Преследуемая тенью - Мишель Хёрд

Я поднимаю бровь, и мне не нравится, когда в груди возникает чувство разочарования.

Почему меня волнует, привязывается ли она ко мне или нет?

Пока я смотрю, как она чистит картошку, мое сердце начинает биться быстрее, пока я осмысливаю происходящее.

Черт.

Не надо, Ренцо.

Подняв руку, я вытираю ладонью лицо, глубоко вдыхая.

Нравится ли мне эта женщина?

Нет, с чего бы это?

Желая проверить нежелательную теорию, я встаю и двигаюсь вдоль острова. Глаза Скайлер останавливаются на мне, и она откладывает картофель и нож на стойку.

Она не делает ни шагу назад, когда я останавливаюсь перед ней.

Смотря на нее, я сосредоточился на том, что она заставляет меня чувствовать, в то же время вбирая в себя каждый сантиметр ее прекрасного лица.

Первое, что я замечаю, - это то, что между нами возникает притяжение.

Оно одностороннее?

Притяжение быстро сменяется желанием прикоснуться к ней.

Подняв руку, я провожу пальцем по ее челюсти. Ее губы раздвигаются в ответ на мое прикосновение, но я не могу прочесть ее взгляд.

Нравится ли мне эта женщина?

Да.

Это осознание заставляет меня отдернуть от нее руку.

Она мягко спрашивает: — Что-то не так?

Да. Это чертовски неправильно. Этого не должно было случиться.

— Блять, Франко, — бормочу я.

Это из-за семени, которое он заронил, когда упомянул, что я должен на ней жениться.

Она качает головой, на ее лбу появляется хмурая складка. — Я не понимаю.

Отстранившись от нее, пока я не сделал то, о чем потом буду жалеть, я выхожу из кухни и направляюсь в свою спальню.

Я захлопываю за собой дверь и, запустив пальцы в волосы, делаю глубокий вдох.

Что, черт возьми, мне теперь делать?

Я начинаю расхаживать взад-вперед перед кроватью, анализируя свои вновь открывшиеся чувства.

Конечно, мне и раньше нравились женщины, но никогда - те, которых я планировал оставить на всю оставшуюся жизнь.

Последую ли я совету Франко и женюсь на ней? Брак по принуждению сработал для Анджело, и Виттория научилась его любить.

Да, но он не превратил ее жизнь в ад. Анджело сделал все, что было в его силах, чтобы завоевать жену.

— Черт, — бормочу я, сердце бьется все быстрее и быстрее. — Я должен перестать заботиться о ней.

Это все еще на ранних стадиях. Я могу просто перестать ее любить.

Я прячусь в своей спальне, пока не убеждаюсь, что она закончила готовить и есть, и к тому времени, как открываю дверь, я уже уверен, что контролирую свои эмоции.

Ты ее похититель и ничего больше.

У тебя все получится.

Я продолжаю свою небольшую ободряющую речь, спускаясь по лестнице, и когда я дохожу до кухни, ветерок привлекает мое внимание к открытым раздвижным дверям в столовой.

Когда я вижу Скайлер, облокотившуюся на стеклянные перила балкона, мое сердце замирает в груди, и я бросаюсь в бег.

Я хватаю ее сзади, прежде чем она успевает попытаться перелезть, и оттаскиваю от перил.

— Господи! — задыхается она.

Мне не требуется никаких усилий, чтобы повалить ее на пол и при этом не причинить ей вреда.

Мои пальцы обхватывают ее шею, чтобы удержать ее на месте, и с колотящимся в груди сердцем я рычу: — Какого черта ты делаешь?

Ее руки взлетают вверх и хватают меня за запястье, ее глаза расширены от шока. — Ничего!

Мой голос охрип, когда я говорю: — Если ты думаешь, что прыжок все решит, ты сильно ошибаешься.

— Я не собиралась прыгать, — говорит она. — Я просто смотрела на движение внизу. Двадцать семь! Там было двадцать семь желтых такси.

Черт. Мое сердце.

Ветер подхватывает ее платье, раздувая его по телу и открывая мне прекрасный вид на ее черные трусики.

Я опускаюсь на задницу и глубоко вдыхаю, пока мои глаза сосредоточены на ней.

Скайлер садится и опускает платье, ее лицо бледное от испуга, который я только что ей устроил.

Когда ее глаза встречаются с моими, она говорит мягким тоном: — Прости. Я не хотела тебя напугать. Я бы никогда не сделала ничего подобного.

Мое сердцебиение не замедляется, а, наоборот, продолжает биться о ребра.

Дыхание срывается с губ, и прежде чем я успеваю остановить себя, я снова бросаюсь вперед. Схватив Скайлер за плечи, я заставляю ее отступить назад. Моя рука перемещается за ее голову, чтобы она не ударилась ею об пол, и через секунду мой рот впивается в ее.

Глава 27

Скайлер

Я все еще оправляюсь от сердечного приступа, который только что устроил мне Ренцо, как вдруг он снова бросается вперед. Меня отбрасывает назад, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, его рот впивается в мой.

Мое сознание обрывается, и я даже не могу вздохнуть.

Я хотела заставить его заботиться обо мне, но не ожидала, что мой план сработает так быстро. Черт, все, что я сделала, - это улыбнулась ему и проявила немного интереса.

Его губы жадно прижимаются к моим, и это невероятно приятно.

Черт. Никаких чувств, женщина. Это не романтика. Это твой билет на свободу.

Мне требуется чертовски много усилий, чтобы вспомнить свой план, и, продолжая действовать, я обвиваю его шею руками.

Ренцо наклоняет голову, и, когда его зубы касаются моей нижней губы, поцелуй превращается в дикую силу, которая грозит захлестнуть меня.

Святое дерьмо. Сосредоточься.

Его язык проносится по моему рту, и мой живот сильно сжимается, а в животе вспыхивает калейдоскоп бабочек.

Вместо того чтобы приложить усилия, чтобы ответить на поцелуй, он просто случается, и не успеваю я опомниться, как теряюсь. Его тело прижимается к моему, и от этого во мне нарастают предвкушение и потребность.

Этот мужчина - как яблоко в Эдемском саду, и, подобно Еве, я испытываю искушение откусить кусочек.

Мои зубы прикусывают его нижнюю губу, а мой язык вступает в борьбу с его языком.

Его притягательный аромат наполняет воздух, которым я дышу.

Его твердый член прижимается к моему бедру.

Его рот околдовывает меня до тех пор, пока мой план не исчезает из виду, и я сосредотачиваюсь только на том, как хорошо мне с ним целоваться.

Обхватив одной рукой мою шею, другой он движется вниз по правой стороне моего тела, пока не достигает обнаженной кожи внешней стороны бедра.

От его прикосновения по мне пробегают мурашки, и я перемещаю руки по бокам его челюсти. Наши губы сжимаются, а языки соприкасаются, создавая такое сильное трение, что я не уверена, что смогу сейчас вспомнить свое имя.

Его рука движется вверх, и когда его пальцы касаются шрама от операции, он отстраняется, как будто я только что обожгла его.

Все происходит так быстро. В одну секунду он поглощает меня, а в следующую встает и уходит.

Я остаюсь лежать на полу балкона и моргать, как идиотка.

Что это было, черт возьми?

Я говорю не о том, что он ушел. Я говорю о том,