Норма Клейн - Любовь и «каннибалы»
Хмыкнув, она прижалась губами к его груди. Сердце билось учащенно.
— Никуда ты не пойдешь, Стивенсон, пока я не отпущу.
— Твоя воля...
— Для этого и придуманы посыльные. Хочешь, позвоним в китайский ресторан?
— Хорошая мысль. Кто встанет первым? Она подвинулась и довольно потерлась щекой о его плечо.
— Бросим жребий.
Он проиграл, а Эйджи, пользуясь моментом, сбегала в душ и вскоре вышла с мокрыми волосами, в просторном белом халате, едва прикрывавшем колени. За это время Олаф успел налить два бокала вина.
— Я не утерпел и выпил,— признался он, протягивая ей бокал.— А ты здорово мокрая!
Он натянул джинсы, но не стал надевать рубашку. Эйджи провела пальцем по его груди.
— Мог бы дождаться меня.
— Не было времени. Я боялся пропустить посыльного.
— Что ж, если он принесет печеные яйца, я тебя прощу.— Она пошла на кухню, вынула тарелки и поставила их на столик у окна.— Мне позарез необходимо подзаправиться. Во время обеденного перерыва я не успела сбегать в буфет.— Ей пришло в голову зажечь свечи.— Ко мне в контору приходил Майкл.
— Ого!
— Если бы у меня было побольше времени...— Она чиркнула спичкой и поднесла ее к фитилю.— Он застал меня в разгар дня — между двумя телефонными разговорами и встречей с прокурором.
Он следил за тем, как Эйджи расхаживает по комнате в своем домашнем халатике и колдует со свечками, и гадал: известно ли ей, как она неотразима.
— Можешь не продолжать, Эйджи.
Она погасила спичку и чиркнула другой. Не то чтобы она была суеверной, но все же не стоило одной спичкой зажигать сразу три свечи.
— Я должна рассказать это тебе, Олаф. Он звал поесть, а я не могла оторваться. Я говорила ему о... сложившейся ситуации.
— О том, что он по уши втрескался в тебя?
— Я бы не сказала.— Эйджи тяжело вздохнула, когда прожужжал домофон, включила переговорное устройство и отперла посыльному,— Просто он не понимает разницы между благодарностью, дружбой и любовью.
Он долго смотрел на нее, освещенную пламенем свечи.
— Ему хоть кол на голове теши, да?
Она недовольно кивнула, подошла к столу и села.
— Ты платишь, Стивенсон.
Он с готовностью вытащил бумажник. Когда вошел посыльный, его ждал чек и чаевые. Мальчик поклонился и ушел, а Олаф поставил на стол три пухлых пакета и раскрыл какие-то белые коробочки. По квартире разнеслись экзотические запахи.
— Рассказывай дальше.
— Ладно...— Эйджи намотала на палочку знаменитую китайскую лапшу.— Я стала говорить о разнице в возрасте. Ум-м...— довольно промурлыкала она с полным ртом.— Но у него оказались очень веские контрдоводы, и поскольку я не могла их опровергнуть, пришлось сменить тактику.
— Я видел тебя в суде,— напомнил он.
— Я объяснила ему, что опекуну нельзя нарушать некие этические нормы и что суд этого не одобрит.— Задумавшись, она подцепила несколько кусочков свинины в кисло-сладком соусе.— Казалось, он это понял.
— Отлично!
— Вот и я так думала. Я считала, что он согласился со мной. Во всяком случае, рассуждал он как взрослый. А потом, уже уходя, он заявил, что не так уж трудно подождать пять недель.
На какое-то время Олаф потерял дар речи. Потом, слегка усмехнувшись, он поднял свой бокал.
— Значит, ты открыла пацану кредит?
— Олаф, это серьезно!
— Я знаю, знаю. Как ни неприятно это нам обоим, но тебе придется очень постараться, чтобы он отлип от тебя.
— Говорят же тебе, что он вел себя очень спокойно.— Заглянув в другую коробку, она обнаружила там жареного цыпленка с бобами.— Слушай, у тебя нет знакомых симпатичных молоденьких девушек, с которыми его можно было бы познакомить?
— У Линды есть одна. Пожалуй, шестнадцать ей уже исполнилось...— задумался Олаф.
— Что, у Линды такая большая дочка?
— Целых три. Она говорит, что слишком рано начала рожать и поэтому к сорока годам окончательно свихнется. Теперь я ее хорошо понимаю!
— Во всяком случае, это не повредит. Я попробую еще раз поговорить с ним, хотя надеюсь, что через неделю-другую это пройдет само собой.
— Ох, сомневаюсь...— Он протянул руку, и их пальцы переплелись.— Тебя не так легко забыть. Ты застреваешь в мозгу, как заноза.
— Значит, ты думаешь обо мне даже тогда, когда смешиваешь коктейли или флиртуешь с посетителями?
— Я никогда не флиртую с Уилом. Она прыснула.
— Я говорю о тех двух девицах, которые все время торчат в твоем баре. Блондинка и рыжая. Они всегда заказывают джин с тоником.
— А вы наблюдательны, советник!
— Это рыжая все время пялит на тебя нахальные зеленые глаза.
— Голубые.
— Ага!
Он покачал головой и рассмеялся. Надо же было так глупо попасться!
— Я дорого бы дал за то, чтобы знать твоих постоянных поклонников. Кроме того, я предпочитаю карие глаза, особенно с золотистым отливом.
— Слишком поздно,— поджала она губы, но тут же обняла его и засмеялась.— Все в порядке, Стивенсон. Но если ты будешь обращать внимание не только на ее глаза, я переключусь на Монти.
— Раз так, мне ничто не грозит. Я никогда не замечал, что у нее на носу очень симпатичные веснушки и сексуальная ямочка на подбородке.
Прищурив глаза, Эйджи шлепнула его по губам.
— Только попробуй спуститься ниже, и я утоплю тебя!
— Тогда все о'кей. Я хорошо плаваю!
* * *Несколько часов спустя Олаф, ворочаясь в холодной, одинокой постели, согревал себя воспоминаниями. Господи, как было хорошо вместе смеяться, вместе есть палочками китайские блюда! Они угощали друг друга, давая попробовать выбранное ими, целовались, разговаривали... Свечи все таяли, таяли, а они продолжали говорить. Не о Майкле, не о работе — о множестве других вещей.
Потом они снова любили друг друга, медленно и нежно, до глубокой ночи.
Им пришлось все же расстаться. У него были обязанности. Но долго-долго, лежа в кровати, он представлял себе, как все могло бы быть.
Просыпаться рядом с ней. Чувствовать, как она потягивается при звоне будильника. Следить за ней с восхищением. Улыбаться про себя, глядя на то, как она носится по квартире, собираясь на работу.
Она бы надела один из своих самых строгих костюмов, а потом они пили бы на кухне кофе и говорили о планах на предстоящий день.
Иногда они встречались бы во время ленча, потому что невыносимо провести целый день друг без друга. При первой возможности он бы удирал из бара, чтобы вместе с ней вернуться домой. А если такой возможности не представится, он будет смотреть через дверь, как она входит в бар, садится на табуретку, флиртует с Монти и ест приготовленные им блюда. А потом они вместе идут домой.
