Будь, пожалуйста, послабее - Виктория Осадчая
А ещё работа меня не успела полностью поглотить. Была у меня сестра, которая рьяно относилась к моему здоровью и моральному состоянию, поэтому практически все выходные проводила со мной. А еще рядом была Алиса. И поэтому беременная женщина в ночном клубе уже никого не удивляла. Вместо того, чтобы наслаждаться теплом постели, как положено теткам в моем положении, после десяти вечера у моей малышки начиналась гипперактивность, а следовательно и у меня.
Я видела, как ревностно относится Тима к нашей дружбе, но подруге, кажется, было все равно. Странные у них были отношения, если честно. Хотя, кто бы говорил про странность.
Мой муж не появлялся у меня на глазах уже несколько месяцев. Еще бы! Если тебя пошлют на три известные русские буквы, обозначающие мужской половой орган, при чем, не завуалировано и прямо, наверное, я бы тоже испарилась. Хотя сообщения приходили от него с завидной регулярностью, правда не все были отвечены из-за загонов характера, ну или снова гормоны. По крайней мере, сваливать все на них было гораздо удобнее.
Я заняла единственный свободный столик в ресторане, наблюдая за происходящим. Мне было интересен этот организм под названием «ресторан», где я была всего лишь сердцем. Арарат, отвечающий за желудок этого организма, накормил меня вкуснейшим обедом, и теперь я могла спокойно, потягивая чай из большой глиняной чашки, которую мне подарила Алиса на Новый год, зная, что от кофе я на время отказалась, просматривать договоры с поставщиками. Сверяла цифры, суммы, даты, хотя в последнее время стала ненавидеть эту работу, но ее кто-то должен был выполнять.
Знакомый запах, оторвал меня от этого важного занятия, заставил поднять голову. О, да! Это свершилось! Барышников уже присаживался напротив меня в своем стильном великолепии. Кто еще мог так пахнуть? А я все забывала узнать название парфюма, которым он пользовался, потому что это был единственный резкий запах, от которого меня не передергивало.
— А разрешение спросить? — выгнула я бровь.
— А это единственное свободное место в этом заведении, дорогая, — парировал он. А сердце…сердце перестало выдавать кульбиты как-то быстро, просто чувствовала легкое волнение, которое уже не вызывало прежних эмоций. Вот, что значит самовнушение, когда ты в одиночестве темной комнаты повторяешь как молитву «Мне плевать! Ты никто! Ты мне не нужен!». Пусть, не так, как хотелось бы, но это все же действовало. Я могла себя контролировать, по крайней мере. Аллилуйя!
— Объявился, значит, — хмыкнула я, подперев подбородок кулачком.
— Ты ведь несколько дней мне перестала отвечать, разволновался.
— Кому ты заливаешь, Барышников? Как будто я не знаю, что Тимофей тебе все докладывает. Спелись значит, с Агеевым? — еще одна манипуляция темной бровью с моей стороны, и Ромка уже улыбается во все свои голливудских белоснежных тридцать два.
— И в кого ты такая проницательная, Барышникова? — он повторил мое движение, положив идеально выбритый подбородок на кулак.
— Не в мужа точно, — парировал я, отламывая кусочек пирожного, которое таяло во рту, и помогало сосредоточиться на нем, а не на всяких там Барышах.
— Вкусно? — поинтересовался Ромка. Нет, не из праздного любопытства, а чтобы меня достать.
— Возьми и попробуй! Ты не обеднеешь, а делиться я с тобой не собираюсь, — отправила я еще одну ложечку в рот. Вкуса я уже почти не чувствовала, но вид делать нужно было, что мне хорошо без него. А кто сказал, что плохо? Я ведь не знала, как может быть с ним.
— Злая тетка, — подвел он итог моим репликам.
— Не-а, это инстинкт самозащиты. Знаешь как в природе, когда самка беременна, она никого близко не подпускает, агрессивно себя ведет, чтобы защитить своих детенышей, — вспомнила я все просмотренные передачи Николая Дроздова.
— Ну, и что самка расскажет самцу про его детеныша? — похоже, это мое настроение было заразным.
— Растет, пихается, заставляет кушать аж за троих, требует сладенького. А теперь давай прямо, самец, что тебя заставило приехать? — не верила я, что он сейчас сидит здесь только из-за того, что волнуется по поводу меня. Подошедшая официантка, которая всучила Ромке меню, отвлекла его от ответа, дав время что-нибудь придумать. А может, он и не собирался скрывать.
— Что-нибудь пить будете? — не унималась девушка, растекаясь перед Барышниковым в улыбке. Если бы они со всеми гостями были так приветливы, я бы и слова не сказала.
— Анют, Роман Алексеевич за рулем, поэтому ему просто сока, — ответила я за Барышникова, чтобы девушка побыстрее смылась с глаз.
— Хорошо, Арина Николаевна, — процедила девушка, но улыбка не сходила с ее лица. На этот раз уже наигранная.
— А может, я хотел выпить, — пожал плечами Рома.
— Я на правах твоей супруги запрещаю, — отмахнулась я от него. Больше всего меня интересовало другое. — Ты ответишь на мой вопрос, или это тайна покрытая мраком?
— То есть в мою искренность ты не веришь?
— Нет, — ответ был однозначный. И я была права!
— У моей крестной сегодня день рождения, она очень жаждет познакомиться с тобой.
— Ничего не могу поделать, разгребай сам, — встала я с места, захватив папку с бумагами и ноутбук. Барышников растерянно перевел свой взгляд на мой огромный живот.
— Ты не обманывала, когда говорила, что он растет, — округлил он глаза.
— Видишь, что ты со мной сделал, Ромочка! — всплеснула я рукам. и — А была красивой стройной девушкой.
— Ты и сейчас красивая, — глаза его поднялись к груди, которая в последнее время увеличилась почти на два размера. Ну, да! Не то, что моя полторашечка была, которая и делала меня плоской доской. А теперь гордый третий, стремящийся к четвертому! Есть на что посмотреть.
— Такая, что даже сама сапоги себе застегнуть не могу, — опустила я глаза, погладив живот. Доча, спавшая до этого очень смирно и тихо вдруг пихнула мне пяткой под ребра. От неожиданности я согнулась, схватившись за то место, где сейчас немного ныло.
— Что с тобой? — испуганно округлил свои темные глаза Барышников, сократил в один миг расстояние, присев передо мной.
— Все хорошо! — поспешила успокоить я его и себя, огораживаясь от него рукой, — Кажется, во мне растет маленький кикбоксер.
Ребенок продолжал шевелиться, но эти ощущения были уже привычны. Я взяла руку Барышникова и приложила к животу. От вида, как он медленно, но верно начинает офигевать, мне стало смешно. А приятные ощущения теплой ладони заставляли толпы мурашек разбегаться по всему моему телу.
— Это нормально? — чуть заикаясь полушепотом поинтересовался он, все еще заворожено наблюдая, как шевелится мой живот, а точнее, чудо, которое там поселилось семь месяцев назад.
