Миллионер без гроша и серая Мышка - Аля Кьют
– Вдох, и ра-а-аз, – скомандовал Григорич, – и плавно, медленно выдыхаем. И раз, и два, и три…
Он считал так до семи, пока я не выдохнул свои последние митохондрии. А потом снова был вдох. Почти весь перерыв я дышал соколом и к выходу был неожиданно добрым и почти спокойным.
– У канатов не стой, Дима, – пожелал мне на счастье тренер из конструктивного. – И стукни уже его пару раз. Народ скучает. Надо делать шоу.
Зрители загудели с трибун, когда я начал снова уворачиваться и скакать зайчиком от ударов Пети. Мне даже судья пригрозил:
– Бегать иди на стадион. Если не будет удара, защищаю техническое поражение.
Мне пришлось открыться, чтобы ударить хотя бы в корпус. Петя даже ухнул, но не покачнулся. Раздались аплодисменты. Пробежавшись от каната к канату еще разок, я снова успел провести по корпусу, закрылся…. И прямо в свой блок получил ответный хук справа.
Меня как будто отбросило назад заклинанием Ступефай. Собственный кулак блока впечатался мне в районе рта. Ну и в ушах сразу зазвенело. Я на автомате присел, ушел в сторону. Наверное, это спасло мою неугомонную голову от сотрясения мозга. Из уклонения я стремительно выпрыгнул вверх и закрученным ударом пробил Пете в корпус. Кажется, попал по печени, затормозив противника еще сильнее. А потом справа и слева насыпал серию ударов, которые и должны были спасти меня от проигрыша и реанимации.
Петя попятился и залип в канате, словно жук в паутине. Я чувствовал себя очень довольным коварным пауком, хотя в голове шумело, и белые мухи порхали перед глазами, сколько бы я ни моргал. Мой противник попытался отпружинить вперед от канатов, но тут же осел на колени, затряс головой. Он поднялся и даже пошел ко мне, качаясь, но судья отменил его потуги быть стойким и смелым. Он поднял вверх мою руку, засчитав победу.
Зал орал. Я криво улыбался, весьма собой довольный. Глянув в сторону ложи, я увидел Грифа, который аплодировал стоя, хоть и сдержанно. Его подруга сидела рядом. Он что-то сказал ей, и она тоже поднялась. Видимо, шеф желал выразить мне абсолютное почтение, раз заставил свою девушку встать.
Мне польстило такое внимание, конечно. Но одновременно я напрягся, понимая, что засветился и обязательно нагребу последствий своего геройского триумфа.
Тренер отвел меня в сторону, где сидели остальные спортсмены.
– Кури пока, – сказала он, сунув мне в щеку пакет с сухим льдом. – Все хорошо сделал. Гриф вон какой довольный. Денег бы еще забрать получилось. Не положено атлетам на себя ставить, а схема наша палёная.
Григорич говорил быстро, и я понимал, что он отчаянно хочет получить причитающийся выигрыш. Похоже, мы нормально подняли, раз половина выигрыша так возбудила тренера. Я улыбался через боль в разбитой губе, радуясь бабкам. Даже если проиграю третий бой, мне хватит на куртку для Мышки. Может, не самую лучшую, как я хотел, но на теплую точно заработал.
Я сидел на лавке с остальными ребятами. Меня больше не гнобили и не игнорировали. Каждый похлопал по потному плечу и похвалил. Даже Митька. Он сам нервничал и разминался перед своим боем.
– Как ты его, а… – буркнул богатырь, отрабатывая уход
– Как-то, – пожал я плечами. – Тренера слушал.
– Угу…
Митяй не очень проникся моим лекарством, вернулся к разминке. Я не стал к нему приставать, даже не посоветовал настроиться без динамики на бой. Все равно он по-своему сделает. Мои друзья, которые ходили к психологам, первым делом учили урок, что советы без запроса – зло. Я это знал и без терапии.
Перед Митяем нашего пацана из качалки сбили двумя ударами. Григорич сделал рука-лицо и переглянулся со мной. Словно только я мог понять, как же его бесят эти юнцы, которые ничего не слушают и не учатся.
На Митю была вся надежда.
– Сейчас наш здоровяк пойдет, а потом твой бой, финальный, – сообщил тренер. – Закончи что ли победой этот праздник посредственности, а?
– Для разнообразия? – приподнял я бровь.
– Чтоб я со стыда не сгорел. Митька сольется скорее всего. Его противник будет твоим.
Тренер напророчил все верно. Богатыря Митю быстренько снесли в первом же раунде. Причем похожим ударом и тактикой, которые сегодня я применил с ним на спарринге. Неужели нельзя поработать над уклонением и блоками? Странные люди эти спортсмены.
Григорич ведь неплохой наставник. Мне точно помогли его советы. Видимо, отбитые местные ребята совсем не дружили с головой и предпочитали убиваться в мясо. Повезет – свалю сразу ударом. Нет – сам лягу.
Я не хотел относиться к бойцам пренебрежительно, но они вели себя как придурки. Мозги раздавали, когда эти ребята стояли в магазине за банками с протеином и бустерами тестостерона.
Ну, удачи. Такими темпами очень скоро перестанет хватать на фарму и лекарства от того, что заработаешь на ринге.
Размышляя, я, кажется, опять поймал свою пижоноснобскую волну. Я был лучшим здесь, среди бестолковых воителей. Без денег и без связей, без банковских карт и счетов, машин и квартир. Я просто был собой и на голову выше остальных.
Наверное, этот внезапный успех и сыграл со мной злую шутку. А еще усталость, которая не прошла после тяжелого боя и боль в скуле, пульсирующая и отвлекающая. Мобильный парень, который без особого труда поставил на колени Митю, достался мне на финал. Он применил мою же тактику уклонения и бил от обороны. А я вроде бы читал его проходки, но три раза пропустил в живот и плечо. Меня повело. В голове зашумело. Я невольно открылся. Повторный удар в челюсть приговорил меня к нокауту и поражению.
– Твою мать! – заорал я, стукнув кулаком по татами, едва обрел силы двигаться.
– Ну-ну. Не психуй, – услышал я голос Григорича. – Вставай. Прими достойно поражение.
Я послушно поднялся. Судья взял меня за руку, но не поднял ее. Зал хлопал, но без восторга. Они надеялись на меня. Я их подвел. Проклятье.
Это было хуже похмелья и бессонной ночи в хостеле. Полное разочарование и апатия. Единственное, что не давало упасть духом – деньги с тотала.
Именно их я и
