Запрети тебя любить - Кира Сорока
Но вряд ли стоит так стараться! После случившегося с матерью Остапа я буду последней, кто расскажет маме правду про Дениса. Я уже совсем не понимаю, на что из-за любви готовы пойти эти взрослые, и тем более – беременные женщины. Что-то читала про гормональный фон, и что реакции на ту или иную информацию могут быть самыми непредсказуемыми. И теперь готова в это поверить.
Шмыгнув носом, отрываюсь наконец от матери и сажусь на край постели. Вымученно улыбаюсь.
– Всё просто отлично, мам. Не считая того, что ты сейчас от нас будто отрезана.
– Да это же ненадолго. В понедельник меня могут выписать... Жаль, что так с соседкой и не познакомилась, – она смотрит на пустую постель в противоположном углу. – Слухи ходят, что она очень несчастная женщина. Ей скоро рожать, а мужа как бы нет. Какая-то там не очень приятная история.
Мы с Денисом непроизвольно переглядываемся, и он тут же вскакивает со стула.
– Что ж... Ладно, мне ещё на ночную сегодня. Надюш, ты напиши мне список в вотсапе, что тебе завтра привезти. Может, вкусненького чего хочешь? – начинает он сюсюкать.
В такие моменты я почти на него не злюсь. Почти. Ведь он старается для мамы абсолютно искренне.
– Ничего мне не нужно. Здесь кормят от пуза, я тебе уже говорила, – отмахивается она, вновь притягивая меня к себе. – Варюш, ну улыбнись, дочка. Мне как-то больно на тебя смотреть.
– Я правда в порядке, мам, – чмокаю её в щёку. – Сегодня вроде как приглашена на вечеринку. Ты не против?
Скажи, что против! Пожалуйста! Мне вновь нужен повод отказать Оскару. Хотя в душе я понимаю, что забиться в угол и продолжать себя жалеть – не лучший выход. Жизнь-то продолжается.
Только теперь без Остапа.
Нужно очень постараться, чтобы без него...
– Конечно, иди, – говорит мама с улыбкой и смотрит на Дениса. – Ты ведь не против, если Варя вернётся немного позже комендантского часа? – улыбка мамы становится игривой.
– У нас с Варей есть договорённость, – отвечает Денис деловито. – Она говорит мне, с кем будет проводить время, и я беру этого человека под карандаш. В случае чего, мало ему не покажется, ты меня знаешь.
– Ты мой герой! – хохочет мама, и Денис, склонившись, прижимается к её губам.
Я отворачиваюсь и встаю с больничной койки.
Чуть позже мы с отчимом провожаем маму до процедурного кабинета и, попрощавшись с ней, спускаемся на первый этаж. Пока бредём по длинному коридору, я решаюсь на провокационный вопрос:
– В какой больнице лежит мама Остапа?
Денис бросает на меня взгляд, но отвечать, кажется, не собирается. Меня это не устраивает.
– В этой, да? – обвожу глазами коридор. – Я права? И вторая койка в палате мамы была приготовлена для матери Остапа, верно?
Денис внезапно сбавляет шаг и останавливается.
– По странному стечению обстоятельств – да. Его мать здесь. И её должны были перевести в палату к Наде.
– Это не обстоятельства, а судьба, – я вдруг ощетиниваюсь.
Если честно, меня уже достала вся эта ложь и чувство вины, которое я испытываю постоянно.
– Ну, значит, наоборот – не судьба, – отчим пожимает плечами. – Маму Остапа не перевели в эту палату, как видишь. Я так понимаю, ты знаешь, почему.
– Да, уже знаю. И не от тебя, как ты уже заметил.
– Варь, не начинай, – останавливает меня Аверин. – Наде не понравится такое наше общение. Я же стараюсь, ты разве не видишь? У меня никогда не было детей, а тут целых два подростка свалилось на голову. Я не всегда знаю, как себя вести.
Отчим пытается давить на жалость? Это что-то новенькое!
– Во-первых, мы не подростки уже! – отрезаю я. – А во-вторых, у тебя скоро будет четверо детей. Ой, прости, трое! Потому что я тебе не дочь.
Срываюсь с места, быстрым шагом проношусь по коридору и вылетаю из больницы.
Мне стало немного легче, когда я наконец-то перестала притворяться и через силу улыбаться Аверину.
Смогу ли я принять его в свою жизнь ради матери? Да, наверное. Смогу ли и дальше жить с ним под одной крышей? Нет.
Рано или поздно я уеду отсюда. Дом, город, люди – всё здесь совершенно точно не для меня. Нужно лишь немного потерпеть.
Денис догоняет меня возле машины и, резко открыв пассажирскую дверь, практически силой вынуждает забраться в салон.
– Или ты пешком решила пойти? – саркастически уточняет отчим, устраиваясь за рулём. – Если ты не считаешь себя подростком, то и не веди себя так! Может, уже хватит показывать норов?
– Хорошо, не буду, – пристегнувшись, скрещиваю руки на груди и смотрю на Дениса в упор. – Если ты перестанешь врать и изворачиваться.
– Предлагаешь рассказать Наде про Остапа? Прямо сейчас? Ты в своём уме?
– Я не про маму, я о себе. Почему ты не сказал мне, что с мамой Остапа случилась беда?
Аверин морщится от моих слов и переводит взгляд на лобовое стекло. Заводит мотор, выезжает с территории клиники.
– Довольно странно называть бедой то, что она сделала. Но я всё равно отвечу. Если честно, сначала я думал, что Остап сам тебе всё расскажет. А потом увидел, что вы на ножах, и отношения, которые были между вами прежде, слава Богу, закончились. Тогда зачем я буду лезть? Как именно тебя это касается, Варь? Если даже сам Остап тебе не сказал.
– А ты всё равно должен был это сделать! – немного по-детски топаю ногой и упрямо заявляю: – Просто должен был, и всё!
– Ну да, ни разу не подросток, – усмехнувшись, поддевает меня Аверин. – Хватит бунтовать! И не надо срывать на мне злость. А если хочешь взрослых разговоров, то тогда слушай внимательно. Я, между прочим, принял Остапа в своём доме в тот момент, когда он в этом нуждался. Помогаю деньгами, оплачивая лекарства для Олеси напрямую в клинике. Помогаю с экзаменами, чтобы он больше времени проводил с матерью. Остап, конечно, вряд ли скажет мне спасибо, но я этого и не жду. Согласен, паренёк много получал от меня нагоняев, но это он должен мамку свою благодарить. Эта ненормальная совсем мозгами поехала, если честно.
– Но ты же был с
