Сводный брат моего отца (СИ) - Аверина Екатерина "Кара"

А дальше закрутилось…. Как страшный сон. Вся моя жизнь превратилась в агонию мести и желание спасти моих детей. Но она привела меня к Майку, отцу Итана. Он помог вытащить Аду из рук Дасаева. Мы даже жили спокойно пару лет. Это были счастливые два года моей жизни.

Майк знал обо всем. У него связи…

Даяна замолчала. Время утекает из нее красной жидкостью. Посиневшие губы ловят ртом воздух, по щекам женщины текут слезы. Я не удержалась и взяла ее за руку. Она накрыла мою ладонь своей холодной. Я тоже почувствовала собственные слезы. Если бы не Лука, который обнимает меня сейчас, я не знаю, что бы со мной было.

Женщина продолжила рассказ. Ее голос звучит еще тише. Кажется, что все вокруг даже дышать перестали, чтобы дослушать. Андриана зажала лот двумя ладонями. Подруга моей матери старается сдержать накатывающую истерику. Я тоже стараюсь.

― Майк… Он вышел на Роджерса. Узнал, что Иван работал с ним и все копии документов, что могут скомпрометировать твоего отца, спрятал у этого козла.

― Ты выкрала их, ― эту часть истории я знаю.

― Да. Ада поможет вам выйти на Майка. Все бумаги у него. Яна, твой отец продал тебя торговцу шлюхами и наркотой. Если бы не Лука… ― она вновь замолчала на несколько секунд, а потом с нежностью и благодарностью посмотрела на моего мужчину. ― Он не для тебя, дочка, но Лука тебя спас. Иван снова просчитался, недооценив тех, кто всегда был рядом. Заберите документы у Майка и Дасаев с Иваном будут у вас в руках. Эту негласную войну пора заканчивать. Слишком много людей пострадало ради грязных денег. Ты ― наследница всего, что есть у твоего отца. Яна… Деньги, что лежат на счету Луки тоже твои. У меня тоже есть. Майк отдаст ключи от ячейки. Там для вас с Итаном…. Береги брата, ― просит она из последних сил.  ― Теперь ты все, что у него есть. Майк… Он не сможет заботиться о сыне. Ты поймешь, когда найдешь его. Прости меня, девочка, ― она протянула ладонь, перепачканную в собственной крови, к моей щеке. ― Прости меня…

― Мама!!! ― закричала я, глядя в ее остекленевшие глаза. ― Мамочка!!!! Мама, нет!!! Пожалуйста! Нет!!! Я же только тебя нашла! Не смей! Слышишь?! Нет!!!

― Тише, ― Лука поднялся на ноги, силком оторвал меня от нее. Крепко прижал к себе.  ― Тише-тише, все.

― Почему все бросают меня?! ― в этот раз истерика не стала ждать долго. Меня буквально сгибает пополам. Если бы не Лука, я бы свернулась калачиком на полу рядом с мертвым телом Даяны и ползала корчась от боли. ― Почему?!

― Я не брошу, ― хрипит он. Ему тоже больно, я знаю. Ведь когда-то он любил ее и половину жизни думал, что она предала его, что сломала его жизнь, а она…

― Мамочка… ― плачу у него на груди. На руках Саймона плачет Итан. Прижимаясь к Леону, беззвучно рыдает Андриана.  ― Мама…

В памяти вспышками всплывает день похищения. Разговор двух мужчин, как подтверждение слов Даяны. Отец продал меня. Это из-за него меня похитили, но он испугался и попросил Луку меня спасти.

Разочарование. То, чего так боялся отец.

Боль. То, что я испытываю сейчас.

Глава 33. Ее голубые глаза ― мое небо

Лука

Знать бы сейчас, если бы я ей поверил и так не горел местью, можно было бы избежать гибели Даяны? Скорее всего нет. Роджерс или его люди в любом случае убили бы ее. Тогда мы бы потеряли маленького Итана и Яна не простила нас за это.

Моя девочка все следующие сутки ни с кем не разговаривала и почти не выпускала из рук младшего брата. Я пытался настоять на таблетках. У нас еще остались с прошлого раза, но она ни в какую.

Ада помогла быстро организовать похороны.

За вполне адекватную взятку нам позволили сделать это ночью. Мы не знаем, кто еще был на хвосте у Даяны и будут ли мстить за Роджерса. Лена с Яриком все проверили, но никаких гарантий все равно нет.

Янка тихо хлюпает носом глядя, как парни закидывают могилу землей. Леон привез из дома коляску, сохранившуюся от его сына, и маленький Итан лежит в ней разглядывая звездочки на темном небе. Малыш не спит словно понимая, что происходит что-то очень важное и для него тоже.

