Империя ненависти (ЛП) - Кент Рина

Но мне это и не нужно, потому что синева его глаз скользит ко мне, медленно, удушающе.

— На пару слов.

Я смотрю на Джея, потом снова на Дэниела. Хотела бы я иметь возможность сказать ему, что он может засунуть это туда, где никто не видит, но у меня нет такой возможности, поэтому я жестом велю Дэниелу следовать за мной на маленький балкон и закрываю за нами дверь, запирая любопытного Джея внутри.

Только когда я оказываюсь почти вплотную к Дэниелу, то жалею о своем выборе места.

Его бергамот, лайм и мужской аромат окутывают меня с навязчивостью, от которой перехватывает дыхание.

Я не могу не заметить, как несколько непокорных прядей его волос отделились от остальных и упали на лоб. Или то, что его костюм выглядит таким же идеально отглаженным, как и сегодня утром.

Его лицо, однако, кажется пустым. Оно совсем не похоже на того дикого дьявола, который уволил меня, не выслушав ничего из того, что я хотела сказать, но и не приветливо.

Ржавые перила впиваются мне в спину в моей безнадежной попытке сохранить как можно больше пространства, между нами. Все и так катастрофично, даже если нам не придется соприкасаться.

Дэниел качает головой в сторону стеклянной двери.

— Он мой?

Я чуть не давлюсь слюной.

— Ч-что?

— Мальчик мой?

— Нет!

— Тогда он твой?

— Какого черта, нет! Он мой брат.

— Официальные документы свидетельствуют об этом, но, может, твоя мать усыновила его, чтобы снять с тебя напряжение?

— Она была в тюрьме, Дэниел. Как она могла кого-то усыновить?

— Я просто предлагаю все возможные варианты, учитывая, кто его законный отец.

Его глаза темнеют, а поза становится такой же жесткой, как металл у меня за спиной. По моим щекам ползет жар, и это все из-за чертовой наглости этого человека.

— Отец Джейдена и все, что с ним связано, не твое дело.

— Уверена, что хочешь сказать это таким образом? Слышал, что ты находишься в середине судебного процесса по делу об опеке и нуждаешься в постоянной работе так же сильно, как ученые нуждаются в том, чтобы начать поиски лекарства от глупости.

— Как ты…? Подожди, это была Аспен?

— Не имеет значения. Имеет значение твой статус занятости.

Я прикусываю нижнюю губу, но молчу.

Он наблюдает за мной, сохраняя безжалостный зрительный контакт, будто его смысл жизни в том, чтобы заставить меня извиваться. Я не напрягаюсь, держу себя в руках и смотрю прямо в ответ.

Хотя это утомительно. Быть целью Дэниела, его заклятым врагом всегда чертовски утомительно, и я не уверена, как долго я смогу это выдержать.

Сколько времени пройдет до того, как в мой гроб будет вбит последний гвоздь?

Дэниел поднимает бровь.

— Разве ты не собираешься убедить меня принять тебя обратно?

— Хочешь, чтобы тебя убедили? Думала, что я некомпетентна и самый худший помощник, который у тебя когда-либо был.

Он поднимает в воздух свой высокомерный чертов нос.

— Я в настроении для благотворительности. Так что поблагодари свои счастливые звезды и начинай сеанс убеждения. Если ты забыла, мое время это гусыня, несущая золотые яйца.

— Почему бы тебе не избавить нас обоих от проблем и не сказать мне, чего ты хочешь? Наверняка ты проделал весь этот путь ради чего-то.

Небольшая улыбка украшает его губы, и на обеих щеках появляются ямочки.

— Ты всегда была умной маленькой проказницей.

— Рада разрушить все стереотипы о блондинках.

— Не все. — он внимательно наблюдает за мной. — Что ты готова сделать, чтобы получить должность постоянной помощницы, а также юридическую консультацию?

— Все, что угодно.

— В том числе стать моей секс-игрушкой?

Мое сердце падает на колени, и я вцепляюсь в перила позади в смертельной хватке.

— Н-не это.

Его лицо остается неизменным.

— Почему? У тебя есть парень, который был бы против этой идеи?

— Я против этой идеи. Я не хочу спать с тобой.

И вообще ни с кем.

