Клаудиа Кроуфорд - Тайны семейного альбома
Раздались аплодисменты, и, дождавшись, когда они утихнут, Ханна продолжила:
– И теперь я хочу поблагодарить моих родителей, благодаря которым я появилась на этом свете. – Взглянув на Рейчел, Ханна увидела, что у нее по щекам текут слезы. Неожиданная реакция матери удивила Ханну и даже нарушила течение мыслей. Она не ожидала, что мать будет так взволнована. – И хотя мой отец ушел из жизни, когда мне было всего восемь лет, он оставил мне в наследство доброту и жизнелюбие, которые мне и в самом деле пригодились. И поэтому в заключение я хочу выразить огромную благодарность своей матери за то, что она в самые трудные годы жизни оказалась такой сильной и всегда стремилась к совершенству. Своим личным примером она учила меня. Оставшись одна, она не испугалась превратностей судьбы и продолжала бороться не только за то, чтобы выжить, но и за нечто большее. Спасибо тебе, мама, за то, что ты помогала мне, и мы теперь вместе можем порадоваться тому, что настал день, когда ты тоже можешь гордиться мной.
Позже, когда наконец все закончили обниматься, обмениваться поцелуями, когда выпускникам вручили цветы, а они дали обещание не терять связи друг с другом, Рейчел прошла следом за дочерью в их классную комнату, где выпускники складывали подаренные на память вещицы. Голос Рейчел вздрагивал от волнения:
– Почему ты ничего не сказала мне раньше?
– Я пыталась, но ты была слишком занята.
– Мать и дочь должны быть особенно близки, не так ли?
– К сожалению, мы никогда не были особенно близки. И все дело в том, что ты любишь Сэмюэля больше, чем меня…
– Дорогая…
– … и, если честно признаться, я не осуждаю тебя, мама. Я тоже люблю Сэма больше, чем саму себя.
Словно догадываясь, что речь идет именно о нем, Сэмюэль постучал в дверь:
– Хватит секретничать, выходите. Не заставляйте всех ждать.
– Но мы ведь можем оставаться друзьями? – предложила Рейчел.
Видя, как мать отмякла, Ханна решила воспользоваться моментом и изложила свои планы на лето: поехать к Сэму, пожить в комнате, которую он снимает на Ред Бэнке и поработать в местной газете репортером.
– Ведь это просто чудесно! А ты можешь приезжать к нам на выходные.
Рейчел тотчас сделала стойку:
– А как же колледж? Ты не можешь вечно работать в желтой газетенке. Ты должна стать второй Дороти Томпсон! Ты способна достичь такой же известности, как и Маргерит Хиггинс…
– Но я же поеду к нему только на лето, мама. Одно другому не помешает. – Она не удержалась, чтобы не напомнить: – Мы ведь уже обсуждали этот вопрос.
За праздничным ланчем Рейчел постаралась сделать все, чтобы превратить день торжества своей дочери в свой собственный день торжества. Рейчел оставалась сама собой, когда расплакалась во время речи. Но она так же оставалась сама собой, когда принялась перестраивать разговор таким образом, чтобы внимание людей было направлено только на нее одну. И даже, когда крепко обняв за плечи сына и дочь, советовала Кэтлин последовать ее примеру и завести себе детей, чтобы насладиться материнским чувством.
– Сейчас, Кэтлин, ты вся прямо-таки сияешь…
– Благодарю, мама.
Но Рейчел не дала Кэтлин увернуться от ответа:
– Нет, нет, не увиливай, признавайся, ты влюблена? Правда, она выглядит так, как и положено выглядеть влюбленным? Не так ли, Сэм? Заставь ее признаться, кто он!
Сэм повернулся к Кэтлин с бокалом шампанского:
– Это правда, Кэтлин? Ты и в самом деле влюблена?
Кэтлин так и зарделась вся.
– Не смущай ее, Сэм. Она признается, когда сочтет нужным, правда, Кэтлин?
Кэтлин подняла бокал с шампанским:
– Давайте выпьем за любовь. – Только на секунду задержавшись на Сэме, она обвела взглядом Ханну и Рейчел. – За мою американскую семью!
Рейчел ни за что не призналась бы в этом, но шампанское все-таки ударило ей в голову:
– Я так горжусь тобой, Кэтлин. – Она никак не могла выбрать нужную интонацию, все время впадая в менторский тон, тон хозяйки, которая разговаривает со своей служанкой. – Ты сумела достичь очень многого, несмотря на свое происхождение.
Было такое впечатление, что Рейчел начисто забыла о том, что сама выросла в сиротском приюте. И трое молодых людей любили шутить над тем, что Рейчел до сих пор уверена, что Кэтлин родилась в лачуге и выросла чуть ли не в свинарнике. Конечно, в доме Кэтлин – в одном из районов Дублина – на Гарднер-стрит всегда было туго с деньгами, но тем не менее, книг у них было больше, чем в особняке на Ривер-сайд.
– Меня трогает твое чувство благодарности за то, что я вывезла тебя из Ирландии, дала тебе возможность научиться читать и писать и даже поступить в колледж.
Этот монолог все трое слышали и прежде. Рейчел прибегала к нему, чтобы установить необходимую дистанцию. Она и в самом деле помогала Кэтлин и называла «ирландской девчонкой» гораздо реже, чем Кэтлин приходилось слышать это в церкви Святого Духа. Рейчел предоставила Кэтлин отдельную комнату с ванной, рядом с кухней – и хотя они были крошечными, они казались Кэтлин больше, чем Букингемский дворец. Поскольку Рейчел уходила на целый день, Кэтлин брала оставленные ей деньги и сама ходила за покупками. Она грела воду и купала Ханну и Сэма – всего лишь двоих, в то время как дома ей приходилось обихаживать восьмерых своих братьев и сестричек. Поэтому Кэтлин не придавала значения тому, что Рейчел всякий раз пыталась сочинить свою собственную историю относительно «ирландской девчонки». Кэтлин и в самом деле была ей благодарна. И особенно теперь, когда, сидя за столом, она своим коленом ощущала колено Сэма, Кэтлин была благодарна Рейчел гораздо больше, чем та могла себе представить.
Слушая затянувшийся монолог матери, Сэм неторопливо пил коктейль, жевал цыпленка и улыбался своим мыслям. Он очень любил мать, несмотря на то, что время от времени она его довольно сильно раздражала. И он понимал, почему она постоянно испытывает желание быть в центре внимания. Он сделал все, чтобы уберечь маленькую Ханну от потрясения, когда умер отец, и старался сделать все, чтобы сгладить то неравенство в отношении к ним, которое сама мать не могла скрыть.
Он никогда не обсуждал случившегося с матерью, хотя догадывался, в каком отчаянном положении одно время они находились: их чуть не вышвырнули на улицу из-за неуплаты за квартиру, так что они могли оказаться в числе тех, что живут в картонных коробках, если бы Рейчел не стала любовницей Маркуса Салинко.
Сэм видел, как рушились семьи в период Великой Депрессии. Он знал, как часто детей просто отдавали в приюты или отправляли на улицы попрошайничать.
– Мы все очень благодарны тебе, мама, – успокоил он ее, когда Рейчел опять собралась всплакнуть, и в этот момент бросил взгляд на Ханну. Она пыталась держать себя в руках, но на ее лице появилась тень печали, которая напомнила Сэму, как была огорчена его сестра в день своего десятилетия. И в тот день она была главной героиней праздника до того момента, пока не появилась Рейчел. Сейчас происходило то же самое. Рейчел собиралась занять почетное место, отнимая лавры у дочери.
