Любовь на осколках измены - Надежда Юрьевна Волгина
Глава 40
Я уже отъехала от здания, но всё еще не могла избавиться от мыслей об Алине. Чем продиктована ее вредность? Симпатией к Максиму? Это я еще могу понять – тут рулит банальная ревность, хоть и почти на пустом месте. Почти, потому что всё, что обо мне или о нас рассказывают в кулуарах компании, высосано из пальца. Между нами что-то определенно есть, но об этом никто из посторонних не знает.
А ее пренебрежение к неквалифицированному труду… Одно то, что я машу тряпкой, не делает меня ниже Алины. Или делает? Ведь я и сама так думаю, иначе, почему до сих пор не призналась Глебу, кем и где работаю. Стыдно? Боюсь, что сын будет стыдиться меня? Тогда, какое право я имею злиться за это на Алину?
Рингтон телефона отвлек от невеселых мыслей. Звонил Максим, причем впервые.
– Алло, – ответила я.
– Ты далеко?
– Не очень, – отозвалась я.
– Можешь вернуться в офис?
– Зачем? Что-то случилось?
– Давай, не по телефону…
– Хорошо, сейчас подъеду.
– Жду, – отключился он.
И что это было? Тон сухой до оскомины. Ни намека на приветствие. Я чем-то провинилась перед ним? Допустила какую-то ошибку в работе? Вроде нет…
Теряясь в догадках, я вернулась к высотке. Пока поднималась в лифте, разволновалась не на шутку.
В приемной меня встретила всё та же Алина, и взгляд у нее был такой, мол, а ты что тут забыла? Если бы не такой взгляд, я бы, возможно, что-то сказала девушке. Ну а так, молча проследовала в кабинет начальника. Молча и быстро, Алина и среагировать не успела.
– Вызывали, Максим Геннадьевич? – встретила я внимательный взгляд Филиппова, не забыв плотно прикрыть за собой дверь. Догадывалась, что слух Алины сейчас обострился до предела. Ну и говорить старалась тише.
– Брось ты это официоз, – скривился Максим. – Присядь, – кивнул на стул.
Я подчинилась, всё еще ломая голову, зачем он меня вернул.
– Шараповой ты помогла с делом об уменьшении размера алиментов?
В первый момент я не сообразила, кто такая Шарапова. И только потом до меня дошло, что такая теперь фамилия у Дины.
– Помогла – громко сказано, – улыбнулась я.
Значит, информация дошла до Филиппова. Интересно, кто ему сообщил? Сама Дина? Почему меня не предупредила?
– И всё же? – буравил меня взглядом Максим.
– Просто я заметила то, на что она не обратила внимания, – пожала я плечами. – Мелочи.
– Мелочи, говоришь? – задумчиво рассматривал меня Максим.
Сегодня он словно был другим человеком. С трудом верилось, что это с ним я целовалась вчера. Да еще как целовалась!
– А ты знаешь, что самое главное в хорошем юристе? – спросил Максим через пару минут молчания.
– Образование, квалификация, опыт…
– А еще глубокие знания права, – кивнул Максим и тут же заявил: – Чушь всё это собачья. Главное – это точность и внимательность ИМЕННО к мелочам, как ты выразилась.
– Правда, что ли? – не сдержала я ехидства. – Тогда, почему же вы, Максим Геннадьевич, не взяли меня младшим юристом без всего того, что я перечислила ранее?
– Потому что действовал по шаблону, не зная тебя толком, – ни капли не смутился он.
– А теперь знаешь? – тихо уточнила я, вспомнив, что к нашему разговору могут прислушиваться.
– Намного лучше, чем ты думаешь, – улыбнулся он.
Это сейчас был намек? Не на вчерашнее ли? Я почувствовала, как лицо мое заливает краска. Не стыда, а смущения. И низ живота отчего-то потяжелел. Вот уж совсем неуместная реакция.
