Ребёнок моего мужа (СИ) - Селезнёва Алиса
Прижав голову к стеклу, Лана смотрела на деревья. Они росли по обе стороны от дороги. Чёрные и крючковатые. Словно из сказки про непроходимый лес, Бабу Ягу и Лешего. Разглядывая их кривые, часто сросшиеся ветки, Лана вспоминала детство, а ещё «Морозко», «Белоснежку» и «Спящую красавицу». Все три истории роднило одно: герои, преодолев бесчисленное количество препятствий, поженились и жили долго и счастливо. И в этом заключался величайший обман всех времён и народов, потому как в реальной жизни самые сложные препятствия начинались в аккурат после свадьбы. Расскажи об этом сказочники маленьким девочкам сразу, и всё человечество давно было уже вымерло, ибо девочки, став взрослыми, полным составом отказались бы выходить замуж. А так, следуя за сказкой, они слепо бегут за своим «долго и счастливо» и сегодня и будут бежать до скончания времён, несмотря на плачущих бабушек и матерей, но только те в курсе, где именно «счастливо», а где «долго». Как говорили в старину: «Пока бабы каются, девки замуж собираются. Снова и снова…»
Оглянувшись на тринадцать лет назад, Лана почесала нос и усмехнулась. Она бы к рядам кающихся себя не отнесла. Влад всё же не был плохим мужем. Более того, он был добрым и щедрым. Умел быть милым и заботливым. По сути, он и имел-то только один весомый недостаток. Влад был помешан на детях. Желание иметь детей стало для него маниакальным. На детях он буквально зациклился. И из-за детей были все их ссоры с Ланой. Сначала он давил на неё из-за ЭКО, потом буквально вцепился в Вику, видя в ней последний шанс. Но, как у реки всегда есть устье, так и у всего на свете имеется причина. Если бы тринадцать лет назад, он не отправил на аборт Арину и. если бы у Ланы не было так много проблем со здоровьем, желание иметь ребёнка могло и не обрести такую форму. Даже один из этих факторов не привёл бы к большему ущербу, но оба в совокупности устроили настоящую катастрофу. Влад стал тем, кем стал.
– Ты так долго и громко кричала, что никому его не отдашь, и вот теперь так просто от него отказываешься, – вновь зашипел треклятый внутренний голос. – Выходит, Вика всё-таки победила. Вроде ушла, но всё равно победила.
Лана молча от него отмахнулась и закрыла глаза.
«Время всё лечит, – сказала когда-то давно Лане её классная руководительница. С того момента прошло двадцать лет, и Лана уже забыла, к чему это было произнесено. Вполне возможно, она случайно услышала эту фразу, но всё равно заполнила. – Время залечит любую рану, а если не залечило, значит, прошло мало времени. И пока человек жив, можно всё исправить. Если захотеть… Если захотеть, можно и в космос полететь, а исправить нельзя только смерть…»
– Куда тебя отвезти: к родителям или к Юле?
Размышляя о прожитых годах, Лана не заметила, как белый внедорожник миновал Камский мост и въехал в посеревший город. В Перми было куда чище, чем в Талице. Похоже, снега там выпало в разы меньше, да и дождь не слишком-то сильно упорствовал.
– Так куда тебя отвезти? – настаивал Влад, глядя перед собой. Он остановился на светофоре на пересечении улиц Героев Хасана и Чкалова. Перед Ланой раскинулись три дороги, и она почувствовала себя богатырём, стоящим на распутье.
Решение далось ей тяжело. Со скрипом. Но она пришла к нему сама, пусть и через боль.
– Поехали домой. Влад. Хватит уже друг над другом издеваться.
Глава 26
– То есть вы помирились?
Вальяжно закинув ногу на ногу, Юлька с аппетитом поглощала горячие блинчики с сыром и ветчиной. Лана крутилась у плиты и деловито помешивала на сковородке мелко нашинкованный лук и натёртые на тёрке морковь и свёклу. Сегодня она готовила борщ. Насыщенный, бордово-красный, с телятиной. Такой борщ они с Владом обожали оба. Особенно, если суп только-только сварили и щедро сдобрили свежей зеленью и сметаной. Томатную пасту при этом Лана никогда не использовала, а яркости добивалась другим способом. Смесь из свёклы, моркови и лука она не варила, а жарила, а затем за две-три минуты до готовности картофеля и капусты пересыпала зажарку в кастрюлю, кипятила ещё минут пять и… снимала борщ с огня. Такому секрету её научила свекровь, и он всегда срабатывал. Борщ цвет не терял и был ярким, ароматным и вкусным.