Попрощавшись с той, что долго преследовала меня во снах, приобнял Яну за талию, повел к машине. Там помог ей сложить коляску. Передать брата Аде хотя бы на время поездки моя белка отказалась.

Дома мы снова разложили коляску, покормили кроху, и моя девочка уложила его спать. Она укачивает Итана, тихо напевая колыбельную, а я залипаю на этой картинке. Восхитительная, нежная, трогательная. Надеюсь, однажды она вот так же будет укладывать нашего сына или дочку. Сейчас мне очень этого хочется и дурацкий дом с белым заборчиком, и зеленый газон, и детские голоса во дворе.

― Идем к ребятам, ― обнял Яну, поцеловал в лоб.

Мы пили до утра.

С Андрианой вспоминали и рассказывали остальным о том, что хорошего было в Даяне, как она умела улыбаться и как горели ее глаза глядя на маленькую дочку.

― Ты бы мог стать для Янки отчимом, ― беззлобный укол от Ады.

― А станет мужем, ― вдруг совершенно серьезно отвечает Яна и смотрит мне в глаза. ― Я согласна, ― она достала кольцо моего отца из кармашка джинсов, надела на пальчик.

― Мой бельчонок! ― прижался губами к ее губам. Они привычно соленые, теплые, мягкие. Самые вкусные, самые любимые. ― Спасибо, ― шепчу между поцелуями.

― Ты же не бросишь нас? ― она смотрит с надеждой и каким-то детским страхом.

Я вспоминаю ее трусики с котятами и дату рождения в паспорте. Восемнадцать. Ей всего восемнадцать, а девчонку уже протащили через такое дерьмо, от которого никогда не отмыться. И это еще не все. Мы еще не закончили.

― Нет, моя девочка. Моя Янка, ― ловлю ее нижнюю губку, нежно ласкаю языком, отпускаю. ― Не брошу.

Знатно надравшись крепким алкоголем все рухнули спать там, где нашли себе место. Мы с Яной уснули у нее в комнатке крепко прижавшись друг к другу. Если бы не требовательный плач Итана, проспали бы до вечера. В комнату тихо вошла Андриана. Женщина захотела дать нам выспаться и покормить ребенка, но Янка тут же подскочила со своим «Я сама» и пошатываясь отправилась делать ему кашу.

― Спи, ― Ада махнула мне рукой. ― Девочки справятся сами.

И я вырубился. Снилась всякая хрень, будоража только немного успокоившиеся нервы. Сквозь сонную муть почувствовал теплые руки. Они гладят меня по лицу, спускаются на грудь. Пальцы повторяют рисунок татуировки, спускаются туда, где остались жутковатые синяки от пуль, попадавших в бронежилет.

Теплые губы скользят по прессу к широкой резинке боксеров.

― Не надо, ― останавливаю Яну. ― Иди ко мне, ― девушка подтянулась, легла сверху.

― Почему? ― спрашивает.

Не отвечаю. Переворачиваю нас, прижимаю белку собой к матрасу, прикусив зубами нижнюю губку оттягиваю ее вниз, открывая ротик любимой девочки. Врываюсь в него языком жадно и голодно целуя. Получить от нее минет я еще успею. Сейчас внутрь, в свою горячую, узкую девочку. Окончательно присвоить. Пометить своим запахом, чтобы въелся под кожу.

Спустив вниз резинку своих трусов, ее белье сдвигаю в сторону и не могу сдержать улыбки. Мои любимые трусики с котятами.

― Да! ― довольно хриплю, врываясь возбужденным членом в ее тело. ― Не порвать бы, ― улыбаюсь ее огромным глазам. ― Я про трусы.

Янка смеется в голос. Все мышцы ее тела вздрагивают, сокращаются. Они пульсируют на моем стояке. Наши губы хаотично сталкиваются, языки танцуют. Я чувствую ее жар каждой клеткой своего тела, каждым нервным окончанием. Ее ногти впиваются мне в ягодицы. Больно, но так ярко и остро, что я окончательно отпускаю тормоза. Приподнимаю ее ноги под колени, раздвигаю их как можно шире.

― Держи, ― меняю ее руки на свои, упираюсь кулаками в матрас по обе стороны от рыжей головы своей будущей жены.

Яна держит свои ноги, а я ненасытно вбиваюсь в нее сбивая дыхание до хрипоты. Белка полностью открыта для меня. Приподнимаясь, выше веду взглядом по ее телу. Подскакивающая от моего напора грудь так и манит зажать в зубах горошину соска. Плоский животик напряжен. Нижние губки покраснели от трения, припухли от возбуждения. Они блестят от нашей влаги.