– Так вот, – продолжил Максим, – если бы не эта мелочь, как ты выразилась, то дело мы бы проиграли, а двое несовершеннолетних детей остались бы без материальной поддержки со стороны отца. Но ты нашла зацепку, которая и решила исход дела.
– Думаю, они бы и сами…
– А вот думать тут, Алёна, позволь мне, – перебил меня Максим, правда с улыбкой. – Иди в отдел кадров и оформляйся на должность младшего юриста. С завтрашнего дня ты не работаешь уборщицей.
А вот такого я не ожидала. И пока еще не понимала, рада ли.
– Что с лицом? Ты не рада? – удивился Максим.
– Сама не знаю, – честно ответила я. – Это ведь работа на целый день.
– И что? У тебя есть маленькие дети, о которых я ничего не знаю? – почему-то развеселился он.
– Нет, но…
– Никаких «но», Алёна Игоревна! – повысил он голос, и снова я подумала, что нас может услышать Алина. – Идите и оформляйтесь на новую должность. И теперь о своей работе ты можешь рассказать сыну, – тише добавил Макс и подмигнул мне.
Кем работаю, рассказать могу, а вот кто мой начальник… С этой подробностью мне не хотелось спешить. Понимала я и то, что чем дольше скрываю от Глеба правду, тем тяжелее будет во всем сознаваться. Так может лучше сделать это сейчас? Нет, сейчас я не готова. Да и одна ложь уже повлекла за собой вторую и третью.
В отделе кадров меня встретили с интересом. Сразу стало понятно, что многие уже в курсе. Вот это скорость разлёта новостей!
– Рада за вас, Алёна Игоревна, – поприветствовала меня Клара Мансуровна.
А по ее виду и не скажешь. Улыбка скупая, глаза колючие… Она явно считает, что этой должности я не заслужила. И, как и многие, она думает, что дали мне ее благодаря чему-то другому, а не моему профессионализму.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила я.
– Впервые у нас уборщица делает такую головокружительную карьеру, – в голосе Клары Мансуровны послышалась издевка.
– А я и не на уборщицу училась когда-то, – не смогла я промолчать.
– Вот именно – когда-то… Ознакомьтесь с приказом, – сменила кадровик тему, чему я была только рада. Продолжи она меня укалывать, не известно, чем бы закончилась наша словесная баталия.
С завтрашнего дня я буду работать как и большинство людей – с десяти до семи, с часом перерыва на обед. Два выходных в неделю, оплачиваемый отпуск… И больше всего порадовала зарплата. Теперь я смогу попробовать откладывать деньги, чтобы рассчитаться с Максимом и накопить на аренду жилья в будущем.
Наверное, это дело стоит отметить. По пути домой я заехала в кондитерскую за тортом. Ну и вечером я расскажу сыну хотя бы половину правды. Сама устала от собственного вранья.
Глава 41
Глеб явился из школы в приподнятом настроении.
– Мам, я контрольную по математике на пять сделал, – похвастался он. – Учительница меня похвалила.
– Отлично! – обрадовалась я.
Еще недавно его отметки по математике скатились сначала на слабую четверку, а потом вообще балансировали на грани тройки. Как ни крути, а когда в семье нелады, прежде всего это сказывается на детях.
Я поставила на стол торт «Графские развалины». Глеб его обожает.
– О, это в честь моей пятерки? – удивился сын. – А ты как про нее узнала?
– Никак, – рассмеялась я. – Не слишком ли жирно за каждую пятерку тебе торт покупать?
– Тогда что у нас за праздник?
– Праздник, что я утроилась на отличную работу. Младшим юристом.
– Супер! – восхитился Глеб, не отрывая взгляда от торта. – Может, сначала чай попьем, а обед потом?
– Можно, – сегодня я была согласна на все.
– Ты в той же фирме будешь работать, где работала администратором? – Глеб налил в чайник
