Наталия Рощина - Цена желания
– Вот и купите хлеб, – мягко отстраняя ее с узкого лестничного прохода, пробасил Зингер. – Простите, я опаздывать на работу не привык.
– Мне бы ваши проблемы, – ухмыльнулась Ольга вслед соседу.
– Я был бы только рад этому, – оглядываясь, прокомментировал услышанное Захар Борисович.
Воспитательная работа, которой Ольга считала попытки Зингеров направить ее на путь истинный, действовала женщине на нервы. В глубине души ее разъедала бесконечная зависть к этим ухоженным, обеспеченным и уверенным в себе людям. Они такие правильные, такие благонамеренные – Ольга брезгливо скривила лицо. Пожили бы они с годик ее жизнью. Хлебнули б тех «радостей», которыми она была сыта уже к восемнадцати годам.
Ольга не любила вспоминать свое детство, юность, первую любовь, закончившуюся вместе с первой близостью с обожаемым парнем Гошей. Кроме неприятных ощущений молодая девушка ничего не получила и на долгие годы сохранила неприязнь ко всему, связанному с мужчинами.
Гоша и стал отцом Марины, только узнать об этом ему было не суждено: очередная пьяная драка отняла у него жизнь. Старая бабушка, заменившая Ольге родителей, схватилась за голову, узнав о беременности внучки. Каждодневные причитания сводили молодую девушку с ума. До сих пор Ольга не могла простить бабушке то, что она позволила ей родить ребенка. Надела хомут на ее шею и отошла в мир иной незадолго до рождения правнучки. Именно с появлением этого крошечного существа Ольга связывала начало очень широкой черной полосы в своей жизни. Все с той поры в ней было не так.
Девочка родилась слабая, болезненная, и в голову к нерадивой молодой мамаше приходили самые отчаянные мысли. Ее угнетала необходимость каждодневной заботы о крошечном существе. Однажды она точно поняла, что смогла бы положить подушку на лицо спящей дочери и… В этот день Ольга впервые напилась до бессознательного состояния. Утром она с трудом открыла глаза, борясь с дикой головной болью, увидела над собой склонившиеся лица соседей и услышала рядом рев Марины. Четырехлетняя девчушка испугалась того, что мама никак не реагировала на нее, и бросилась вон из квартиры. Кто знает, чем бы это закончилось, если бы на лестничной площадке она не увидела спускавшегося на работу дядю Захара: так привычно обращалась к Зингеру Маринка.
Сосед позвонил в свою дверь, вызвал жену и вместе с нею зашел в квартиру Ольги. Они были готовы увидеть что-то страшное и вздохнули с облегчением, когда молодая женщина открыла глаза. Истерика Марины раздражала ее и снова вспомнилась недавняя, страшная мысль о подушке. Ольга закрыла лицо руками. Девочка пыталась обнять мать, но Ольга грубо оттолкнула ее от себя. Софья Львовна переглянулась с мужем – они понимали друг друга без слов. Все-таки больше десяти лет вместе.
– Оленька, вы отдохните, а Мариночка, если вы не против, поиграет с Лялечкой. Хорошо? – улыбаясь, спросила Зингер. В ответ та только молча махнула рукой. – Пойдем, милая, мама разрешила.
С тех пор этот дом был всегда открыт для Марины. И чем больше они уделяли ей внимания, тем больше отгораживалась Ольга от дочери. И когда прошло уже столько лет, она не могла побороть в себе глубоко пустившей корни в ее душе неприязни к соседям: они, как и бабушка, любили Марину гораздо больше, чем она сама. Чувство росло, а их участие в воспитании ее дочери не меняло ее отношения к ним. В алкогольном дурмане она просто ненавидела их. Считала, что они влезли в жизнь ее дочери и диктуют свои правила. А на каком основании, ведь еще никто не отменял ее материнских прав и влияния! Ольгу съедала ревность, а ведь если бы не постоянное внимание и вмешательство Зингеров, ее давно могли бы лишить этих самых прав, а Маринку – отправить в детский дом. Женщина не вникала в такие «детали». Ее нездоровый организм волновали проблемы иного характера.
Все закончилось страшно. Прошел еще год. Марина все-таки поступила в медучилище. Ее тяга к учебе вызывала в матери, как всегда, насмешки. Но девушка давно перестала обижаться, она сказала себе, что не должна этого делать. Она никоим образом не отвечала грубостью на придирки матери, словно чувствовала, что каждый день пребывания той на белом свете может стать последним. К этому шло… Ольге не исполнилось еще и сорока, когда рано утром ее, уже холодную и безжизненную, нашли под балконом первого этажа дома, в котором она жила. Вокруг рта ее запеклась кровь, тело было скрючено, словно в последние минуты она испытывала сильную боль. Растрепанные грязные волосы и посеревшее лицо – Марине долго будет сниться кошмар, в котором два верзилы будут пытаться разогнуть окоченевшее тело, чтобы придать ему более пристойный вид. Потом носилки, белая простыня, а под ней та, которая, наконец, обрела покой.
Похороны, сочувствие чужих людей и предложение родителей Алисы перебираться жить к ним. Но, как это ни странно звучит, именно теперь после занятий Марина с удовольствием, спокойно возвращалась домой. Постепенно она отвыкала от царившего здесь раньше беспредела, с наслаждением наводила порядок, чувствуя себя полноправной хозяйкой. Маленькой стипендии едва хватало на пропитание, но девушку это нисколько не огорчало. Она считала, что началась светлая полоса в ее жизни и совсем скоро все переменится. Она подолгу неподвижно сидела в стареньком кресле, поджав ноги, и мечтала. Теперь этому ничто и никто не мешал. Все должно было сбыться именно так, как она хотела. Нужно подождать, а умения не торопить время у девушки было достаточно.
И Алиса стала чаще заглядывать к ней по вечерам. Сначала, после смерти матери, она приходила, боясь, что в одиночестве подруге придут в голову отчаянные мысли. Она приносила с собой испеченные мамой пирожки, зная, что Марина постоянно недоедает, а гордость не позволит ей признаться в этом. Софья Львовна, как и прежде, была рада принимать девочку у себя, но та теперь с большим удовольствием ждала прихода Алисы к ней. Тогда она по-хозяйски суетилась на полупустой кухне. Наливала в чашки крепкий, дешевый чай. Вкус напитку придавало только гигантское количество заварки. Алиса с благодарностью принимала знаки внимания повзрослевшей подруги, боясь сказать лишнее слово, чтобы обыденными мелочами не обидеть ее, пережившую такую трагедию. Потом поняла, что Марина, наоборот, раскрепощается и становится более спокойной, улыбчивой.
Их разговоры касались самых разных тем, но чаще Маринка с интересом слушала о том, что у подруги нового на личном фронте. Она вспоминала, что рассказы стали особенно яркими, когда в жизни Алисы появился загадочный Кирилл. К нему Марина испытывала необычайно сильное чувство ревности. Она понимала, что отношения со взрослым мужчиной перейдут рано или поздно в неизведанную ранее стадию. Это не робкий юнец, старающийся ловить каждое Лялькино слово. Кирилл подчинил ее, такую гордую, самолюбивую, амбициозную. Он постепенно отнимал у Марины то, без чего она не мыслила существования – ее Алису.
