Эмма Чейз - Все смиренно

— Нет, — шиплю я. — Я — голый. И я не хочу разговаривать с твоей матерью с голой задницей.

Она закатывает глаза.

— Вообще-то, это чертов телефон, а не Skype, так что давай.

Она пихает мне телефон.

— Нет.

— Да.

Потом она просто прижимает телефон к моему лицу, так что у меня просто не выбора. Я силой из себя выдавливаю — сам того не желая, говорю с уважением — как дети в начальной школе, приветствующие своего учителя.

— Здравствуйте, Мисс Уоррен.

У нее четкий голос — сильный. И мне интересно, была ли она когда-нибудь на военной подготовке.

— Доброе утро, Мистер Фишер, мне сказали, что Вы спите с моей дочерью — пожалуйста, подтвердите или опровергните.

Недоверчиво, смотрю на Долорес.

Она просто говорит губами:

— Прости.

Прочищаю горло.

— Эммм… ммм… в данный момент нет.

Она фыркает.

— Я понимаю, что Долорес, Солнышко, уже взрослая и принимает решения сама. Но, принимая во внимание состояние мира сегодня, я была бы очень благодарна, если бы Вы удостоили меня ответом на несколько вопросов, чтобы избавить от головной боли мать-одиночку?

Я закрываю микрофон. И расплываюсь в улыбке.

— У тебя отчество Солнышко?

Ди прячет лицо в подушке.

Все мое внимание вновь приковано к Мисс Уоррен.

— Выкладывайте!

Она прокашливается.

— Вас когда-нибудь арестовывали или обвиняли в убийстве?

— Нет.

— А Вас когда-нибудь лечили от психиатрического расстройства?

— Нет.

Но я начинаю подозревать, что Мисс Уоррен лечили.

— Вы работаете по найму?

— Да.

— Вы живете в сооружении, к которому не приделаны колеса?

— Да.

— Вы заделали детей, о которых вам известно?

Такое ощущение, что меня допрашивает самая боязливая страховая компания.

— Нет — никаких детей — известно мне об этом или нет.

— У Вас безопасный секс с моей дочерью?

И на этом викторинная часть нашего шоу заканчивается… спасибо за игру.

Я немного выпрямляюсь на кровати.

— Дело в том, Мисс Уоррен — я думаю, что у вас замечательная дочь. Я отношусь к ней с уважением, она мне нравится, и я делаю все, чтобы она чувствовала себя со мной прекрасно.

Долорес смотрит на меня теплым, обожающим взглядом.

— Но, сказать честно, ответы на все эти вопросы Вас не касаются. Это дело только мое и Ди.

Мисс Уоррен бурчит. Потом говорит:

— Что ж, было мило пообщаться с Вами, Мэтью. Передайте трубку моей дочери, пожалуйста.

— Есть, мэм.

Передаю трубку Ди.

— Да, мам. Да. Я тоже тебя люблю. Пока, — вздыхая, заканчивает она разговор.

Потом кладет голову мне на грудь, обвивает меня своими руками и ногами — и крепко сжимает. Я целую ее в макушку и глажу рукой вдоль ее позвоночника.

— Пожалуйста, не оборачивай ее безумие против меня, — молит она.

Я усмехаюсь.

— Ты еще моих родителей не видела. Как сказал Феррис Бьюллер: в каждой семье есть свои странности.

— Ну… хорошая новость в том, что ты ей нравишься. Добро пожаловать в бункер.

— Не… не знаю, что это значит.

Ди закрывает свои глаза и объясняет.

— Какое-то время назад Амелия встречалась с парнем, который был сервайвелистом.[22] Он построил подземное убежище на заднем дворе. Он не выжил, а вот бункер — да. Она продолжает держать там запасы и приглашать всех своих близких спрятаться там, когда, по ее мнению, — неминуемо — правительство попытается поработить все население и отобрать у нее все оружие.

Мелодичный голос Ди убаюкивает меня снова в сон… когда ее слова, наконец, до меня доходят.

Я вздергиваю голову вверх.

— Погоди, у твоей матери есть оружие?

Вечер понедельника, я вхожу в свою квартиру и бросаю ключи на столик в холле. И сразу же, чувствую… что-то не так.

Чувство, что даже воздух другой. Это как шестое чувство, когда ты живешь один — можешь сразу сказать, когда кто-то побывал в твоем доме.

Или есть ли они до сих пор там.

Ничего не тронуто в гостиной. То же самое в кухне и столовой, которые я осматриваю пока иду по коридору к закрытой двери. Открываю ее и вхожу.

И там, лежит прямо посреди моей кровати, в бледно розовом кружевном белье, такой же подвязке и чулках… Розалин.

Для многих парней, это фантазия, превратившаяся в жизнь. Когда у тебя на пороге появляется горяченькая девица в плаще, а под ним ничего.

Но для меня? Фантазия фантазией — только девушка не та.

Ее темные волосы блестящими волнами раскинуты по моей подушке. Ее взгляд голубых глаз устремлен на меня, а красные губы растягиваются в призывающей улыбке.

— Привет, Мэтью.

— Какого хрена? Как ты сюда попала?

Ей все равно на шокированное презрение в моем тоне. А, может, она просто его не слышит.

Ее рубиновая улыбка остается на месте.

— Я сказала твоему швейцару, что я твоя старая подруга. Поуговаривав его немного, он меня впустил. Тебе, действительно, стоит пожаловаться управляющему дома. Учитывая то, сколько ты платишь за жилье, правила безопасности здесь ужасны. Хотя я подозреваю, что в данный момент ты этому рад.

Она опускает свою руку вниз по животу, прикасаясь к краю тонкой ткани своих трусиков. Хотя мой взгляд жаждет проследить за ее рукой, я смотрю ей прямо в лицо.

— А здесь ты не права.

Она поднимается с кровати и встает передо мной, потупленный взор, руки сложены — идеальная картина сексуальной покорности.

— Я была не права, когда все так оставила, тогда, с тобой. Когда снова тебя увидела, поняла, как сильно по тебе скучала. Я надеялась, что теперь, когда я снова в городе, ты мог бы дать мне второй шанс.

Я не собираюсь лгать. Меня бросает в жар от этих слов, сказанных ею. Мое эго скачет от радости. Разве не этого ждет каждый обманутый любовник? Услышать, что бывший объект их любви говорит, что он был не прав? Просит и умоляет, чтобы его приняли назад?

— Ты уходишь от Джулиана? — спрашиваю я, изумленно.

Она смеется.

— Ухожу от него? Конечно, нет, глупый. Если я уйду от него, я ничего не получу — в брачном договоре это четко прописано. Но это не значит, что я не могу наслаждаться своими… развлечениями. Ты и я можем наслаждаться ими вместе. И часто.

Несколько недель назад я, может, и принял бы ее предложение. Секс с Розалин всегда был ярким событием. А я парень. Регулярный секс без обязательств — это горшочек с золотом на конце радуги. Что-то, что мечтают найти все из нас, но не шибко-то верят в его существование.

Но здесь и сейчас, даже мой член — и тот не заинтересован. А это уже о чем-то говорит, учитывая то, что она практически голая.