
Виктор парирует:
— А ты посчитай сколько в месяце выходных! С амбициозными планами начальства и в следующем квартале на окладе сидеть будем. Что мне на неделе бобами питаться?
Света прошла к бойлеру и долила в чашку кипятка:
— А ты не сиди. Действуй.
— Так я каждые выходные действую. Девушкам нравится.
— Я про работу, — Света вернулась на место и снова уткнулась в обложки книг на экране.
Но Виктор видел, что она время от времени поглядывает на него и приободрился.
— Слушайте дальше! Лопает, значит, Маша рыбку, ежами закусывает, коктейлем запивает. А я губки её уже на себя примеряю.
— Значит, нравятся губки, как у утки? — хмыкает Рита.
— В определённом смысле, — игриво поводит плечами Виктор. — Я на всякий случай ещё раз в меню заглядываю. В животе урчит от картинок, а я циферки складываю. Ровно в ноль выхожу. «Ты тут доедай, — говорю. — А я пойду с другом побеседую». Возвращаюсь из туалета. Маша довольная. Глаза повеселели от апероля. Я тоже от предвкушения в чудном расположении духа пребываю. Сидим, чилимся. Тут официант с подносом тащится и возле столика нашего притормаживает: «Ваш десерт и латте на кокосовом молоке». Ставит перед Машей торт и чашку. «Какой десерт? — холодею я. — Ты же на диете!». Маша свисток свой надувает и крем с торта ложечкой скрёб-скрёб: «У меня вообще-то сегодня читмил! А торт с кофе я заказала, пока ты в туалете был. Что-то не так?». Улыбаюсь Маше, мол, кушай не подавись, а сам говорю ей: «У тебя помада отпечаталась на подбородке, иди в зеркало посмотрись».
Даня ржёт, Рита со Светой смотрят на Виктора словно по мухе проглотили. А Виктора несёт:
— Думаю, ладно. Вырываю волос из башки и в торт кидаю. Маша возвращается и тарелку с лакомством к себе тянет. Нос морщит: «Витя, смотри! Тут волос!» «Вот тебе и ресторан!» — Зову официанта. Тот про волос услышал, побледнел и за начальством побежал. Администраторша подходит, такая на костюме вся. На груди бейдж: «Алёна». Что, говорит, у вас случилось. Отвечаю с видом оскорблённой добродетели: «Что у вас в десертах волосы повара делают?» Алёна наклоняется, смотрит на волос, на мою причёску. Улыбку проглатывает и говорит: «Действительно, неувязочка. Торт и кофе за счёт ресторана». «Ладно, — ворчу примирительно, — несите счёт!» Алёна уходит. Маша от себя торт отодвигает. Тащу к себе тарелку, сковыриваю волос и заглатываю торт в три куска. Маша лишь вздыхает, потягивая кофе на кокосовом молоке. Официант счёт приносит, сую в папку деньги, и идём с Машей на выход. Всё желание пропало ехать с ней куда-то. Дешёвый гламур! Езжай, говорю, Маша, домой! Короче, чтобы я ещё с какой инстасамкой связался! Да не в жизнь! Буду нормальную девушку искать.
— А какая в твоём представлении нормальная? — спрашивает Света.
«Бинго! — думает Виктор. — Повелась, заинтересовалась!» Он смерил взглядом её фигуру в мешковатом платье и вздохнул:
— Да вот хотя бы ты!
Света улыбается:
— Нет, Витя, извини. Я мужчин, которые матом разговаривают и разные чужие губы по выходным примеряют, не уважаю. А ты в следующий раз карту с собой бери. Или другу позвони, займи. Не в прошлом веке живём. Любишь кататься, люби и саночки возить. Жалко мне Машу. Жениха ей хорошего, а не такого жлоба, как ты.
Моя нечаянная дочь
Дверной звонок вытащил Матвея из постели. На улице завывала метель, на электронном табло часов зелёным светилось 6:00. За стеной соседи, круша мебель, привычно скандалили до четырёх утра. К ним часто приезжала полиция, поэтому Матвей не удивился раннему визиту, решив, что это снова явился участковый.
— Кристина? Ты откуда? — Матвей уставился на бывшую невесту с фингалом и девочкой лет пяти, державшей её за руку. — Это твоя дочь?
— Это твоя дочь! Можно мы войдём?
— Да, конечно! — Матвей посторонился, ошарашенно глядя то на Кристину, то на девочку.
Щёки у обеих раскраснелись от мороза и слёз.
