Джил Мансел - Все кувырком
Бруно, слышавший все кошмарные истории ее былых побед, в этом не сомневался. Но сейчас его больше интересовало, действительно ли Максин не догадывается, почему Дженни скрывала от нее их отношения.
– В таком случае, – сказал он, – тому были другие причины.
Максин непонимающе нахмурилась.
– Что за другие причины? – потребовала она объяснений. – Твоя девушка? Ее пропавший муж? Она все равно могла сказать мне.
– Ну хватит тупить, – вздохнул Бруно. – Ты и есть причина.
– Что?
– Ты ее смущаешь. Она считает тебя более привлекательной, – сказал он без обиняков. – Когда она одна, все в порядке. Но с тобой она полностью теряет уверенность в себе.
Максин была потрясена.
– Хочешь сказать, она мне не доверяет?
Да, она определенно не знала. Бруно едва заметно улыбнулся.
– Ну, может, она не доверяет как раз мне. Репутация у меня не самая лучшая…
– Так вот почему она не хотела нас знакомить, – задумчиво сказала Максин. – Думала, что ты можешь предпочесть ей меня.
– Ну разумеется. – В голосе Бруно послышалось раздражение. – Я не могу поверить, что тебе это никогда не приходило в голову. Как можно не заметить такое?
– Очень просто. – Она осушила бокал и посмотрела на свет бутылку. – Я эгоистичная и невнимательная, разве нет?
– И что ты собираешься делать теперь?
– Это тоже просто. – Она улыбнулась. – Попробую выманить у тебя еще бутылку вина.
Когда они ехали к Трезайль-Хаусу, Максин напомнила:
– Ты так и не рассказал, как давно вы встречаетесь.
– В смысле давно ли я сплю с твоей сестрой? – В его голосе слышалась ирония. – Почему бы тебе не спросить Дженни?
Максин пожала плечами.
– Она со мной временно не разговаривает.
– А я тебе ничего не скажу, – сказал Бруно. Покосившись на нее, он добавил: – Разве это не доказывает, каким осмотрительным я могу быть?
– Это точно доказывает, что ты кого угодно можешь взбесить. – Она вгляделась в темноту за окном. – Следующий поворот налево, сразу за большим деревом. Я знаю, что ты мне не доверяешь, но я могу хранить секреты… нет, я же сказала, налево.
Бруно, знавший тут все проезды, промолчал. Ярдов через двести он свернул с шоссе на проселочную дорогу.
– Это не следующий налево, – заметила Максин, когда он заглушил двигатель.
– Мы не закончили разговор. Я хочу узнать еще кое-что.
– И что же?
На черном небе было мало звезд, зато ярко сияла луна. Темнота не была полной; Максин видела белую рубашку Бруно и зеленые глаза. И его улыбку.
– Я сказал тебе, чего боялась Дженни, – непринужденно начал он. – Но ты не спросила, была ли она права.
– О. – Максин на мгновение задумалась, пытаясь понять, к чему он клонит. – Ну хорошо. Была?
– Дженни привлекательная девушка. – Бруно пожал плечами. – Которой нужно поверить в свои силы.
– И?
– А ты, полагаю, уже знаешь, насколько привлекательна.
Максин нерешительно улыбнулась.
– Но когда ты увидел меня впервые, я понравилась тебе больше, чем Дженни?
– Вы обе мне очень нравитесь, – медленно сказал он. – Но у нас с тобой больше общего. Мы понимаем друг друга. И, как я уже говорил, я очень осторожен.
Максин даже не стала изображать удивление. Бруно Перри-Брент оказался настоящим мерзавцем, как она и подозревала. Может, у них и много общего, но даже она не настолько двулична, подумала Максин.
– Понимаю, – прошептала она, поправляя волосы. – Ты хочешь сказать, то, чего Дженни не узнает, не сможет ее и расстроить?
– Именно так. Ты сказала, что можешь держать язык за зубами, когда надо. – Он улыбнулся шире, в темноте сверкнули зубы. Ему совершенно точно даже в голову не приходило, что она может ему отказать. – Нам будет очень весело. Тебе и мне.
Харизма – это сильнейший афродизиак, и Бруно был наделен ею в избытке. Он и правда невероятно привлекателен, думала Максин. Так и должно быть. Только самые привлекательные мужчины могут рассчитывать на успех подобных предприятий. И, видимо, в большинстве случаев вполне оправданно.
Она пожалела, что надела туфли на четырехдюймовом каблуке – хорошо еще, что до дома не больше четверти мили, – и медленно провела рукой по мягкой кожаной обивке.
– Эти сиденья раскладываются? Бруно просиял.
– Полностью.
– Хм-м, – сказала Максин. – Почему-то я так и думала.
– Куда ты? – удивился он, когда она открыла дверцу и вылезла из машины.
Фу, сказала она себе, почувствовав, как каблуки погружаются в трехдюймовый слой грязи. Такая вот награда за благородный поступок. Неудивительно, что раньше ей не приходило в голову их совершать.
– Домой, – ответила она. – Я понимаю, что для тебя это может оказаться потрясением, но ты не абсолютно неотразим. И, если хочешь знать, я думаю, что ты полное дерьмо.
– Максин…
– Бедняжка Дженни. – Она захлопнула дверь и наклонилась к открытому окну. – Чуть не влюбилась в такого лживого подонка.
– Ладно, – сказал Бруно, успокаивая ее жестом. – Намек понял.
– Тогда вот еще один. Может, я и не образец добродетели, но неужели ты и правда думал, что я сыграю такую грязную шутку со своей собственной сестрой?
Бруно очень натурально вздохнул.
– Прекрати читать мне мораль. В конце концов, это было просто предложение. Некоторые девушки сочли бы его за комплимент.
– Боже, ты совершенно аморальный тип!
– А ты вроде как святая? – Бруно опять ухмыльнулся. – Хватит, и нечего поднимать вокруг этого такой шум. Можно было просто сказать «нет».
– Я беспокоюсь не за себя, а за Дженни, – процедила Максин. – Ты причинишь ей боль.
– Я возвращаю ее к жизни, – возразил он. – Какой в этом вред? Никаких ложных надежд я не давал.
– Ты неподражаем. – Она презрительно посмотрела на него. – Когда я расскажу Дженни, какое предложение ты сделал мне сегодня…
– А вот это действительно причинит ей боль, – резонно заметил Бруно.
Максин и сама уже поняла это. Дженни она ничего не скажет, но почему Бруно должен остаться безнаказанным?
– Ну хватит, милая, – сказал он, похлопав рукой по соседнему сиденью. – Без обид. Ты выпустила пар, и теперь я отвезу тебя домой.
Но Максин накинула на плечо ремешок сумочки и покачала головой.
– Я лучше прогуляюсь.
– Почему?
Потому что я только что уронила открытую бутылочку ярко-красного лака для ногтей на пассажирское сиденье, думала Максин, все еще глядя на него в окно. И я не хочу, чтобы все это оказалось на моей замечательной белой юбке. А завтра утром попробуешь объяснить своей подруге, как это случилось.
– Я просто хочу пройтись, – сказала она, выпрямляясь и отступив на шаг. – Не волнуйся, со мной ничего не случится.
