А. Мередит Уолтерс - Свет во тьме (ЛП)

— Это из-за Джейка? Потому что я согласилась пойти с ним лишь потому, что он загнал меня в ловушку. Он не нравится мне так... — начала я, и Дэнни покачал головой.

— Это не имеет ничего общего с Джейком и абсолютно точно с чертовым Клэем, — выплюнул он злобно. Вау, откуда это исходит?

— Дэнни, — тихо предупредила Рэйчел. Я смотрела между ними двумя, разочаровываясь из-за отсутствия у них веры в меня.

— Слушайте, вы двое, перестань сходить с ума из-за этого. Я скажу вам то же самое, что и моим родителям - это похороны. Я собираюсь отдать дать уважения Лисе. Человеку, о котором я сильно заботилась. Перестаньте все вращать вокруг Клэя - это смешно и больше чем неуважительно, — ругала я их.

У Рэйчел хватило порядочности выглядеть сокрушенной. С другой стороны Дэниел смотрел на меня воинственно.

— Не веди себя так, будто то, что ты увидишь Клэя, не выворачивает твою голову, Мэгс. Ты забыла, что это мы с Рэйчел те, кто сидел здесь день за днем, пока ты разваливалась на части из-за этого парня. Знаю, для него это трудно. Но я чертовски надеюсь, чтобы его здесь не было. Потому что я беспокоюсь о том, что это сделает с тобой.

Я прикусила язык, чтобы не ответить злобным комментарием, который хотел вылететь из моего рта.

— Боже, дай мне небольшую поблажку. Из-за тебя я чувствую себя жалкой, — пробормотала я. Рэйчел послала своему парню мрачный взгляд, прежде чем повернуться ко мне.

— Мы не хотели, чтобы ты так себя чувствовала. И Дэниел так красноречиво пытается сказать, что мы беспокоимся о тебе.

Я в отчаянии подняла руки в воздух.

— Перестаньте беспокоиться! — сказала я громче, чем хотела.

Дэниел пересек комнату и обнял меня рукой за плечо. Затем наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Невозможно, малышка. Мы любим тебя, — сказал он тепло, и любое раздражение, которое я чувствовала, растаяло. Чертов Дэниел Лоу, и его тупая заботливая задница.

— Я тоже тебя люблю, ты, сукин сын, — проворчала я, толкая его локтем в бок. И я знала, что была счастлива, потому что у меня так много людей, которые меня любят. Я лишь желала, чтобы Клэй чувствовал то же самое.

ГЛАВА 11

— Клэй —

Диван начал убивать мою спину. Три ночи сна на жестких подушках, и я буду ходить, согнувшись, весь день. Хорошо, да, у меня есть идеально хорошая кровать наверху в моей комнате, но я еще не был готов туда подняться.

Поэтому, возможно, я был трусом, но я просто не был готов открыть дверь и столкнуться с тысячью воспоминаний в пределах этих четырех стен. Вернуться назад в Дэвидсон было достаточно трудно. Каждая улица, каждый магазин, каждое глупое дерево несло с собой дюжину воспоминаний о человеке, которого я оставил позади. И это, правда, отстойно. Я на самом деле хотел уехать. Это было намного сложнее, чем я думал, это будет.

Я знал, это будет трудно. Было тяжело смотреть на горе Руби. Она едва ела, и я знал, она не спит. Я слышал, как она ходит наверху всю ночь. Казалось, прошла вечность, прежде чем она оделась утром.

Моя чрезмерно усердная тетя уменьшилась до человека, который полностью лишился жизни. И если она не смирилась со смертью Лисы, какой у меня есть шанс?

Я разговаривал с доктором Тоддом каждый день, как и обещал. Он не звучал особенно обеспокоенно, когда я упомянул, какой сложной оказалась эта поездка. Он просто позволил мне проверить мои навыки преодоления на практике. Хотя вчера он предложил звонить два раза в день, а не один. Он также рекомендовал мне поговорить с Джином - моим консультантом в центре по злоупотреблению запрещенными веществами.

Я еще не сделал этого. Я чувствовал, что избегаю этого. И сегодня я должен сосредоточиться на Руби и похоронах, и пройти через это, не сделав ничего глупого.

Потому что каждую ночь я лежал на диване, слушал звуки шагов Руби и хотел кричать. Я был так чертовски зол. Зол из-за Лисы, которая заснула за рулем. Зол из-за Руби, потому что она разваливалась на части. Зол на себя за то, что все это чувствую.

Я так сильно хотел порезать себя, что практически чувствовал это. Были времена, когда я обнаруживал себя на кухне, мои пальцы болели от того, чтобы дотянуться до ножа или ножниц. Заставлять себя покинуть комнату и уходить от того, что издевалось надо мной, становилось все труднее и труднее. Обычно я заканчивал тем, что вытаскивал свой дневник и часам писал в нем. Хорошо, может, это и не было бесполезное упражнение, потому что оно помогало (в чем я никогда не признаюсь вслух).

Но я был истощен и плохо себя чувствовал. Я должен был столько всего сделать сегодня. Через несколько часов мне надо добраться до церкви и убедиться, что все готово. Директор похоронного бюро будет заниматься большинством договоренностей, но я хотел удостовериться, что все было так, как и должно было быть. После церкви будет служба захоронения, которую будут сопровождать друзья и семья.

Я надрывал задницу, убираясь здесь. Поставщик еды приедет позже, чтобы привезти ее. Я спланировал все до малейшей детали. Занятость помогала мне. У меня была возможность отключить эмоции, которые, в противном случае, съели бы меня живьем. Сейчас я действовал на автопилоте и был счастлив это делать.

У меня будет время позже, чтобы справиться с собственным горем. Прямо сейчас я должен заботиться о Руби и пережить этот день.

Я поднялся, вращая головой, чтобы расслабить судорогу в шее. Диван может быть использован как форма пыток. Я случайно столкнул очки Лисы на пол с их места на кофейном столике.

Они все еще были здесь. Так же как и полупустая чашка кофе. На ободке уже начала расти плесень, но когда я попытался убрать ее, Руби сошла с ума. Так что я оставил ее в покое. Поднимая телефон, я проверил время.

Черт, уже одиннадцать тридцать. Я должен выдвигаться. Я открыл свой чемодан и вытащил серые штаны и черную рубашку на пуговицах. Повесил их на кухонную дверь и установил гладильную доску.

Я был занят глажкой, когда Руби, наконец, спустилась. Она была все еще в своем халатике; рыжие волосы казалось год не видели расчески. Темные круги под глазами, губы потрескались оттого, что она их грызла их.

— Доброе утро, — сказал я, наблюдая, как она открывает шкафчик и вытаскивает кружку. Она послала мне маленькую улыбку и начала перемалывать кофейные зерна. — Хочешь, чтобы я приготовил тебе завтрак? — спросил я, после того, как закончил гладить рубашку.

Руби покачала головой и ждала, пока сварится ее кофе. Тишина на кухне заставила меня нервничать. Я наблюдал, как моя тетя, казалось, едва функционирует, и больше не мог с этим мириться.