— Помоги ей раздеться, — Кристина скинула с плеча спортивную сумку.
Матвей сел на корточки и улыбнулся недоверчиво разглядывавшей его малышке.
— Привет! Как тебя зовут?
— Катя её зовут. — Кристина повесила на крючок пальто и вынула из его кармана вчетверо сложенный листок. — Вот справка о твоём отцовстве.
Матвея бросило в жар.
— Но как? Ты же утверждала, что это ребёнок твоего «успешного и богатого».
— Соврала. Я тест сразу сделала, — Кристина села на стул и расстегнула молнию на сапоге.
Матвей исподлобья посмотрел на Кристину.
— Вот как! И всё равно поступила, как удобно тебе и твоей маме?
— Ты не будешь драться? — Катя стянула шапку с головы. Растрёпанные светлые волосы сегодня явно не знали расчёски.
— Я за мир во всём мире, — Матвей вздохнул и помог Кате расстегнуть розовый комбинезон.
— По-прежнему берёшь работу на дом? — Кристина кивнула на приоткрывшего один глаз перебинтованного пса в лежанке.
— Работа такая. Принесли в моё дежурство сбитого пса. В клинике сейчас мест нет. Взял домой. В комнате посерьёзней зверь. Спасли недавно…
— Понятно, — Кристина стянула сапоги, и Матвей увидел разлитые синяки на её ногах.
— Что случилось? — Матвей перехватил Кристинин взгляд в сторону кухни. — Вы голодные?
— Мне ничего не полезет кроме кофе, а Катю нужно покормить.
— Холодильник по-холостяцки пуст. Сейчас в основном доставкой пользуюсь. Но точно есть сгущёнка и хлопья. Кофе без вопросов. Проходите.
Матвей включил чайник, насыпал в пиалу хлопья и залил их сгущёнкой.
— Ты ешь кашу? — оглянулся он на дочь. Катя походила на него, тут и справки не надо.
— Можно просто сгущёнку, — она забралась на диван и прижалась к матери.
— Понял, — Матвей ткнул кнопку на кофемашине.
Происходящее напоминало сон. Шесть лет назад Кристина одним днём вычеркнула Матвея из жизни и улетела с новым женихом на юга. Незадавшаяся тёща и до этого не жаловала Матвея, а после отъезда дочери вывалила на его голову ведро словесных помоев. Самыми приличными словами были: голодранец, нищеброд и пацифист.
Заварив кипятком хлопья, Матвей перемешал получившуюся кашу и накрыл пиалу блюдцем. Поставил перед Кристиной кофе и кивнул на сложенный листок.
— Ты, полагаю, не просто так решила мне сообщить об этом спозаранку.
— Не просто. Муж хочет забрать у меня Катю.
— Так покажи ему тест.
Кристина замотала головой:
— Что ты! Он и так хочет меня… убить.
— Сегодня опять убивал, — всхлипнула Катя.
Матвей поставил перед ней кашу.
— Кушай давай.
— Да ты сам сядь, — попросила Кристина. — Просьба у меня. Возьми Катю к себе.
Матвей плюхнулся на стул.
— Что значит «возьми»?
— Вдвоём нам не спрятаться. Вадим нас везде найдёт.
— А мама твоя?
— Матвей, Катя — твоя дочь.
— Это я понял! Что твоя мама? Не может шлифануть зятя, как меня в своё время?
— Его никто не может шлифануть. Я думала переиграю его, но… — Кристина отхлебнула кофе и поморщилась. — Крепкий какой. У меня самолёт скоро. Внизу такси ждёт.
— Не понял.
— Давай выйдем, — Кристина сделала ещё глоток и поднялась. Босая прошла в прихожую и надела сапоги.
Матвей ошарашено наблюдал за ней. Кристина вздохнула.
— Ну что ты так смотришь на меня? Осуждаешь?
— Не в моих правилах.
— Вот и чудесно. Мне нужно уехать на некоторое время. Отца в свидетельстве о рождении я поменяла. Катины документы в сумке.
Матвей зарылся пальцами в волосы:
— Я ничего не понимаю.
— А что тут понимать? — Кристина кивнула на пса. — Кошек и собак спасаешь, пришло время спасти собственную дочь. Матери моей не звони. Вадим будет нас искать у неё. Да и не хочу я оставлять ей Катю.
— Да я не против. Просто всё это неожиданно. Когда ты вернёшься?
— Однажды на рассвете, — Кристина взялась за пальто. — Помоги, рука еле двигается.
