Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова! (СИ) - Дюжева Маргарита

Слушая гневные рулады, я тоскливо посматривала на календарь. До Нового года оставалось десять дней, всего ничего. Мне бы только продержаться, не сорваться, и не разругаться со всеми напрочь. Уже сто раз пожалела, что сама себе такие рамки поставила.

Хотя, с другой стороны, раньше у меня проблем с родителями не было, они начались только когда я решила жить по-своему, а до этого все тихо-мирно и по любви. Диночка была самой хорошей девочкой, а сейчас внезапно превратилась в неблагодарную дрянь.

Надо сказать, что из-за моих выкрутасов у родителей тоже наметился разлад. Они уже не шли в едином порыве, а каждый тянул одеяло на себя.

Отцу после памятного случая с ремонтом табуретки, когда рукожопый женишок едва не остался без пальца, Стас стал нравиться гораздо меньше. Поэтому, когда маменька прибегала к нему за помощью относительно этого убогого, папа только жал плечами и говорил, пусть сами разбираются. Маменька в этот момент хваталась за сердце.

Зато батя был непримирим в отношении моей работы. Мой отказ продолжать семейную династию педагогов доводил его до бешенства, а маменька, наоборот, меланхолично отмахивалась — ее больше моя личная жизнь волновала.

Вот так и жили. Шаг вправо, шаг в лево — расстрел.

В какие-то моменты мне становилось неудобно, из-за того, что дома такая нездоровая атмосфера по моей вине, но потом вспоминала, что это моя жизнь и мне хочется прожить ее по-своему, а не так, как запланировали продуманные родственники. Успокаивалась, выдыхала и молча продолжала делать так, как считала нужным.

Тем более в этой самой жизни все постепенно налаживалось — с работой разбиралась, вникала во все, переезд на носу, с Северным…

Вот с Северным все сложно, непонятно.

Наш поцелуй… Его вкус до сих пор на моих губах. Иногда мне казалось, что я его чувствую здесь и сейчас, прикасалась к губам, будто не веря в происходящее.

Он поцеловал меня, я ответила, и это было так здорово, что сердце пускалось вскачь от одних воспоминаний. Хотелось еще, больше, откровеннее, без перерыва, но хитрая судьба снова палки в колеса вставляла.

Его опять вызвали в головной офис.

Я в понедельник вприпрыжку бежала на работу. Да какое там бежала! Летела на крыльях любви, а меня ждало пустое кресло и тишина.

Правда насовсем Антон не пропал. Он писал мне, и я с замиранием ждала каждого сообщения. Радовалась, когда на экране высвечивалось «я скучаю».

Боже, кто бы знал, как скучала я сама! Оказывается, это настоящая мука не видеть человека несколько дней, когда сердце словно очумелое рвалось к нему.

Похоже, я увязла. Так что не вырваться, не сбежать, не спрятаться. Увязла в бывшем однокласснике, которого раньше на дух не переносила, а теперь едва выдерживаю кратковременную разлуку.

Если бы мне кто-то в старших классах такое сказал, я бы рассмеялась в лицо, посчитав за дурную шутку. Сейчас было не до смеха. Сейчас хотелось, чтобы он поскорее вернулся. К нему хотелось жутко. Даже страшно становилось от такой тяги к другому человеку.

Хотелось очередное свидание, которое пройдет так же бестолково, как в все остальные. Чтобы смеяться, краснеть, делать глупости, чтобы потом было что вспомнить.

Я даже придумала, куда его позову. Отличное местечко…Вроде бы…

Осталось то всего ничего — дождаться Северного. Он обещал вернуться в четверг, и я уже готова была крестиком отмечать дни в календаре и считать часы до новой встречи.

Сама себя не узнаю!

Ожидание меня изматывало, лишала покоя и внутреннего равновесия, но тем слаще было услышать не в четверг, а в среду заветное:

— А вот и я!

Я аж на месте подскочила, и едва удержалась, чтобы с писком ему на шею броситься. Только присутствие коллег удержало от столь импульсивного поступка.

Стоял на пороге приемной румяный, довольный как сытый кот, улыбался, а в глазах неприкрытая радость полыхала.

