С.К. Хартли - Жили-были...
– Почему у тебя нет акцента? – спросила я.
– Я избавился от него практически сразу после приезда.
– Он проявляется, когда ты возбужден, – выпалила я. И тут же прикрыла рот рукой, сгорая от стыда от того, что ляпнула такое и что вообще обратила на это внимание. – Прости! Не знаю, откуда это взялось.
Габриэль улыбнулся,глубокий хриплый смешок сорвался с губ.
– Не стоит. Мне нравится, что ты несёшь ахинею. – Он сделал ещё один глоток. – Итак, почему ты хотела уехать из Кентукки? Разве ты не скучаешь по запаху конского навоза?
– Ха-ха! – Я закатила глаза. – Там не всё время им пахло, – вздохнула я. – Мои родители сражались за каждую копейку. Я из семьи, где необходимость была важнее роскоши. Когда я училась в школе, тётя предложила мне пройти практику в рекламной фирме, в которой работала. Я провела там шесть недель, изучая основы маркетинга и организации мероприятий. И наконец выбралась посмотреть, на что похож большой город. Чикаго был ошеломляющим. С того момента, как моя нога ступила за пределы Кентукки, я была похожа на оленя, ослеплённого светом фар. После этого моей страстью стал пиар, и я знала, если перееду в большой город и буду работать в сфере рекламы, смогу обеспечить себе такую жизнь, которую не могли бы дать родители.
Обалдеть, я выболтала больше, чем хотела. Без понятия, почему я так разоткровенничалась.
– Я могу спросить тебя о кое-чём? – Я кивнула, уставившись в свой бокал. – Где твой южный акцент?
– Ах, это. Когда я осталась в Чикаго, тётя послала меня к логопеду, чтобы тот попытался помочь мне от него избавиться. – Габриэль нахмурился, озадаченный моим заявлением. – Я сделала это, потому что думала, что в Нью-Йорке ко мне с моим южным акцентом не будут относиться серьёзно. Если бы я явилась на собеседование в ковбойских сапогах и со словами «Приветик», то получила бы единогласное «нет». Когда я сюда переехала, акцент стал слабее, и, чтобы избавиться от него окончательно, начальник отправил меня на курсы повышения квалификации.
– У тебя есть ковбойские сапоги? – ухмыльнулся он, а в глазах появился дьявольский блеск.
– Выбрось грязные мыслишки из головы. Да, у меня есть несколько пар, – рассмеялась я, качая головой.
– Что насчет Куинна?
– Что ты имеешь в виду? – Растерявшись, я сделала глоток вина. Чёрт, как вкусно. Дорогое, но вкусное. – О, так ты хочешь знать, почему парень за двадцать тусуется с парочкой женщин?
Он кивнул.
– Если ты ещё не догадался, Куинн – гей. И на законных основаниях могу заявить, что он самый невероятный гей, которого ты когда-либо встречал. Да он фактически лучший среди лучших.
Габриэль расхохотался. Всё верно. Как же он этого не понял? Я имею в виду, что Куинн не сводил с него глаз с того самого момента, как Габриэль вошёл в квартиру. Я улыбнулась, а потом мне в голову пришла мысль: мы больше получаса провели, разговаривая о нас, а ведь это должен был быть деловой ужин.
– Габриэль, что мы здесь делаем?
Вопрос, похоже, в какой-то степени застал его врасплох, потому что в его глазах промелькнуло замешательство.
– Мы здесь ужинаем, – просто ответил он.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Я сказала, что это деловой ужин, а ты превратил его в двадцать вопросов.
– Я хочу узнать тебя.
– Тебе это нужно для работы или чтобы удовлетворить свои личные извращённые потребности?
Он на мгновение замолчал, по-видимому, обдумывая мой вопрос.
– И то, и другое.
Ужин прошёл в волнении от слишком большого количества вина и самой потрясающей еды, которую я когда-либо пробовала. Мы говорили обо мне, о том, откуда я приехала и кем себя вижу. Я довольно быстро поняла, что о себе Габриэль говорит совсем немного. Я вспомнила, как тогда в офисе говорил его брат: «Когда дело касается семьи, Габриэль не очень разговорчив». Как интригующе!
Когда мы вышли из «Миража», я чуть не навернулась на своих высоченных каблуках. У меня закружилась голова. А всему виной слишком большое количество вина и тот факт, что в течение последних двадцати минут, пока мы ели, Габриэль заигрывал со мной под столом. Восстановив равновесие, я покачала головой и сняла «Лубутены». Ну что я могу сказать... Элегантность не мой конёк. Услышав смешок Габриэля, я выпрямилась, когда он взял у меня туфли и указал в сторону улицы. Нас ожидали Лео и «Линкольн Таун Кар».
– А как же твой автомобиль? – растерянно спросила я.
– Лео позже его заберёт, – улыбнулся он, ведя меня к машине.
В состоянии опьянения у меня никак не получалось залезть на заднее сидение. Нормально дышать в этом платье почти не получалось, ноги болели от каждого движения и, вдобавок ко всему, я без причины хихикала, словно школьница. Вино уже успело ударить мне в голову.
Уместив наконец задницу на кожаном диване так, чтобы не съехать на пол, я защёлкнула ремень безопасности. Габриэль скользнул внутрь очень грациозно. Совсем и не скажешь, что он выпил не меньше, хотя точно знаю, что пили мы наравне. Габриэль пристегнулся, и мы снова быстро поехали по улицам ночного Нью-Йорка.
– Стаканчик спиртного на ночь? – спросил Габриэль, нажав на кнопку бара, где стоял поднос с виски.
Я покачала головой. Мне нужна была максимально ясная голова, когда я находилась с ним в ограниченном пространстве. От ударившего в голову вина всё было как в тумане, и когда он наклонился вперёд, чтобы вылить янтарную жидкость в свой стакан, неповторимый аромат Габриэля ударил мне в нос.
Осенний дождь и грех.
По телу пробежали мурашки, а руки покрылись гусиной кожей. Едва слышное хныканье сорвалось с губ, и я закрыла глаза, молясь, что он этого не услышал. Но когда открыла глаза, Габриэль бесцеремонно прожигал меня взглядом.
– Пэйтон? – произнес он, застыв со стаканом в руке.
– Да? – прерывисто дыша, ответила я.
Без понятия, что со мной было не так, но в тот момент лишь один его запах делал со мной такие вещи, на которые в трезвом состоянии я могла бы не обратить внимания или запереть глубоко внутри.
Габриэль нажал другую кнопку и хрипло проговорил:
– Лео, домой к мисс Миллер.
Я смотрела, как на краткий миг Габриэль закрыл глаза, по-видимому, о чём-то задумавшись. Я не могла понять, что только что произошло. В один момент я вдыхала его аромат, а в следующий – уже готова была забраться на него, как на проклятое дерево. Что, чёрт возьми, на меня нашло?
Больше мы не разговаривали. Сидели в тишине всю оставшуюся дорогу до моего дома, потерявшись каждый в собственном мирке. В тот момент, когда автомобиль остановился, Габриэль чуть ли не пулей вылетел из него, чтобы открыть мне дверь и помочь выбраться. Мы стояли на тротуаре, и меня охватило замешательство. Интересно, что же действительно произошло сегодня вечером.
