Миражи - Оксана Хващевская

Юля не проронила ни слова, пока они шли по деревне, да и потом, когда перешли плотину и оказались на территории усадьбы, продолжала молчать.

Они поднялись по старой каменной лестнице к ротонде и присели на верхней ступени.

Во влажной и душистой вечерней тишине звенели и переливались трели соловья. Над ними смыкали ветки вековые деревья, молодые листики которых трепал ветерок. Благодатным и прекрасным был этот вечер, а в душе царило смятение. Юля сидела, сжимая ладони, отвернувшись от Старовойтова, пытаясь скрыть и дрожание губ, и слезы, которые опаляли ресницы. Она старалась справиться с эмоциями, придать лицу безмятежное выражение, но не могла.

— Ариан, прости грубость моих родственников, они… Они переживают за меня, — только и смогла сказать девушка, через какое-то время совладев с собой, нарушив тем самым затянувшееся молчание. — Да, я сама виновата, веду себя неподобающим образом! Они все в шоке, я всегда была примерной девочкой, а тут…

— Юль, пожалуйста, не надо, — перебил ее парень. — Я все понимаю! Это я виноват. Мне все же стоит с ними поговорить. Они все не так понимают.

— Нет, — перебила его девушка. — Не надо, я не хочу. Ничего не надо, потом я сама во всем разберусь, а пока просто побудь здесь еще несколько дней. Это все, что мне сейчас нужно. Потом… Все как-нибудь устроится…

— Юль, — Ариан тяжело вздохнул. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, я не могу Ариан, пожалуйста, пойми меня и не спрашивай! — попросила она, и слезинки все же покатились по щекам.

— Хорошо, моя маленькая подружка, — только и сказал парень. Осторожно двумя пальцами поворачивая к себе ее лицо и вытирая мокрые щеки. — Мы не пойдем в деревню, если хочешь, останемся в усадьбе! У меня в запасе много интересного об этих местах, да и посмотреть еще есть что! Вот, например, мы ж с тобой не были в старых оранжереях, а мне, если честно, интересно, как там все устроено. Предлагаю подняться в дом, выпить кофе, а потом отправиться гулять, согласна?

Юлька слабо улыбнулась и кивнула, парень поднялся и, протянув ей руку, помог встать.

Несколько следующих дней, как Ариан и обещал, они провели в Сиренево. Он действительно знал многое об усадьбе, рассказывая не только то, что узнал от Анастасии Александровны, но и от родных, которые до революции любили гостить у своих друзей. Старовойтовым обычно отводили весь флигель, и они, бывало, жили здесь все лето, а то оставались и до зимы. Рассказывал о вечерах и званых обедах, что устраивались в усадьбе. Всевозможных играх, которые любили не только дети, но и взрослые. О тихих семейных вечерах у камина, прогулках верхом и катаниях с горки. Увлекаясь, парень переходил от истории семьи Четвертинских к своей собственной, и она была не менее увлекательна. У них интересовались и изучали родословную на уровне архивов и всевозможных запросов, переписки и личных встреч. Ариан с легкостью вспоминал своего прадеда, поведав о его подвигах во время Первой мировой войны. И о том, как они жили в эмиграции, с чего начинали в Европе.

Его рассказы были увлекательны и совершенно невероятны, и даже здесь, в Сиренево, среди руин той эпохи, до конца не верилось, что все это происходило на самом деле.

Но еще больше Юльке нравилось исследовать здания и строения, которые располагались на территории имения. Каждый раз, когда Ариан открывал очередную дверь, она с каким-то детским восторгом ожидала сюрприза и радовалась, если им действительно удавалось отыскать что-то из давнего времени, даже если это был всего лишь осколок старого изразца или плитки, дверная ручка или ржавый шпингалет. Юле все это казалось бесценным сокровищем, которое она собирала и уносила в зимний сад. Будучи по специальности архитектором-реставратором, Ариан много рассказывал о том, как и из чего строили дом, как они собираются его возвращать к жизни. Делился планами о будущем Сиренево, каким оно непременно станет лет через пять. Эти несколько дней Старовойтов много говорил, но каждый раз, когда, оборачиваясь, смотрел на Юльку, сердце его сжималось от нежности и боли. Ариан о многом говорил, но мысли его были только о ней. Он переживал и не знал, как ее оставить. И это давило, не давая покоя. Он чувствовал себя в ответе за нее, более того, терзало какое-то неясное чувство вины. Выходило так, будто он, войдя в ее жизнь, перевернул все с ног на голову, а теперь собирался уехать и вернуться к своей прежней жизни, но что же делать ей, как жить дальше? Юля храбрилась и улыбалась, не вспоминая о доме и родных, а между тем она даже телефон с собой не взяла. Ариан понимал, то, что происходит, это самообман, иллюзия, просто мираж, за которым девушка привычно пытается спрятаться, но это ведь не может длиться вечно! Юле нельзя здесь оставаться, Ариан был в этом абсолютно уверен, и мог помочь ей устроиться в Москве. Только не знал, как сказать об этом, да и очень сомневался, что она согласится.

Несмотря на это, был решительно настроен поговорить с ней. После полудня, когда они, гуляя по территории усадьбы, присели отдохнуть в прохладной тени деревьев, парень открыл рот, чтобы приступить к главному, и вдруг услышал крик. На другом берегу реки кто-то отчаянно звал Юлю.

Шарапова вздрогнула и обернулась к Ариану. Он поднялся и пошел по аллее.

— Это Шурка, — сказала она и вскочила с лавочки, побежав вслед за парнем. Нагнав, девушка вцепилась в его ладонь и потом, кажется, так и не отпускала ее.

Спустившись к реке, они увидели, как ее подружка перебежала плотину и, остановившись, собралась было снова закричать, но заметила их и передумала.

Калинина шла, тяжело ступая и размахивая руками.

Она подошла к ним и вскинула голову.

Сердце у Шараповой ухнуло куда-то вниз, подружка еще ничего не сказала, но она уже знала, дома случилось что-то страшное. Девушка смотрела расширенными от ужаса глазами на подругу и бледнела все сильнее.

— Юль, тебе надо домой! — наконец произнесла Шурка. — Твой дед умер!

Глава 11

До Юли не сразу дошел смысл сказанного, она стояла, глядя на подругу, чувствуя, как что-то страшное обрушивается на нее, оглушая, сбивая с ног. Пение птиц и солнечный свет майского дня в одно мгновение померкли. Девушка покачнулась и медленно поднесла ладонь к губам, словно пытаясь заглушить крик, рвущийся из груди. Ариан