Кэтрин Стоун - Счастье в награду
— Да. Домоводство.
— И что это за наука?
— А вы не знаете?
— Нет. Если домоводство и входило в курс обучения в закрытых школах для мальчиков, куда меня посылали в Англии, то там это называлось как-то по-другому.
— Вряд ли оно входило в ваш курс обучения. И вообще в курс обучения в мужских школах. Честно говоря, я даже сильно сомневаюсь, практикуется ли оно в американских школах в том виде, как его преподавали нам. Тем не менее в канзасской глубинке домоводство, то есть умение вести домашние дела, вполне процветает. Это отдельные уроки для девочек, которым предстоит со временем стать женами, матерями — словом, домохозяйками. Нас обучали тому, как распределить семейный бюджет, как готовить обед, убираться в доме, шить. Хотя к этому времени даже в нашем отсталом Канзасе домоводство могли заменить на ОПВ.
— ОПВ. А это еще что?
— Да вы наверняка знаете. Основы полового воспитания, предохранение от беременности, СПИДа и все в таком духе.
— Вот оно что. А почему вам так нравилось именно домоводство?
Лукас задавал свой вопрос в надежде услышать: «Представьте себе, меня это увлекало, потому что я все еще верю в такие архаичные понятия, как семья и материнство. Понятия, создающие дом».
— Я просто бессовестно пользовалась своим преимуществом.
«Да, конечно! Ведь у тебя были твои мечты!»
— Преимуществом?
— Моя мать была… то есть она и сейчас учительница. А домоводство было ее предметом.
— Значит, она преподает его до сих пор?
— Ох, а вот этого я не знаю.
— Вы с ней совсем не общаетесь?
— Нет. Совсем. — Гален упрямо задрала подбородок и спросила: — Вам необходимо выяснить обо мне еще что-то — или вопросы закончены?
«Нет! Мне нужно узнать еще так много! Я готов без конца слушать твои признания!»
— Закончены.
Гален, больше не в силах выносить этот пронзительный взгляд серо-стальных глаз, отвернулась к аккуратным стопкам разноцветных папок с документами, заполнявшим оружейную комнату. Она сразу заметила, что теперь они сложены по-другому. А на рабочем столе лежали какие-то новые бумаги — свежие распечатки из Интернета.
Гален моментально узнала статью, лежавшую на самом верху. Она называлась «Манхэттенский загнанный пони» — очередная приманка для падких на чужую кровь читателей, смаковавших язвительные выпады Розалин Сент-Джон против несостоявшейся ведущей «Кей-Кор». Против выскочки-недоучки, подававшей когда-то неплохие надежды. В своем новом творении Розалин сравнивала Гален Чандлер с несчастной загнанной лошадкой, спотыкающейся на каждом шагу и способной дотянуть до конца лишь один-единственный репортаж из зала суда. Один репортаж за один забег — и не более. И если, к примеру, пони прикажут сменить галоп на рысь или рядом неожиданно заржет лошадь соперника, несчастная кляча теряется и сбивается с шага. Она не способна даже жевать на ходу свое сено — и уж тем более подать зрителям целый воз свежих новостей.
Гален поспешила перевести взгляд с вызывающе манящей статьи, наверняка только что прочтенной Лукасом, на переложенные по-новому разноцветные папки.
— Где мне прикажете начинать?
— В гостиной.
— В гостиной?.. — У нее тревожно защемило сердце.
— Вам нужно распаковать вещи.
Ну конечно, он имел в виду ее имущество, коробки, полные разноцветных отрезов и кукол. А чего еще она ожидала? Однако сердце щемило по-прежнему, и Гален позволила себе напомнить о папках — зловещей радуге смерти.
— Но ведь вы хотели познакомить меня с этими делами. — Вы хорошо воспринимаете информацию на слух? Я бы мог читать эти документы, пока вы будете заниматься шитьем. Насколько я помню, вы обещали Кейси закончить работу до завтра. Гален?
«Посмотри на меня, Гален! Позволь мне понять!» Наконец, наконец она подчинилась его молчаливому приказу, и когда ее тревожные, усталые глаза встретились с его, Лукас улыбнулся. Сейчас он обращался к удивительной, необыкновенной женщине, способной грезить наяву о свадебном наряде для своей матери:
— Считаю своим долгом уточнить, детектив Чандлер, что нисколько не сомневаюсь в вашей способности одновременно слушать меня и шить.
Глава 13
Когда-то — не так давно — четыре женщины взяли приступом чванливый, придирчивый Манхэттен. Конечно, это были современные, деловые леди. Сексуальные. Наделенные острым умом и верой в себя. Сильные духом.
Кей — блестящий талантливый следователь, чья будущая карьера не вызывала сомнений и зависела исключительно от ее собственного выбора. Она могла бы стать известным политиком. И пройти путь до самого верха — вплоть до Белого дома. В качестве первой леди? Запросто. Любой мужчина счел бы за честь стать спутником остроумной обаятельной, неотразимой Кей. С ней мог обручиться и президент. Впрочем, она и сама могла бы претендовать на президентский пост.
Затем появилась Моника — неподражаемая звезда, модель, улыбка которой могла распахнуть любые двери. И растопить любое сердце. Несмотря на то что ей уже перевалило за тридцать, ее карьере в модельном бизнесе могла позавидовать любая юная красотка.
Следующей стала Марсия. Ее оригинальные работы по внутреннему дизайну не сходили с обложек самых модных журналов. Дружбой с ней гордились и прижимистые финансовые магнаты, и избалованные светские львы. Но Марсия не боялась пожертвовать приемом у одного из этих влиятельных и капризных типов ради того, чтобы помчаться куда-нибудь в Нью-Йорк или в Лондон на очередную выставку дизайна.
И последней в роковом списке — но отнюдь не последней в своем деле — числилась Бринн. Известный врач, ученый, талантливый онколог, она приносила облегчение не только телу, но и душе своих пациентов, ведущих битву с самым страшным недугом этого века.
Судьба каждой из этих женщин могла показаться чудесной сказкой… если бы в конце не зияла рваная рана на горле, кровавый крест напротив сердца и выколотые глаза.
Вряд ли у кого-то повернется язык назвать их жизнь счастливой историей — если не считать счастьем быструю, мгновенную смерть, избавляющую от душевной боли. Ведь рану, нанесенную равнодушным принцем с волосами цвета воронова крыла, способна исцелить только смерть.
Был ли Лукас близок к тому, чтобы объявить своей невестой одну из этих выдающихся женщин? Этот вопрос Розалин Сент-Джон неоднократно задавала своим читателям, но никто не мог на него ответить. В том числе и сама дотошная Розалин. Она даже не имела понятия о том, что эти звезды манхэттенского небосвода — любовницы Лукаса, пока не получила известное письмо.
