Алина Дворецкая - Сказка о Снежной Королеве
— Конечно, я могу сказать, что я просто ее не заметил… — рассуждал Роман.
— И что ты просто подвозил пассажирку. То есть меня, — саркастически продолжила Анжелика. — Что мы даже не знакомы.
— Одно простейшее правило, — мучился Роман, — не ездить мимо собственного дома… И куда только ее черт понес?
— И что ты так переживаешь? — спросила Анжелика высокомерно. — Ты что, не имеешь права никого подвезти?
— Нет, я не могу сказать, что я ее не заметил. Она просто-таки под колеса бросилась.
— Да уж, — голос Анжелики стал издевательски резким. — Я думала, мы ее раздавим, — она развернулась к Роману и смотрела на него пристально, с улыбочкой… с мерзкой такой улыбочкой. — Влип ты, Ромочка, — сладко сказала она.
«Нужно взять себя в руки, — подумал Роман, — я мужик или не мужик? Сейчас она начнет смеяться надо мной».
— Я имею право поступать так, как хочу, — сказал он. — Неудобно, конечно, получилось. Как будто я нарочно вез тебя мимо своего дома… Ее просто наглость моя удивит.
— Да я не об этом. Ну, я слышала голос твоей жены, видела фотографии… Но была какая-то надежда… Знаешь, бывают просто люди нефотогеничные, на фотографиях плохо получаются. Мне показалось…
— Что? — дернулся Роман.
— Я бы ни за что не подумала, что это твоя жена, — Анжеликины глаза вдруг резко сузились. — Кстати, если бы ты уважал мои чувства, то мог бы не говорить мне об этом. Что это она.
Роман почувствовал угрызения совести. Действительно, при чем здесь Анжелика? Это он повез ее этой дорогой… Получалось так, что он уже причинил боль Кате и пытался сейчас причинить боль Анжелике… Замкнутый круг.
— Извини, — сказал Роман. — Я так и хотел сделать, но в последний момент… Ты бы все равно заметила, что я нервничаю.
— Да, но я бы не знала почему. Мне бы в голову не пришло, что это — твоя жена.
Она так нажала на слово «это», что у Романа побежали мурашки по коже.
— Почему? — спросил он.
— Мне показалось, что это какая-то пожилая женщина. Почти старушка. Безумная голосующая старушка. Сгорбленная, голову в плечи, нелепые жесты рук, дебильная шапка…
— Ну, насчет шапочки ты зря, — возразил Роман. — Ей очень идет. Это я покупал.
— Ты испортил мне все настроение, — сказала Анжелика мрачно.
— Извини, я не хотел.
Затрезвонил мобильник Романа. Конечно же, это была Катя:
— Ты можешь заехать домой?
— Не могу, — Рома бросил беглый взгляд на Анжелику. Та делала вид, что происходящее ее совершенно не касается.
— И чем ты таким занят? На работе сидишь?
— Нет, не на работе.
— Рома, я видела тебя! — сорвалась на крик Катя. — С этой сукой!
Холод какой-то сковал Романа. Если бы Катя не произнесла эту фразу, все было бы иначе. Она была бы маленькой несчастной девочкой, которую он бросил посреди дороги. Но теперь… Какое она имеет право? Черт возьми!
— Я занят сейчас, — холодно сказал Роман.
— Кто был с тобой в машине? — допытывалась жена. — Это и есть Аня?
— Какая разница? Я не обязан перед тобой отчитываться.
Анжелика по-прежнему смотрела вбок, в окно; ее как будто не было здесь. «Боже, — подумал Роман, — мы же собирались в кино, погулять, что я вообще делаю? О чем я говорю, с кем?»
— Рома, ты же здесь, недалеко. Пожалуйста, заедь на пять минут хотя бы, мне надо с тобой поговорить.
— Говори, — сказал Роман равнодушно.
— Я не могу по телефону. Пожалуйста, заедь! На пять минут!
Она была близка к истерике, Роман чувствовал. Анжелика, напротив, казалась спокойной и сдержанной, сонной даже. Ее спокойствие непостижимым образом передалось Роману.
— Я не могу. У меня человек в машине.
— Значит, пусть человек едет к себе домой!
— Это невозможно. У нас дела.
— Рома! — закричала Катя.
— Я приеду вечером, и мы поговорим.
— Рома!
— Все, — отрезал Роман, нажимая красную кнопку.
Практически сразу же телефон зазвонил вновь, и Роман отключил трубку. Только тогда Анжелика повернулась и посмотрела на него. Как будто вернулась откуда-то. Два разных желания боролись в душе Романа. Нужно было заехать домой и успокоить Катю, на каких-то пять минут заехать, остановить эту истерику, эти слезы, эту ненависть… Но тут, рядом, была Анжелика, критически улыбающаяся, великолепная, стоящая над Катей, над ним, Романом, над всем…
— Ты очень обидишься, если я попрошу тебя посидеть в кафе? — спросил Роман.
— Что? — она удивленно подняла брови. — Мы же только что поели!
— Ну, я возьму тебе кофе, мороженое, и ты меня подождешь, — предложил Роман.
— Хочешь домой съездить? — усмехнулась Анжелика.
— Я ненадолго. Тут недалеко хорошее кафе, посидишь минут пятнадцать…
— Останови машину.
— Ну, чего ты…
— Останови машину, пожалуйста, — повторила Анжелика спокойно.
— Ну, подожди, — остановив «Опель», Роман попытался взять руку Анжелики в свою, но она отдернула ее. — Я тебя очень прошу: подожди. Я понимаю, это все капризы маленькой зарвавшейся девчонки, но ты не понимаешь, как она страдает! Ты ведь не такая, как она, ты умная.
Он попытался придать своему лицу как можно более умоляющее, покорное выражение. Поссориться с ними обоими одновременно — это уж слишком.
— И что?
— Мне нужно буквально пять минут с ней поговорить. Я ее успокою, и мы поедем в кино.
— Ради Бога, — Анжелика развела руками. — Только ни в какое кино мы не поедем.
— Но почему?
Лицо ее было непреклонным. Она ждала — что он решит. Роман с размаху саданул кулаком по рулю, прямо по сигналу гудка.
— Хорошо, я никуда не поеду. Все, я сглупил. Извини.
Анжелика помолчала пару минут, потом улыбнулась сдержанно — улыбкой победительницы.
— Ты! — сказала она повелительно, но глаза смеялись. — Ты испортил мне настроение! Окончательно.
— Я предупреждал тебя, что я ужасный, мерзкий тип. Ну, прости.
Роман завел мотор и развернулся в направлении центра. Все это время, после неожиданного столкновения с Катей, его «Опель» просто бессмысленно колесил по улицам.
— У меня такое чувство, что мы раздавили ее, — сказал Роман тихо. Он никак не мог вытравить из памяти образ Кати, оставшейся на дороге… поистине раздавленной его колесами. Бледное, без кровинки, лицо зеленоватого, слегка лягушачьего оттенка, огромные глаза… да, скорее полные ненависти, чем испуга. И ее слова — «с этой сукой»… Сколько же злости в его маленькой жене! Она вся просто переполнена ненавистью! Холодной, мерзкой ненавистью — ненавистью не только к блистательной Анжелике, но и к его, Романа, счастью с Анжеликой. Жаба… Роман вдруг поймал себя на том, что это самое точное сравнение. Холодная, липкая, переполненная злом… с широко разъехавшимися тазовыми костями и тоненькими ножками, коленки так резко выдаются… Роман хотел бы забыть. Забыть эту дорогу и брызги грязи… Только Анжелика рядом. Она-то ни в чем не виновата. Ни в чем.
