Безжалостный принц (ЛП) - Ларк Софи

Он стягивает мою футболку через голову. Как ребенок, я послушно поднимаю руки, но как только футболка оказывается над головой, он тянет мои запястья назад за спину, хлопковая футболка все еще обернута вокруг одной руки. Каллум быстро перекрещивает мои запястья, используя скрученную футболку как веревку, чтобы связать их вместе.

Затем он расстегивает мои шорты и одним сильным рывком стягивает и шорты, и трусики до колен.

Я чувствую себя очень глупо, стоя там, со связанными за спиной руками и лодыжками, которые также эффективно скованные шортами. Если я попытаюсь от них избавиться, то просто упаду лицом на пол.

— Каллум, — нерешительно говорю я. — Ты можешь...

Каллум в процессе развязывания своего галстука. Он стягивает его с шеи и подходит ко мне, зажав материал между двумя руками, как петлю. Я слегка опасаюсь, что он собирается меня задушить. Вместо этого он затыкает мне рот галстуком, прерывая меня на полуслове и завязывая галстук узлом у меня за головой.

Я чувствую вкус грубого шелка на языке. Дорогой, наверное.

У меня возникает смутная мысль, что Каллум планирует связать меня и оставить здесь в наказание за то, что я выстрелила в его подчиненного. Но вскоре я понимаю, что Каллум не намерен уходить. Он садится на край кровати и грубо тянет меня к себе на колени. Он перекидывает меня через свои бедра, так что мое лицо оказывается внизу у его голеней, а голая задница — в воздухе.

В мгновение ока я понимаю, что он задумал, и начинаю дико извиваться и корчиться, пытаясь освободить ноги от шорт и крича сквозь кляп: — Не смей..., хотя это больше похоже на — Мнее зме...

Каллум поднимает руку и со свистом ударяет ею по моей попе. Раздается резкий, трещащий звук, почти такой же громкий, как выстрел на кухне, а мгновением позже меня пронзает жгучая горячая боль.

— Эргггг! — кричу я сквозь кляп.

ШЛЕПОК!

Я даже не заметила, как он снова поднял руку и уже снова шлепнул меня по тому же месту, на этот раз еще сильнее.

ШЛЕПОК!

ШЛЕПОК!

ШЛЕПОК!

Его точность порочна. Каждый удар приходится точно в одно и то же место на моей правой ягодице, отчего кажется, что ее окунули в бензин и подожгли.

Я брыкаюсь и пытаюсь скатиться с его колен, выкрикивая всевозможные проклятия. Каллум крепко прижимает меня к себе, его левая рука упирается мне между лопаток, а правая применяет наказание.

Я особенно энергично сопротивляюсь, и Каллум кричит: — Не двигайся! Или получишь в два раза больше!

Это только заставляет меня брыкаться еще сильнее. Как он посмел отшлепать меня! Как он смеет угрожать мне! Когда я освобожусь, я ударю его прямо в то место, куда стреляла, а потом пну его куда-нибудь посильнее.

ШЛЕПОК!

Каллум обрушил свою ладонь на левый бок. ЧЕРТ! Почему стало еще больнее? Как он так сильно меня шлепает? Он как жокей, бьющий лошадь!

ШЛЕПОК!

ШЛЕПОК!

ШЛЕПОК!

Меня никогда раньше не пороли. Я не могу поверить, что это заставляет мою задницу гореть и пульсировать.

Каллум велел мне не двигаться, но я не могу. Я вздрагиваю от очередного удара, сжимаю ноги и ерзаю на твердой поверхности его брюк.

Это имеет свой постыдный эффект.

В конце концов, я голая. Ёрзанье моего голого тела о ткань брюк Каллума вызывает трение в очень неудобных местах...

Мои соски твердые до предела в лифчике. Я чувствую тепло и влагу между бедер. Я не вижу этого, но подозреваю, что мои щеки горят так же красно, как и моя задница.

Я перестаю бороться, в основном потому, что не хочу, чтобы я нечаянно возбудилась еще больше, чем уже возбуждена. А еще не хочется, чтобы Каллум заметил. Это чертовски унизительно. Если он поймет, как это на меня влияет, я больше никогда не смогу смотреть ему в глаза.

Но он уже знает. Он чертовски проницателен. Как только я перестаю бороться с ним, как только мое дыхание меняется, и я напрягаюсь, он прекращает порку. Он на мгновение замирает, его тяжелая ладонь ложится на мои пульсирующие ягодицы.