Я тоже была рада, и тоже улыбалась, так что скулы свело, при этом сердце стучало не в груди, а где-то в голове, оглушая своим грохотом.

Приехал. Приехал!!!

Жизнь снова засияла красками, и проблемы, до этого давившие тяжким грузом, моментально рассыпались, отпали, как нечто несущественное.

Как мало, оказывается, мне надо для счастья.

***

К моему превеликому разочарованию счастлива была не только я, но и подавляющее большинство коллег. Поэтому стоило только Северному объявиться на работе, как они все, вереницей потянулись к нему в кабинет со своими вопросами, неотложными делами, да и просто поприветствовать любимого начальника.

Мне оставалось только сидеть и пыхтеть, ожидая, когда поток страждущих закончится, и я, наконец, смогу сама, без свидетелей к нему подобраться.

Они все шли и шли, и я начала подумывать о том, как бы их всех выгнать, закрыть дверь, подпереть ее шваброй, чтобы больше никого не запускать.

Как назло, начались звонки. Один клиент спрашивал, про возможность продлить срок оплаты, другой про расширенный интерфейс, третий про возможность долгосрочной работы. Я кивала, вежливо отвечала на вопросы, а у самой зубы сводило от желания поскорее со всем этим покончить. Мне сейчас было не до работы! Мне хотелось поговорить с Антоном, сказать, что я скучала!

Звонки все не заканчивались, словно прорвало всех! Словно все сидели и ждали, когда приедет Северный, чтобы наброситься на меня и помешать с ним разговаривать.

Да что за напасть такая!

Антон, кстати, освободился быстрее чем я. Со всеми поговорил, всех поддержал, дружески по плечу похлопал. Мне только оставалось дивиться, как школьному упырю удалось научиться настолько легко находить контакт с другими людьми. Почему в школе то он так не делал? Был бы самым популярным парнем! Да я сама бы, наверняка, на него запала.

Хотя я и так запала. Провалилась по самую маковку.

Покончив со своими посетителями, Северный вышел из своего кабинета ко мне, в приемную, привалился плечом к косяку, руки на груди сложил и смотрел пристально, не скрывая улыбки. Еще и передразнивал, изображал, как я по телефону разговариваю — кивал головой, с умным видом хлопал глазами. Негодяй!

Показала ему кулак, стараясь не давиться смехом.

— Девушка? — недоуменно спросил мой собеседник, когда, не сдержавшись все-таки прыснула, едва приняв новый звонок.

— Извините, — сокрушенно раскаялась, и тут же снова чуть не засмеялась, потому что несносный начальник сложил ладони и смиренно поклонился, — аллергия. Чем могу помочь?

— Когда Антон Дмитриевич вернется из командировки?

Я вопросительно глянула на гадкого Антона Дмитриевича. Он только головой покачал и руки крестом сложил, дескать нет меня пока.

— Скорее всего завтра, — бодро доложила клиенту, — что-нибудь передать?

— Будьте так любезны.

Я старательно записывала номер телефона и электронный адрес, а Северный тем временем подошел ближе, оставив распахнутой дверь в свой кабинет.

Встал прямо перед моим столом, продолжая глазищами своими серыми гипнотизировать. У меня во рту пересохло, и такое волнение охватило, что начала заикаться:

— Хо…хорошо. Я все передам. До свидания.

— До свидания!

Черт, теперь собеседник подумает, что я больная — то чихаю, то заикаюсь. Хотя… плевать! У меня уважительная причина имеется. Вот она, стоит рядом, лишая способности трезво думать и членораздельно говорить.

— Привет, — наконец, поздоровалась, а голос дрожал, выдавая мое волнение, — как съездил?

— С переменным успехом, — Антон повёл плечами, — люлей насовали по первое число, но при этом премию выписали большую, всем сотрудниками нашего офиса. Так что будем считать поездку удачной.

Премия — это хорошо. Мне квартиру с нового года самой оплачивать, так что лишняя копеечка не помешает.

— А как вы тут без папки?

— Вроде все спокойно. Офис работал в привычном ритме, как часы. Никаких происшествий не было, сбоев тоже. Все тихо мирно и по плану, — закусила губу, судорожно пытаясь вспомнить что-нибудь важное, но Северный прервал мои потуги: