Не смей меня касаться. Книга 3 - Марина Дмитриева
Решительно прошла в зал ночного клуба, фривольный танец закончился, и теперь ведущие вечера радостно зазывали на сцену пары, видимо, в сегодняшней шоу-программе предполагаются еще и различные веселые конкурсы.
Подошла к столику, кажется, подружка и бравый военный весьма мило болтали в мое отсутствие.
– Я должна уехать, что-то серьезное случилось с Юлей.
Несмотря на разговоры ведущего, сейчас слышимость была на приемлемом уровне, не нужно орать во все горло, чтобы тебя поняли.
Красивый-здоровенный тут же поднялся из-за стола.
– Таня, я поеду с тобой.
Уверенный, спокойный, сильный – готовая каменная стена, крепкое мужское плечо, на которое можно опереться в любой трудной жизненной ситуации. Просто идеальный мужчина, а не псих, способный толкнуть беременную женщину. Хотя было время, когда Алекс тоже мне казался надежным. Ключевое слово «было», копни чуть глубже… и натыкаешься на гнилое нутро сластолюбивого самовлюблённого эгоиста.
Подружка, судя по выражению лица, растерялась, не зная, что ей делать дальше.
– Миш, может, ты лучше Люду домой проводишь.
Людмилка, смутившись, опустила глаза.
– Таня, нет, я поеду с тобой, – твердо сказал бравый военный.
– Конечно, – подхватила подружка, – я сама домой доберусь, такси вызову. Не переживай за меня, Танюша, езжайте в больницу.
Телефон снова зазвонил, надо же, такси приехало даже быстрее, чем обещала диспетчер.
– Люд, я не могу тебя одну оставить, давай так договоримся, нас таксист добросит до больницы… тут не далеко совсем, а потом и тебя домой отвезет. Или ты хотела еще здесь остаться?
– Нет, конечно, что мне тут одной делать.
Извиняюще улыбнулась:
– Прости, кажется, веселье накрылось медным тазом…
– Ничего страшного, Танюш, потом как-нибудь повеселимся.
Когда мы, попрощавшись с Людочкой, вышли из такси и пошли в сторону больницы, тревога уже громким набатом бухала в теле. Может, это вовсе и не тревога?! А мое ненормальное глупое сердце забилось, затрепыхалось в груди, предчувствуя новую встречу с ним. «Тебе мало того, что Шувалов нас предал, а потом имел наглость предложить поучаствовать в предательстве сестры, так он еще ударил беременную женщину, – стала отчитывать меня феминистка. – Ты смеешься, какой может быть трепет к такому человеку?» Только несмотря на ее слова, когда я увидела силуэт Шувалова, в теле случился большой-пребольшой «бумс», практически сбивающий с ног и вышибающий воздух из легких. Он стоял у окна, спиной к входу, и мне показалось, что в его позе и широких мужских плечах, когда мы открыли дверь, существенно добавилось напряжения, будто его мышцы моментально задеревенели. Алекс начал медленно разворачиваться… Судорожно вцепилась в Мишкин локоть и чуть воинственно приподняла подбородок. Мужские глаза смотрели отчужденно, а быть может, обреченно, прекрасной лепки губы кривились в горькой усмешке. Шувалов будто постарел за то короткое время, что мы не виделись, а быть может, как минимум трехдневная щетина придавала ему возраста. В серых глазах чудилась смертельная усталость, а еще готовность принять бой. И никакого раскаяния, ни малейшего сожаления о содеянном. Вместо приветствия учтивый кивок головой.
– Вот и любящее семейство подтягивается, – чуть иронично произнес Алекс.
– Семейство любящее, чего нельзя сказать о муже, – колко ответила я.
– Мужья редко бывает идеальными, – равнодушно пожал плечами Шувалов.
– Саш, что между вами произошло?! Как так получилось?! Конечно, Юля бывает вредной…
Кривости в шуваловской ухмылке добавилось.
– Но это не дает права ее бить, она ведь беременная, Саш!
Желваки заходили на мужских щеках, словно он имеет право злиться.
– Бить?! Оригинальная интерпретация событий, – продолжал иронизировать Шувалов. – Наверное, пока доедут ваши родители, будет уже, что я с ножом на нее бросался. А вообще, Таня, сейчас главное понять, что с Юлей и ребенком, – добавил Шувалов предельно серьезно. – Сейчас не место и не время выяснить, как мы докатились до жизни такой. Потом я еще раз соберу ваше семейство, и тогда уж все расскажу про твою ненаглядную сестренку.
– Что все, Саш?! Я не понимаю, к чему ты клонишь.
– Не хочу вести этот разговор без твоих родителей и в присутствии посторонних людей.
Шувалов кивнул в сторону бравого военного. Странно, в напряжении я совсем забыла, что Мишка тоже здесь присутствует, хотя мои пальцы все так же продолжали стискивать его локоть. Мужчины неприязненно обменялись взглядами.
– Мишка не посторонний, он мой жених, – запальчиво произнесли мои губы.
«Пытаясь сделать Шувалову больно, не слишком ли ты торопишь события?» – осторожничала девочка-отличница.
– Точнее друг, – поправилась я.
– Даже так? – вскинул брови Шувалов.
Простая констатация факта. «А где же ревность? – удивились девочки, – он что, перестал нас ревновать?!» Странно, это открытие вызвало совершенно неуместное в данной ситуации разочарование.
– Даже так, – довольно вставил Мишка, собственнически обнимая меня за талию.
– В любом случае, сейчас не время и не место вести серьезные разговоры. И мне странно, Татьяна Николаевна, что любящая сестра сначала обвиняет, а не спрашивает о состоянии здоровья младшенькой.
Так официально, Татьяна Николаевна. Даже смутилась, пристыженно опустив глаза… Надо признать, Алекс бывает едким… словно кислотой разъедающим внутренности, заставляющим чувствовать себя виноватой.
– Как Юля, Саш?
Посмотрела прямо в его глаза, даже вздрогнула от их опаляющего серого света.
– Ее обследуют, надеюсь, скоро будет какая-нибудь более точная информация. Пятница вечер, лечащий врач Юли вообще за городом была… только пять минут назад приехала.
– Можно мне увидеть Голубоглазку? – сказала я почти просяще.
Впервые с момента нашего появления в больнице во взгляде Алекса мне почувствовалась прежняя теплота.
– Боюсь, на данный момент – это невозможно. Врачи должны ее обследовать.
Нет, Сашка не мог ударить Юлю, я интуитивно чувствовала, подобное зверство не в его характере. Шувалов слишком хорошо воспитан. Он дамский угодник, а дамские угодники не применяют силу, они действуют совершенно другими методами.
Дверь открылась, впуская в приемный покой взволнованных
