Ребенок от мужа сестры (СИ) - Франц Анастасия
Мне было страшно открывать глаза. Я боялась встретиться с взглядом Яна Бергера, боялась увидеть там дикую ненависть ко мне, ведь это я не смогла сохранить нашего ребёнка! Потеряла, хоть и не убивала его, но я оказалась не в состоянии его выносить. И вся ответственность лежит на мне одной.
Мне стыдно поднять голову и посмотреть. Что я увижу: ярость, ненависть, дикое желание меня придушить? Я всегда лишалась разума, когда в глазах Яна отражалось штормовое море, но сейчас мне было страшно. Мне казалось, что стоит мне взглянуть в его глаза — я умру немедленно, уничтоженная грозовыми молниями.
В гробовой тишине, воцарившейся на кухне, я отчётливо слышала биение своего перепуганного сердца, которое будто отсчитывало мгновения до моей казни — раз, два, три… Никто не смел нарушить эту тишину, напряжение можно было ножом резать.
— Что ты сейчас сказала? — наконец я услышала голос любимого, но он звучал так глухо и так безжизненно, что моё сердце ухнуло вниз. «Он больше не мой, — застучала мысль в моей голове, — если он слышал мои слова, то он больше не мой».
Меня ещё больше заколотило. По щекам вновь потекли слёзы. Только теперь я не выла как израненный зверь, а просто беззвучно плакала, вцепившись в Рыжика. Она ласково гладила меня по волосам.
Я чувствовала пронзительный взгляд мужа сестры на себе. На своём лице, в которое он пристально вглядывался, ища ответы на свои вопросы. А в том, что их появилось множество, я была уверена, потому что он захочет узнать, как и что происходит.
А я боялась всё рассказывать. Да даже часть всей этой истории, хоть он и догадывается, как всё было на самом деле.
— Тебе нужно успокоиться, — услышала ласковый голос Ады у себя над ухом.
Легка кивнула, потому что она права — я должна успокоиться, чтобы поговорить без скандала и наконец всё ему рассказать. Но как же в этот момент я боялась его потерять из-за того, что он всё узнает. Что всё разобьётся, и он уедет вновь в Россию и больше никогда не вернётся ко мне, к сыну. И это было моим страхом, который сковал меня, и тело не прекращала бить крупная дрожь.
— Ада, что здесь происходит? — это уже Матвей, который приближался к своей жене, а точнее, к нам обеим, потому что мы так и не отлипли друг от друга, вцепившись мёртвой хваткой.
Осторожно, боясь увидеть в любимых глазах злость, ненависть, приоткрыла свои глаза. Но на Яна не смотрела. Подняла свой взгляд в сторону друга, который пристально — точно так же, как и мой мужчина смотрел на меня — сейчас Огнев смотрел на свою жену, которая, уверена, была вся на нервах. Причём не только из-за моего рассказа, но и из-за того, что её дорогой муж уехал и ей ничего не сказал. А она, между прочим, переживает и волнуется, не находя себе места.
И тут я просто не выдержала: резко подорвалась со своего места и фурией подлетела к мужу подруги.
— Ты что вообще вытворяешь, Огнев? — я прожгла его взглядом, а он смотрел на меня. Точнее, на моё лицо — всё опухшее от недавних слёз.
Но сейчас это последнее, о чём я думала.
— Ты хоть подумал о Рыжике, которая переживает и волнуется, когда ты, — ткнула в его грудь пальцем, не сводя с него пристального взгляда, — просто взял и уехал, ничего ей не объяснив. У тебя с головой вообще в порядке?
Я могла разговаривать с другом в таком тоне и знала, что он никогда не злился. Ну, разве что только в тот раз, когда Ада лежала в больнице после того, как его дорогая невеста толкнула её с лестницы. Я видела в его глазах злость, но никогда он не переступал черту, потому что знал, что я так же, как и он, переживаю за Рыжика. И конечно, он тогда получил за дело. Собственно, об этом он прекрасно знает.
Огнев пристально посмотрел на меня, но ничего не ответил. Обогнул меня и, в два шага преодолев расстояние до своей жены, аккуратно обхватил её за плечи.
— Рыжик, ну что ты? — в его голосе слышалась нежность, но и волнение, любовь к одной своей единственной, что всегда была в его жизни. — Маленькая, хватит нервничать, — а вот это уже строгим взглядом.
