Нас не простят - Елена Безрукова
— А-а… — протянула она.
А о чем подумала Камилла?
Я нахмурился, когда понял, что у моей фразы случайно вышел двойной смысл. И пока Камилла на этом не заострила внимание, я и не думал об этом. А теперь… Я смотрел на то, как она снимает пальто, шарфик с тонкой девичьей шейки, и мне хотелось, чтобы она пошла дальше… Сняла и всё остальное. Эти картинки, где Камилла без одежды, услужливо нарисовало моё воображение. И там она была чертовски хороша, до боли в груди, и в штанах тоже. Но как-то придётся это скрыть и скрывать потом. Что за реакция дурацкая на девчонку? Да ещё такая быстрая, по щелчку пальцев и по одному её взгляду или движению уже завожусь…
Тряхнул головой, чтобы собраться, иначе она сейчас рискует увидеть стояк имени её.
— Идём, — я повёл её в кухню. — Садись, я чай заварю. Тебе надо успокоиться.
Мне тоже, кстати… Всё твёрже и твёрже в домашних брюках. Зря я стал думать об этой шальной фразе, сорвавшейся необдуманно с моих губ. Пришлось мне хозяйничать осторожно, не поворачиваясь к ней лицом, так сказать, моего желания к ней, которое никто никогда не поймёт и не простит. И я — тоже.
Она села и тихо ждала свой напиток, глядя в стол и хлюпая носом.
Такая хрупкая и маленькая, очень молодая трогательная девочка, которую хотелось пожалеть.
Не думал, что Камилла способна вызвать во мне именно эти чувства… Кроме стояка в штанах, который теперь я прятал под столом.
— Куда же ты планировала ехать? — спросил я, поставив перед ней дымящуюся чашку с чаем на успокоительных травах, которую девчонка тут же обхватила тонкими пальчиками.
— Не знаю… — ответила она угрюмо. — Куда-нибудь, лишь бы не здесь.
— Ты понимаешь, что это бессмысленно? — спросил я. — Фархат найдёт тебя, если захочет. Или попросит об этом меня. А от меня тебе, Камилла, никогда не спрятаться.
— Я не знала, что делать, — покачала она головой. — Вы меня… Ну, сами знаете. Замуж я не пойду. Самое логичное было — побег.
— И куда бы ты пошла? На что бы жила?
— Придумала бы что-нибудь, — пожала плечами она. — У меня есть украшения, хорошие. Телефон… Я бы продала его.
— Надолго тебе не хватит этих денег, — резонно заметил я. — Запасы кончатся, работа у тебя за копейки — ты на испытательном сроке, к тому же и ставка неполная. Тебе никак не хватит этих денег на съемное жильё, питание, обеды, проезд, коммунальные платежи. Это помимо того, что Фархат бы тебя просто вернул. И наказал.
Она опустила голову. По щекам Камиллы снова побежали слёзы. Девчонка в капкане. Даже жаль её… Не хотел бы я оказаться на её месте. И я теперь чувствую свою ответственность за неё в этой ситуации.
— Послушай, девочка, — сказал я мягко, осторожно поглядывая на неё. — Не делай глупости. Побег тебе не поможет.
— А что мне поможет? — спросила она. — Выход в окно?
— Какой ещё выход в окно? Ты что такое говоришь? — нахмурился я.
— Никто меня не получит, — подняла она глаза на меня. В них плескалось такое пламя, что я едва не обжёгся от одного взгляда голубых глаз чертовки. — Замуж за того, кого выберет и навяжет мне Фархат, лишив меня выбора и возможности отказаться, пойдёт только мой труп.
Я взрослый мужик и многое слышал и видел в своей жизни. Но сейчас от её взгляда, слов и горячей убежденности в голосе, надрывного отчаяния у меня пробежал холодок по спине. Не похоже, что эта девочка шутит… И говорит она очень страшные вещи.
— Не смей даже думать об этом, — изогнул я одну бровь. — Это грех. Выкинь из головы, ты поняла?
— А какой ещё выход тогда? — обречённо вздохнула она.
— Выход всегда есть, — туманно отозвался я, ещё и сам не зная, какой же здесь может быть действительно выход. — И он обязательно найдётся.
— Сомневаюсь, — покачала она головой. — Того шанса, который я имела, меня только что лишили вы. Не дав мне уйти.
— У меня не было выхода, — посмотрел я на неё внимательно. — Тебя всё равно поймали бы уже завтра.
— Вы такой же, как они, — шмыгнула она носом. — Бездушный. Любящий только деньги. Плюющий на жизнь других. Палач.
— Так, угомонись, — встал я на ноги. Теперь чувство жалости к ней сменилось раздражением. — И ложись спать. Сделаем вид, что ты не пыталась бежать. А если попытаешься снова — тебя всё равно не выпустят с территории посёлка, охрана в курсе, что за тобой особое наблюдение. И тебя вернут, едва ты сделаешь три шага от порога моего дома. А потом об этом узнает Фархат, и уже не будет таким мягким, каким ты его знаешь. Поверь, он может быть очень злым и жестоким — знаю, о чём говорю, я с ним не первый год работаю. Не советую проверять. И тут — как бы тебе ни хотелось — моей вины нет. Это всё дело рук Фархата, а я — всего лишь выполняю его просьбу.
— Пёс цепной, — кинула она мне в спину, когда я уже хотел покинуть кухню.
Мозги тут же затуманило гневом. Холодным, тяжелым и острым. — Что ты сказала? — медленно повернулся я к ней и спросил вкрадчиво.
— Ты пёс цепной, — повторила она, смело вглядываясь в моё лицо. — Тебе сказали прыгать, и ты прыгаешь.
Не вполне отдавая себе отчёта, что делаю, — ведь так, как сейчас эта девчонка, меня удавалось взбесить лишь единицам за всю мою жизнь, я крепко стиснул её плечи и руки и оторвал от стула.
— Ты что несёшь? Совсем обалдела? — тряхнул я её как куклу.
— Отстань!
— Извиняйся за свои слова, соплячка!
— И не подумаю! Отпусти меня, ты, мужлан! Пёс! Пёс!
Ухватил её за блондинистый хвост и подтянул голову к себе ближе. Дёрнул весьма ощутимо, чтобы прекращала верещать.
— Ай! Больно… — пискнула она и испуганно уставилась на меня.
Любой её взбрык сейчас будет бить по ней же. Она поняла, что не может даже шевельнуться толком, и застыла, ожидая