Затем он начинает нежно разминать мою задницу.

Ощущения от растирания невероятно приятные. Это как в тот раз, когда я украла одно из фирменных пирожных Данте и съела его целиком перед массажем. Каждое сжатие руки Каллума посылает импульсы удовольствия по моим нейронам, заставляя их светиться, как рождественские гирлянды.

Сама того не желая, я стону и прижимаюсь бедрами к внешней стороне ноги Каллума.

— Тебе понравилось? — рычит он, его голос стал ниже и грубее, чем когда-либо.

Кончики его пальцев танцуют по расщелине моей задницы, скользят между бедер, чтобы найти подтверждение тому, что он уже подозревает. Конечно, его пальцы легко скользят по гладкой поверхности моей киски.

— Я так и думал, — вздыхает он.

Без предупреждения он погружает в меня два пальца. Я издаю глубокий, отчаянный стон. Внутренняя часть моей киски такая набухшая и теплая, что эти пальцы — самое приятное, что когда-либо было внутри меня. Они словно сделаны на заказ, супермощные, как один из гребаных шкафов Имоджен.

Каллум вводит и выводит пальцы, наслаждаясь тревожными, умоляющими звуками, которые я издаю через кляп.

Боже мой, я хочу, чтобы меня трахнули.

Я хочу этого так сильно, что мне кажется, я готова умереть после этого, если бы только могла получить то, что мне нужно, в течение пяти минут подряд.

— Посмотри, что ты натворила.

Каллум прикасается к ране на левой руке. Когда он подносит кончики пальцев к моему лицу, я вижу, что они блестят от свежей крови.

— С меня хватит того, что ты срываешься с катушек, — говорит Каллум. — Это закончится сегодня вечером. С этого момента ты будешь женой, которую мне обещали. Полезной. Послушной.

Подхватив меня под мышки, Каллум встает, поднимая меня со своих колен. Он бросает меня лицом вниз на кровать, запястья все еще связаны за спиной, колени подогнуты под меня, так что моя задница направлена вверх.

Слышу, как расстегивается пуговица и опускается молния. Сильные, теплые руки Каллума обхватывают мои бедра, правая на мгновение исчезает, когда Каллум прижимает свой член к моему входу, а затем снова возвращается.

Он входит в меня одним толчком бедер. Он входит до упора, до самого дна, сильно прижав яйца к клитору. Он крепко сжимает мои бедра, позволяя своему члену оставаться полностью во мне, так глубоко, что я чувствую, как головка пульсирует у моей шейки матки.

Только после этого он снова вынимает его, почти до конца, а затем снова вводит.

Он делает это несколько раз, позволяя мне оценить всю длину его члена. Затем он начинает жестко трахать меня. Сильнее и быстрее, наши тела сталкиваются со звуком, не таким резким, как от шлепков, но гораздо более быстрым и настойчивым.

Возбуждаться, а затем агрессивно удовлетворять себя таким образом — это так... приятно. На уровне мороженого в жаркий день или непослушного ребенка, упавшего на лицо. Я на пике счастья. Я не просто хочу этого. Я чертовски нуждаюсь в этом.

Но потом Каллум начинает по-настоящему мучить меня.

Он тянется рукой к моей киске, кладет пальци на клитор. Слегка дразнит кончиками пальцев, а затем постепенно начинает усиливать давление.

Я задыхаюсь и стону в кляп, пытаясь выгнуть бедра, чтобы сильнее надавить на нужную точку.

Каллум не дает мне этого. Он знает, чего я хочу, но отрицает это.

Его рука крепко обхватывает меня. Он продолжает входить в меня, все глубже и глубже. Он наклоняется и рычит мне на ухо: — Ты будешь хорошей девочкой, Аида? Моей хорошей маленькой женой?

Я хнычу, почти умоляю. Но я не хочу этого говорить. Черт бы его побрал, я не хочу этого говорить!

— Скажи мне, — кричит Каллум. — Скажи мне, что ты будешь хорошей девочкой.

Ни за что.

Я не собираюсь этого делать.

Но я точно сделаю это.

Зажмурив глаза, я киваю головой.

Каллум сильно прижимается к моему клитору. Он поглаживает меня в такт своим толчкам, как раз в том месте, как надо, чтобы заставить меня ускориться в стратосфере.