Кэтрин Блэр - Битва за любовь
— Почему — боюсь? Для вас это так хорошо. Он не напоминает вам постоянно о муже, которого вы потеряли, и не будет напоминать другому, за которого вы выйдете, что он не первый. Но мистер Мэнпинг, конечно, знал отца мальчика?
— Я был его шафером, — чопорно ответил Хью.
— Так полагается по традиции? Шафер утешает… — она остановилась и сказала более спокойным тоном: — Извините меня. Я там пила, потому что вдруг мне стало скучно, скучно, скучно! Я выпила лишнего. Я сяду в машину?
Она скользнула на переднее сиденье и, когда дверь закрылась, стала разглядывать свои пальцы. Кэтрин быстро выпила и отдала бокал Хью.
— Мне нужно ехать, — прошептала она. — Завтра увидимся.
Озадаченный и озабоченный, Хью стоял и смотрел, как они уехали. Кэтрин могла представить себе, как он качает головой, пробираясь обратно к бару, а потом наверх, в свой номер. Люди без конца обсуждающие то, что он называет «ерундой», и все время пьющие без видимых причин, были совершенно непостижимы для Хью Мэнпинга.
Кэтрин сказала:
— Пожалуй, поздновато для Тимоти. Если не возражаете, я сначала отвезу домой его, а потом уже вас. Опустите немного ваше стекло. Вам будет лучше от свежего воздуха.
Иветта кое-как опустила стекло на двери. Тонким голоском сказала:
— У меня нет привычки пить три или четыре бокала. Несколько человек были у нас дома, пили чай, и мы их отвезли в гостиницу. Пока я там сидела, я думала о бессмысленности моей жизни, о моей бесполезности…
— Ну, глупости. Вам просто захотелось пожалеть себя.
В голосе Иветты появилась враждебность:
— Вы, конечно, очень храбрая, но вы не темпераментная. А если человек все чувствует так остро, как я, ему нужна какая-то отдушина.
— Я думаю, что вы счастливая. Вы живете на прелестной вилле, как сестра врача, у вас есть возможность каждый день помогать людям, которым тяжело из-за того, что у них кто-то в семье болен. Да поговорить с ними, хоть несколько слов сказать по телефону — вот уж и сделали доброе дело. И, по-моему, эта толпа, в которой вы бываете, и она может быть интересна, если бы вы видели их реже и не принимали их так всерьез.
— Это очень мило с вашей стороны — напомнить мне о моем счастье. Вы думаете, что я все раскаиваюсь, что не вышла за этого глупого адвоката? Ошибаетесь.
Разговор оборвался, потому что они приехали на виллу Шосси. Кэтрин отвела Тимоти домой, сказав Луизе, чтобы она покормила его и сразу уложила спать, и обещала скоро приехать и пожелать ему «спокойной ночи».
— Скажите ему сейчас «спокойной ночи», мадам, — посоветовала рассудительная Луиза, — тогда вам не придется торопиться.
Кэтрин поцеловала сына и ушла. Она так любила эти полчаса с Тимоти перед сном и жалела, когда лишалась их. Но она была спокойна: с Луизой ему будет хорошо, а вот об Иветте Селье она беспокоилась. Что происходит с этой женщиной? Она не была слабовольной. Несмотря на привязанность к своей компании, у нее были твердые моральные устои. И тем не менее она несчастна, недовольна собой, постоянно пребывает в состоянии, близком к неврозу. Но по натуре она слишком Селье, чтобы полностью сдаться.
Кэтрин включила зажигание и поехала назад, к муниципальной дороге. Иветта, свернувшись клубочком, сидела в своем углу — маленькая одинокая фигурка, но голова поднята с некоторым вызовом. Они проехали по полуосвещенным улицам маленького города и повернули наверх, к виллам на горах.
— Я вам должна объяснить, — сказала Иветта наконец.
— Пожалуйста, не считайте, что вы что-то должны. У всех у нас бывает такое, и мы ведем себя по-своему, когда расстроены.
— Значит, догадались. — Тон Иветты был невыразителен и безразличен. Она повторила тот вопрос, который Кэтрин задавала себе: — Что происходит со мной? Я люблю Филиппа больше всех на свете, но все-таки, когда становится ясно, что он хочет жениться на ком-то, кого мы оба любим, меня это потрясает до глубины души. Наверное, я все-таки сумасшедшая.
У Кэтрин пересохло в горле, и она крепко сжала пальцы на руле.
— А когда стало очевидно, что Филипп собирается жениться? — спросила она. — Только сегодня?
— Я вам говорила, что надеялась, — сказала Иветта. — Мне очень нравится Марсель — она не дилетантка с претензиями, но очень хороший человек, желающий развивать свой талант. Может быть, в своем желании выйти за Филиппа она эгоистична, но это можно ей простить. Сегодня она приехала днем к ленчу, к нам обоим. Филипп опоздал и сказал, что хочет только выпить кофе у себя в кабинете. Марсель понесла кофе к нему и оставалась там какое-то время. Когда она вернулась ко мне в столовую, она выглядела какой-то приятно взволнованной. Я ее поддразнила, а она сказала, что Филипп в каком-то странном состоянии, как будто злится на что-то, но не на Марсель — на нее он никогда не может сердиться. Он сказал ей, что она просто замечательное противоядие против отвратительного утра, которое у него было. Я была… очень довольна.
— Но потом что-то еще случилось? — спросила Кэтрин.
Иветта снова пожала плечами, обтянутыми черной блузкой:
— Марсель должна была остаться со мной на весь день, но, когда приехали другие, Филиппу понадобилось уехать… и Марсель уехала вместе с ним.
Наступило молчание. Кэтрин повернула на последний участок дороги, к вилле Иветты, и, помолчав, сказала:
— Кажется, я помню, чего вам хотелось — помолвки вашего брата и Марсель.
— Я поощряла Марсель, потому что думала, что она другая, не такая, как все женщины. Но успех у Филиппа сразу сделал ее высокомерной по отношению ко мне. Она пошла с Филиппом, даже не вспомнив, что обещала провести этот день со мной. Или, может быть, не забыла, но посчитала это совершенно не важным — несравнимым со счастьем быть с Филиппом. — Она облизнула покрасневшие губы. — Дело не в том, что я не выношу оставаться одна вечером, а в том, как она уже изменилась, обретя уверенность в Филиппе. Мне это кажется невыносимым.
Голос Иветты стал еле слышным и невыразительным, и Кэтрин вдруг почувствовала жалость к этой женщине, которая была старше ее по годам, но еще совершенным ребенком в своих эмоциональных реакциях. Она постаралась утешить ее, ласково сказав:
— По-моему, вы слишком многое преувеличиваете. Когда она свыкнется со своими чувствами и… и с Филиппом, Марсель опять станет такой, как была раньше. Женщина не меняет своих дружеских привязанностей, когда выходит замуж.
— Но у нас все по-другому, разве не так? — Иветта выбросила вперед маленькую бледную руку. — Я сестра Филиппа и, пожалуй, немного мешаю. Когда Марсель станет хозяйкой дома, я стану demoiselle, старой девой, которую терпят! Вот что будет со мной, Иветтой Селье, которая так поощряла дружбу Марсель с Филиппом, потому что чувствовала, что мы с ней сможем дружно жить вместе. Она будет презирать меня, будет отпускать всякие шуточки насчет моего и своего возраста. Для Филиппа она станет нужнее, чем я, хотя я в тысячу раз умнее ее!
