Капкан для мечты - Инга Максимовская
После того, как я закончил говорить, он встал, и, заложив руки за спину, подошёл к окну. Долго молчал. Потом, видимо, приняв решение, повернулся и произнёс:
- Допустим, я вам поверил. Тогда ситуация ещё хуже, чем я думал. Слишком много людей узнало о нашей тайне. Хорошо, что ваш уголовник не знает о проходе. Но, уверен, что это дело времени. Надо быстрее нейтрализовать группу Михалёва и вернуть карту на место. Вы, кстати, не знаете, где они могут быть?
- Не знаю, - честно ответил я. - Они скоро себя сами проявят. У вас в руках приманка, к которой они всеми силами стремятся. Их можно ждать в любой момент.
- Охрану я уже усилил. Подземный ход, ведущий на берег, перекрыл. Там постоянно дежурит вооружённый часовой.
- Тогда надо ждать. Чем я и мои люди можем вам помочь?
- Погуляйте по посёлку. Может быть, встретите кого – то из старых знакомых. Немедленно сообщайте мне.
- Сергей Петрович, а можно два нескромных вопроса? Для моего понимания ситуации.
- Да, пожалуйста.
- Зачем вы и ваши предки на протяжении века охраняете эти богатства. И второй. Каким образом, я так понимаю, ваш дед, оказался здесь.
- Хорошо. Я отвечу. Понимаете ли, каппелевцы были «монархистами». А Колчак был за военную диктатуру и Учредительное собрание. Поэтому, когда весь золотой запас стали вывозить к нему в Омск, группа офицеров решила сохранить хотя бы часть его для восстановления единственно законной власти, то есть самодержавия. К сожалению, изъять удалось немного. Но сохранили всё, даже и приумножили. В нашем обществе есть несколько грамотных финансистов, которым мы доверяем. Они смогли выгодно разместить финансы и получать постоянные дивиденды, на которые мы и существуем.
- Так, получается, золота здесь нет, или оно не всё здесь?
- Почему же? Золотой запас для нас неприкасаем. Он служит лишь надёжным обеспечением для привлечения различных инвестиций.
По второму вопросу могу сказать, что мой предок оказался тут несколько позже других. Это совершенно необычная история. Если хотите, я могу дать вам почитать её пересказ, записанный моим отцом со слов деда. Тем более, что сейчас ко мне должен прийти глава поселковой администрации. Опять будет просить денег. Поэтому вы пока в приёмной почитайте, а потом мы с вами продолжим думать, как нам совместными усилиями разрешить эту непростую ситуацию.
С этими словами он открыл сейф и достал тетрадь в красном сафьяновом переплёте.
– Вы не удивляйтесь, что написана она от третьего лица. Может из – за того, чтобы не так больно было писать. Как о постороннем человеке. А, может быть писал для истории, с именами и фамилиями. Не знаю. Пожалуйста, пройдите.
- Николай Васильевич, друг мой, напоите гостя чаем, - обратился ротмистр к штабс – капитану
Глава 3
Я с удобством разместился на большом кожаном диване и открыл старую тетрадь с пожелтевшими страницами. На первой каллиграфическим подчерком было выведено: « Рассказ Бармина Петра Александровича, ротмистра первого эскадрона Его Императорского Величества конного полка».
«Ротмистр Бармин Сергей Александрович стоял перед входом в Кафедральный собор и неторопливо крестился. Только, что закончилась «заутренняя» и болгары не спеша, о чём-то переговариваясь, расходились по своим делам. « Как же я устал от чужой речи вокруг», - горько подумал ротмистр. Затем, подхватив левой рукой чемодан, заметно прихрамывая, направился к входу. Был он ещё не стар, недавно разменял пятый десяток. По – военному, статен. Правильные черты лица и длинные пальцы рук подчёркивали благородство происхождения. Постоянно прижатая к правому боку рука, придерживающая несуществующую саблю, выдавала в нём кавалериста. Зайдя в храм, он на последние стотинки (мелкая болгарская монета) купил две свечки. Одну поставил за упокой родителей, вторую за здравие жены Верочки, сынишки Петеньки и дочки Катеньки. Долго стоял перед иконостасом, сняв военную фуражку с триколоровой кокардой. « Прости меня, господи, за тот грех, что собираюсь совершить», - шептали его губы. – « Во спасение родных мне людей иду на это, во имя их счастья и благополучия. Не оставь их заботами своими. Аминь». Тяжело вздохнув, медленно пошёл на выход. Теперь торопиться, действительно, было некуда. На улице было пасмурно и зябко. Стоял туман. Ветер нёс нескончаемую влагу. В мозгу крутился романс Фельдмана:
Как грустно, туманно кругом,
Тосклив, безотраден мой путь,
А прошлое кажется сном,
Томит наболевшую грудь!
Ямщик, не гони лошадей!
Мне некуда больше спешить,
Мне некого больше любить,
Ямщик, не гони лошадей!
Он направился в сторону моря, в приморский парк. Перед глазами стояли совсем другие образы из прежней жизни, образы Родины большой и родины малой. Вспомнилась родовая усадьба в средней полосе России. Большой и старинный помещичий дом, в котором он родился и вырос. Это был мир, в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили той жизнью, которая для Сергея казалась идеалом всякого совершенства, и которую он мечтал возобновить со своею женой, со своею семьей. Это поместье было даровано предкам ещё в семнадцатом веке за долгую и доблестную службу государю-императору. Род Барминых был настолько древним, что вёл своё начало от охраны Ивана Грозного. Все в этом роду по мужской линии были военными и защищали землю русскую. И вот, теперь, он оказался вышвырнут из той страны, которую защищали его предки. Изгнан вместе с той, которую любил больше всего на свете, которая подарила ему, ни с чем не сравнимое счастье отцовства. Пред ней, будущей своей женой, он падал на колени в тени аллей родного поместья, когда просил её осчастливить его на всю жизнь, став его женой. Её он целовал со слезами на глазах, когда родился их первенец Петруша. И не передаваемы словами, чувства наивысшей точки восторженности и умиления, когда на свет появилась дочка Катюша.
Он гнал от себя эти мысли, вышагивая по брусчатке чужого города. Сквозь слезы смотрел вдаль, и ему грезились уездный приволжский городок, синий степной вечер и молоденькая девушка, которую