– Да. Мы помирились.
– Ох, ёшки-матрёшки! – Юлька закрыла глаза обеими руками, посидела так с полминуты, а дальше подняла пальцы вверх и отбросила назад заметно отросшую чёлку. – Значит, решили отремонтировать дом, который сожгли до основания?
– Нет, мы решили построить новый дом.
– Иначе говоря, начать всё с чистого листа?
– Что-то в этом роде. Просто… Мы прожили вместе почти тринадцать лет, и за это время было немало хорошего. И это хорошее не так уж легко перечеркнуть, поэтому я хочу дать Владу ещё один шанс. Последний. Дать шанс нам обоим.
Юлька, издав протяжный полустон-полувздох, засунула в рот сразу полблинчика и хорошенько заполировала съеденное добрым глотком чая.
– А спишь ты где?
На секунду оторвавшись от готовки, Лана повернулась к плите спиной и многозначительно подняла на подругу правую бровь.
– Не с ним, если ты об этом.
– С этого и надо было начинать! Теперь до меня дошло. Не зря ж я получила два высших образования! У вас новый конфетно-букетный период. Этакий дубль два. Влад наверняка приходит домой с цветами и шоколадом, потом вы идёте смотреть в гостиную кино, а после он провожает тебя до твоей спальни. Всё как в первый месяц отношений. – Юлька несколько раз осуждающе пощёлкала языком и даже головой покачала, как старая бабка у подъезда на лавочке. – Я всегда говорила Максу: вы с Владом те ещё извращенцы.
Лана тоненько засмеялась и, чуть убавив под кастрюлей газ, принялась мелко резать капусту.
– Но я никак ваше примирение комментировать не буду. Твоё дело, и твоя жизнь.
– И я за это очень тебе благодарна.
Юлька сделала вид, что запечатывает рот на замок и выбрасывает ключ под стол. Справа от неё лежали Ланин паспорт и телефон, около ног покоился фиолетовый чемодан с вещами из Санкт-Петербурга.
– Расскажи, как сама живёшь? Что нового? Как работа?
– Пока я вольный художник. То тут, то там. До мая репетиторством позанимаюсь, а дальше посмотрим.
– Может, в мою фирму устроишься?
Юлька скривилась и выдохнула тонкую струю воздуха.
– Нет. Пока хочу пожить для себя.
– Ну, и правильно. Я тоже пока на «удалёнке» сижу. Страшно из дома выходить в таком виде. – Лана досадливо показала на следы, оставленные оспинами, и тоже пощёлкала языком. – И надо же было этой старухе ко мне своего ребёнка посадить. Вот сколько мне теперь такой «несравненно прекрасной» ходить? Год?
Юлька откинулась на стул и вытянула под столом ноги. На ней были её любимые синие джинсы с драными коленями и обтягивающая водолазка цвета «кофе с молоком»
– Не переживай! До свадьбы заживут, – со знанием дела проговорила она. – Не удивлюсь, если вы ещё и её сыграете. А что, сейчас обновлять клятвы после десяти лет брака считается дико модным. Снимите видео, закинете в Ютубчик, заведёте свой канал. Популярными станете… До жути.
Лана снова похихикала. Настроение у неё сегодня было на пять с плюсом. Все раздражители, наконец-то, сгинули, и она могла дышать спокойно и полной грудью.
– Ну, а с Валей что решила? И с Александрой Фёдоровной?
Лана резко вскинула голову и вновь повернулась к деревянной доске, на которой высокой белой горкой лежала капуста. Следующие пять минут она ожесточённо её стругала. В воздухе были слышны только удары металла о дерево.
– Ясно, – протянула Юлька и с чувством почесала колено. – С другой стороны, Валя и без того слюной подавится, когда узнает, что вы помирились. А всё, что она там напридумывала и рассказала другим, на самом деле от первого до последнего слова пустой звук. Значит, Валя у нас кто? Правильно! Валя у нас дура, лгунья и сплетница.
– Мне всё равно.
– Да я понимаю! Мне тоже, – приложила Китайгородская ладонь к груди, – но ты только представь, как она расстроится.
