Айрис Джоансен - Укрощение строптивого
– Ты вроде никогда не был рабовладельцем.
– Ошибаешься, – он задумчиво посмотрел на ковер, лежавший на полу. – Я завладел тобой здесь. И теперь ты моя.
– Это был всего лишь секс!
– Нет. Это любовь, Мариана. Она замерла и на миг словно приросла к полу, не в силах пошевелиться. Губы Луи изогнулись в печальной усмешке.
– Что ты так смотришь? Да, я люблю тебя. И я понял это с самой первой нашей встречи.
– Скорее всего в тебе сейчас говорит чувство благодарности…
Луи покачал головой:
– Во мне говорит любовь. Я слишком долго прожил без нее, чтобы не узнать, с чем имею дело. Мариана наконец пришла в себя и произнесла с преувеличенной бодростью:
– Ничего, это у тебя скоро пройдет.
Внезапно Мариана вспомнила, что однажды уже произнесла эту фразу, когда пыталась объяснить Гуннеру свое отношение к Луи. «Может быть, это пройдет». Но ей никак не удавалось избавиться, освободиться от своего чувства. Наоборот, ее любовь становилась все глубже, сильнее, заполняя каждую частичку тела…
– Не пройдет. Тем более, что у меня нет ни малейшего желания, чтобы она прошла. Я собираюсь холить и лелеять ее весь оставшийся век. – Он улыбнулся. – Ладно. Неделя – так неделя. За это время я постараюсь доказать тебе, что я прав, и ты никуда не уедешь.
– Не думаю, что тебе это удастся…
– Ты меня недооцениваешь! За неделю я выучился у Джино опустошать карманы так ловко, что вышел в число лучших воришек. И, кстати, за неделю я понял, как стать владельцем огромной компании. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – А хочешь, я расскажу тебе, каким штучкам я выучился в венецианском борделе за неделю?
– Нет!
– Ну хорошо. Тогда я просто покажу тебе кое-что из этого… Неделя – это очень много, если использовать время с толком! – И он мягко прибавил:
– А я не собираюсь напрасно тратить время.
– Я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях. Но все равно не смогу остаться с тобой.
– Вот увидишь, ты передумаешь! – Луи легонько поцеловал ее в щеку. – Ты еще новичок, не знающий вкуса жизни, ma petite. А за моими плечами годы опыта. И я собираюсь использовать весь багаж, чтобы повлиять на твое решение! – Он ласково шлепнул ее. – А теперь поднимись наверх и прими душ. Я приготовлю ужин сам. Мы еще не скоро ляжем спать. Тебе предстоит долгая ночь.
Перемена, происшедшая в нем, поразила Мариану.
Никогда еще она не видела Луи таким веселым и оживленным. Она еще раз порадовалась, что осуществила свое намерение и заставила его вновь поверить в себя.
– Хорошо, – Мариана вышла из кухни и начала подниматься по круглой крутой лесенке, которая вела в спальню. – А ты разве умеешь готовить?
– Конечно! Еще юношей я работал поваром в пятизвездочном отеле. Ты не знаешь такого эпизода в моей бурной биографии? Так вот, я никогда не забываю того, чему научился. Какой бы ни была эта работа… – Он достал сковороду и поставил ее на плиту. Едва заметная улыбка продолжала играть на его губах. – Кстати, для того, чтобы стать отличным поваром, мне понадобилась всего лишь неделя…
8
– Тебе еще не надоело? – Мариана устроилась поудобнее, облокотившись на сосну. – Ты ведь ровным счетом ничего не поймал за все это время.
– Удить рыбу – это целая философия. Вовсе не обязательно что-нибудь непременно поймать. – Луи не отрывал глаз от поверхности небольшого горного озера. – Разве ты не понимаешь?
– Это занятие успокаивает тебя? – попыталась угадать Мариана.
– В том числе и успокаивает, – он мельком взглянул на нее. – А почему бы тебе не сесть рядом и тоже не попробовать?
– Лучше я посижу здесь и подумаю.
Странно, но на берегу этого озера ей думалось совсем не так, как она привыкла до сих пор. Ничего не надо было преодолевать, чтобы расчистить себе путь. Это скорее напоминало тихое, мягкое течение, которое само несло лодку по спокойной реке в солнечный теплый день. Два месяца назад Мариана представить себе не могла, что можно провести два дня, не занимая себя лихорадочной работой.
– А во что верят цыгане? – неожиданно спросила она.
– Что? – не сразу понял Луи.
– Ты как-то сказал, что цыгане с рождения верят в такие вещи, над которыми смеются обычные люди. Что ты имел ввиду?
– В счастье, удачу, судьбу, талисманы…
– Но не только цыгане верят во все это.
– Наверное. Хотя подобных людей не так уж много. А главное – у нас больше практики в этих делах, – он усмехнулся. – И у нас лучше получается.
Мариана обхватила колени руками.
– Ты – первый цыган, которого я встретила в своей жизни…
– И тебе не хватает красного кушака и всхлипывающей скрипки?
– Нет. Прежде чем отыскать тебя, я много успела узнать о цыганах. – Заметив, что Луи насмешливо вскинул брови, Мариана поспешно добавила:
– Ну, конечно, не все, а только самое главное…
Он покачал головой:
– Ты могла увидеть только рябь на поверхности воды. Самое главное обо мне ты узнала здесь.
– Может быть, – Мариана задумчиво посмотрела на него. – Никогда не видела тебя таким расслабленным и спокойным. Даже в Дарсебо ты не был таким.
– Я счастлив, – просто ответил Луи. – И это ты сделала меня счастливым.
– Неужели я? – Впрочем, Мариана и сама чувствовала это. Ведь она так страстно хотела сделать его счастливым, хотела, чтобы жизнь его стала совершенно безоблачной. – Как… хорошо!
– Больше, чем хорошо, Мариана! Ты заставила меня поверить тебе, и если теперь…
– А этот медальон, что ты носишь на шее, – талисман? – поспешно перебила она.
Луи пристально посмотрел на нее, но не стал возвращаться к прерванному разговору.
– Да. Он всегда был на мне, сколько я себя помню.
Ребенком я воображал, что родители повесили его мне на шею для того, чтобы узнать меня, когда я найдусь. – Он усмехнулся. – Я очень долго отказывался посмотреть правде в глаза.
– Какой правде?
– Что они продали меня Джино и никогда не станут искать…
Мариана широко раскрыла глаза.
– Нет! Такого не может быть! Увидев, с каким ужасом она смотрит на него, Луи покачал головой.
– Это произошло много лет назад. Сейчас это уже не имеет для меня никакого значения.
Но Мариана не могла в это поверить. А главное – было страшно представить себе, какие страдания перенес мальчик, узнав правду о своих родителях.
– Да перестань же ты так огорчаться! – воскликнул Луи. – Если ты сейчас расплачешься, я буду просто в отчаянии и никогда себе не прощу, что испортил тебе такой чудесный день.
– С чего ты решил, что я собираюсь плакать? – встряхнула головой Мариана. – И я не представляю, что ты можешь впасть в отчаяние. По-моему, это совершенно не свойственно тебе.