— Почему?

— Это убьет наши профессиональные отношения.

— У нас никогда не было ничего профессионального, Николь.

— Я просто… не могу этого сделать.

Пожалуйста, не заставляй меня делать это.

Я почти умоляю, но в последнюю секунду проглатываю слова.

— Я тебе так отвратителен?

В его тоне нет обвинения. Он ровный, почти бесстрастный.

— Может, рассказы о твоих бесконечных интрижках вызывают такое отвращение.

— Тебе лучше стереть эту ревность со своего лица. У тебя слюнки текут.

— Ты последний мужчина, к которому я могла бы испытывать ревность, Дэниел. Ты всего лишь промелькнул в моем прошлом.

Ложь, ложь и еще раз ложь.

Я ничем не отличаюсь от юной Николь, которая разглагольствовала налево и направо. И это опасно.

Это приведет меня по разрушительному пути, похожему на тот, что был тогда.

— Я вижу.

Он все еще говорит без интонации, без малейшего колебания. Его лицо так же закрыто, абсолютная маска, за которой я не могу прочесть, что скрывается.

Метафорический груз сдавливает мое горло, и в нем поселяется паника. Несмотря на всю храбрость, я не могу потерять эту работу.

Может, если я закрою глаза и притворюсь…

Нет. Неа.

Этого не произойдет.

— Дэниел, я…

— Начни с того, что приготовь мне ужин, — прерывает он меня. — Ты все равно делаешь это уже неделю. Я должен был заподозрить это по названию. Немного предсказуемо, не так ли? Ты должна была включить в название свои леденцы.

Мои губы раскрываются, затем закрываются.

— Ужин? А что потом?

— Разберемся по ходу дела.

— Я же сказала, что не собираюсь с тобой спать.

— Это называется секс. Сомневаюсь, что сон будет. А это мы еще посмотрим.

— Нет, не посмотрим. Какого черта я тебе вообще нужна?

Его губы сжимаются в линию, но это легкое проявление привязанности быстро исчезает.

— Нет причин. Просто деловая сделка.

Как бы мне хотелось выбросить его с балкона с такой высоты и посмотреть, как его великолепное лицо разобьется вдребезги. Ненавижу, как он может заставить меня чувствовать себя маленькой.

Такой незначительной.

— Сделка или нет, я не буду этого делать. Ни спать, ни заниматься сексом.

— Ты сказала грубое слово. Это прогресс.

— Это предупреждение. Не приближайся ко мне.

— Нет, пока ты так напряжена, но ты одумаешься.

— Нет, не одумаюсь, Дэниел.

— Сэр. — он открывает дверь. — И я голоден. Приготовь ужин побыстрее.

Хотела бы я сделать его смерть быстрой, но в реальной жизни так не бывает.

Джейден ждет нас внутри. Он притворялся, что выполняет домашнее задание и играет с Лолли, а сам следил за каждым нашим шагом.

Точнее, за шагами Дэниела.

Он подходит к нам, неся Лолли как оружие, которым она может быть при определенных обстоятельствах.

— Ты собираешься позволить Никки сохранить ее работу?

— Зависит от того, насколько хорошо она справляется. И перестань называть ее так, это по-юношески.

— Может, если ты перестанешь заставлять ее называть тебя «сэр». Это унизительно.

Я подавляю улыбку, неимоверно гордясь своим младшим братом. Маленький негодяй такой взрослый для своего возраста.

Дэниел поднимает бровь.

— Джей, да?

— Джейден. Ты не получал разрешения называть меня Джеем.

— Не прошу об этом в этой жизни.

Мой брат поднимает плечо.

— Твоя потеря. Когда я стану чем-то важным в будущем, ты захочешь моей благосклонности.

— Сомневаюсь.

— Я собираюсь приготовить ужин, — объявляю я, прекращая их препирательства.

— А он приглашен? — Джей качает головой в сторону Дэниела, будто он муха, которая не хочет улетать.

Дэниел фиксирует на нем пристальный взгляд.

— Это одно из условий, чтобы она сохранила работу.

— Еда Никки это роскошь, которую не каждый может себе позволить.

Уголок глаза Дэниела дергается, и я не уверена, что это недовольство или забава.