Мой палач. Реквием (СИ) - Екатерина Ромеро
Ревную ли я Беса? Да, безумно, и меня аж передергивает, когда я представляю, как он другую целовал, ласкал другую, а со мной, как с собакой всегда, но хуже другое.
От другой женщины Тимур захотел иметь ребенка, а от меня…нет. Наша Амели ему не нужна оказалась, хотя она бы тоже любила его. Любила бы папу, любила бы жизнь, если бы осталась в живых.
Глава 22
Я не верю. Не могу просто поверить в то, что Ася родила от меня.
Дочь. Она говорит о ней мне, тогда как у меня не нет никаких фактов ее существования. Совсем, даже примерных.
Только когда мотылек детали начала рассказывать я понял, что моя девочка не бредит и не врет. Незачем ей врать, да и не соврешь так, дрожа от горя всем телом, поэтому я просто начинаю копать. Хоть что-то, любые факты и вскоре я их получаю:
— Не тяни, Виктор! Я сдохну уже скоро, что ты нарыл, говори!
— Ася была беременна. Если по срокам смотреть, то уже тогда, когда сбегала из дома, носила ребенка. От тебя, Тимур.
Виктор выкладывает факты, которые как ножом по сердцу меня режут. Не врала она мне. Моя девочка правду мне пыталась сказать, тогда как я бредом все ее слова воспринимал. Думал лжет, манипулирует, а она не врала! Правду говорила. Дочь. У нас ребенок был. Наша дочь с ней. Наша маленькая дочь.
— Черт…
— Пробили по камерам, водитель автобуса нашелся, в общем, Ася тогда после пожара сбежала на край страны, можно сказать. В забытую деревню уехала. Жила с одной теткой, которая взяла ее под крыло. Я говорил с ней, нормальная баба. Я тогда Асе деньги в больницу приносил после казни, помнишь, ты давал. Так вот, она их не тратила тогда, вероятно, на них и жила.
Сцепляю кулаки блядь, как же больно. Почему?! Ася, почему ты мне сказала, что ребенка моего носишь? Боялась. Вот ответ, и так знаю. Не доверяла она мне, а сейчас еще хуже стало. В миллион раз.
— Дальше.
— Эта тетка рассказала, что Ася родила ребенка в районной больнице, девочку кило девятьсот. Записана, как Амелия Васильевна Голубева. Проверил, это правда. Там наворотили с бумагами, фальшивые документы конечно, но это была точно Ася. Она родила девочку. От тебя.
Усмехаюсь, даже отчество не оставила. Вообще нихера не оставила ребенку от меня.
Перевожу взгляд на Виктора. Мне хочется крушить все вокруг.
— Только не спрашивай, почему мы раньше не начали копать! Я вообще к вам не лез. Когда Ася сбежала, ты сам тогда орал как ненормальный, что о ней ничего не хочешь знать.
— Знаю…блядь, я знаю! Что с ребенком случилось? Где моя дочь?
— Ася не писала заявление, есть только показания свидетелей. Ребенок пропал прямо с роддома спустя два часа после рождения. По словам врача ее, Ася за молочной смесью вышла на пару минут буквально, а когда вернулась, ребенка уже не было в кроватке. Только одеяло и игрушка, залитая кровью. Похоже, кто-то с ножом приходил или с кинжалом. Судя по словам свидетелей, там крови была целая река, от пулевого бы столько не осталось.
Сжимаю стакан так, что тот аж хрустит в руке. Господи, Ася! Почему, кто посмел…
— Тело…тело ребенка нашли?
— Нет. Никто и не искал, похоже. Дело быстро закрыли. Ася тогда сразу уехала. Если даты сравнивать, то уже следующим утром она была здесь. Под твоими воротами.
Ее не пустили. Ты сам приказал никого не пускать и не звонить тебе. Ты был на войне Тимур, тебя никто там не трогал. Я был у Ксюши своей. Так бы пустил ее конечно, но меня не было. Антон тогда стоял на охране, помнишь? Уволили уже давно его. Он мне ничего не говорил про девушку.
— Она приходила тогда…приходила. Ко мне.
В груди сильно жжет, не могу никак успокоиться. Отряхнув осколки стекла с руки, беру второй стакан и наливаю доверху коньяк. Выпиваю залпом, после чего Виктор тут же бутылку убирает от меня.
— Что ты творишь, совсем уже поехал? Мне хватило прошлого раза. Тебе нельзя пить Тимур. Нельзя, понимаешь?
— Отвали! Отвали от меня!
Отталкиваю его, хватаясь за голову.
Не врала. Ася правду все это время говорила.
Есть у нас дочь. Наш ребенок. Была, точнее. Девочка, наша маленькая Амели, которую кто-то посмел тронуть. Кто-то мертвый уже это сделал, ведь если он живой, я его лично…голыми руками задавлю.
— Кто это сделал, Виктор…кто?
— Не знаю. Никаких следов нет. Отделение старое, камер никаких, на входе тоже барахлила. Да и время уже прошло. Там половина персонала в больнице сменилась. Уже всех опросили. Ничего нет. Никаких зацепок. Ребенок больше нигде не мелькал с таким именем. Больницы, детские дома мы уже все в стране обрыли. Нет такой девочки Амелии Синициной, даже похожей, и я думаю, что ее уже и правда в живых давно нет. Мне жаль, Тимур, кто бы это не сотворил. Каким бы ты зверем не был, ребенок ваш ни в чем не виноват.
Слезы подбираются к глазам и я резко опускаю голову. Я свою дочь даже не видел, и мне сдохнуть хочется, а Асе какого. Все это время…Не зря она все про могилы говорит. И меня в этом винит, меня! Господи.
— Уйди. Оставь меня. Выйди, Виктор.
— Слушай, мы еще будем искать. Может что-то…
— Пошел вон, я сказал!
Ору на него, а больно мне. И еще мне хреново от того, что Асю не понимал столько дней. Я о дочери знаю всего несколько минут, и мне хуево от того, что с ней случилось, а Ася….Господи, как она вообще выжила? Как моя девочка могла жить с этим? Она же приходила ко мне тогда.
Приходила, а я, где был я?! Где черт возьми, где меня носило? На другой части света. Подальше от нее. Не видеть, не знать, я думал, так будет лучше для нее, для нас. Я не искал Асю, сдыхал, но не искал, думал перегорит, пока время утекало. Что я наделал. Что я, блядь, наделал?!
После того ада нам с Асей дали шанс все исправить, мне шанс дали, а я его проебал. Ася уже беременной от меня была, будучи в моем доме, а я не знал. Не предполагал даже! Наша дочь должна была исправить все, а я не уберег ее. Я никого не уберег.