Я повернулась к ним и видела, с какой лаской, преданностью смотрит на Аду Матвей. Как его пальцы рук гладят щеку девушки. А она льнёт к нему как маленький ребёнок, который так нуждается сейчас в нём.
— Ты всегда уезжаешь и ничего мне не рассказываешь, а я переживаю, Матвей.
— Не говорю, потому что не хочу, чтобы ты переживала и накручивала себя. Я люблю тебя, и для меня твоё здоровье, вся ты важнее всего. Я обещал защищать тебя и детей, и не сомневайся во мне. Я сдержу свои слова, — мужчина поцеловал её аккуратные пухленькие губки, и я увидела, как она расслабилась, стоило только её мужу оказаться рядом.
— Я тоже тебя очень люблю. И ты для меня всё. Я просто боюсь потерять тебя, — прижалась к нему сильнее, а Матвей обвил её талию своими руками.
— Не потеряешь. Обещаю, — проговорил в макушку, а потом повернулся в нашу сторону.
Всё это время я чувствовала пронзительный взгляд Яна на своей спине, который сканировал меня. Но он не подошёл ко мне. Не сдвинулся ни на шаг, что говорило о том, что он чем-то недоволен, и сейчас в его душе бушует ураган, и он не хочет выплёскивать его на меня.
— Ян, — друг обратился к Бергеру. — Расскажи ей уже всё. Хватит играть в молчанку. Я всегда тебя уважал и готов помочь, потому что ты не раз выручал меня, — при последних словах я поняла, что это как-то связано с темой расставания Матвея и Ады. — Но для меня в первую очередь важна жена. Ты меня поймёшь, — я не видела, но чувствовала, что мой мужчина кивнул. — Я не хочу, чтобы она нервничала и переживала, — всё время, пока Огнев говорил, он не выпускал из крепких объятий Рыжика, а она только вцепилась в его рубашку. — Поговори, наконец, со своей женщиной. Расскажи ей всё. Собственно, — тут он повернул голову в мою сторону, что означало, что сейчас он обратится ко мне. И я, конечно, догадывалась, что он мне скажет. — Ты тоже, Тея. Хватит вам скрывать друг от друга важные вещи. Поговорите уже, наконец. Можете даже для этого выбрать нашу кухню. Я не буду против, а нам пора.
Он закончил, а потом наклонился и взял на руки Рыжика, которая тут же уткнулась в его шею. Ада прикрыла глаза, и я поняла, что сейчас она вдыхает запах своего мужчины, обхватив маленькими ручками его шею. Парочка двинулась на выход из кухни, а мы так и продолжали стоять, не сдвинувшись ни на шаг по направлению друг к другу.
В кухне вновь повисла гнетущая тишина, которая вдруг стала давить, мне было тяжело сделать глубокий вдох. И я стала втягивать воздух короткими порциями, чтобы не причинить себе боли.
Я не знала, с чего начать, что сказать ему. Продолжала молча стоять, глядя в окно на улицу, где сегодня, будто насмехаясь над моим горем, вовсю светило радостное солнце. Ветерок ласково перебирал зелёную шевелюру деревьев, довольно пели птички, радуясь тёплому дню, а в моей душе поселилась тоскливая серая пустота, и будущее моё было туманно.
— Так и будешь молчать? — хлёсткий холодный удар, и я вздрагиваю от него.
От него веяло таким холодом, что я невольно поёжилась. Только вчера он, сначала низвергнув меня в пучину отчаяния, потом возродил к жизни своими поцелуями, вернул мне уверенность в себе, и — главное — я убедилась, что он действительно меня любит.
Вчерашняя ночь доказала мне всё, он мог ничего не говорить — я понимала без слов, считывала его эмоции, его чувства. Бергер действует на меня каким-то магическим образом. Превращает мой холод в эмоции, в жар, но сейчас мне хочется хлестнуть его точно так же, как и он.
Чтобы он понял, как мне больно и плохо. Что все эти годы я жила как в аду, съедая себя заживо. Буквально умирая. Собственно, такие мысли после потери ребёнка и самого мужчины были неоднократны. Но потом у меня появилась Ада, которая заменила мне подругу, сестру, наконец, семью — и я просто не могла поступить так подло и бросить её.
— Что ты от меня хочешь услышать? — я собрала всю волю в кулак, но в конце мой голос всё-таки дрогнул.
