Наталья Порошина - Василиса Прекрасная
Все эти выбивающие слезу сцены не раз прокручивались в мозгу Василисы со всевозможными вариациями, вплоть до летального исхода, обычно по дороге на работу. Это как-то развлекало ее, любовь приобретала книжный привкус, и наступал момент, когда думать об Игоре ей надоедало, и тогда Вася, наконец, чувствовала свободу, любовь давала ей передышку, и будущее не казалось таким уж предопределенным.
Но наступал вечер, ночь. И во сне — так часто! — к ней приходил настоящий Игорь. Не супергерой, а просто человек, с недостатками и достоинствами, который устает, раздражается, смеется, любит. И, просыпаясь среди ночи от щемящей тоски, Василиса обреченно понимала, что все еще любит его и ничего не может с этим поделать. Она вспоминала его руки, глаза, такое родное лицо — и в комнате становилось душно. Вася вставала, распахивала окно и вдыхала, замерев от наслаждения, свежий, очищенный от суеты дня ночной воздух.
И теперь, сидя на кухне у Анны Михайловны и потягивая душистый обжигающий чай, она понимала, что больше не сможет наряжать Игоря в одежды героя «мыльных опер». Он реальный, живет своей, не известной ей жизнью очень далеко от нее.
«Как же так получилось?» — спрашивала себя Василиса, впервые, пожалуй, со всей беспощадностью почувствовав реальность конца их отношений, но все же отказываясь верить в это.
Она так ушла в себя, что не сразу заметила, какая тишина воцарилась за столом, и, подняв глаза, обнаружила Василия и Анну Михайловну, вопросительно смотрящих на нее.
— Вы что-то спросили? — неуверенно проговорила Вася.
О, милый гость, святое прежде Зачем в мою теснишься грудь?Могу ль сказать: живи надежде?Скажу ль тому, что было: будь? —неожиданно продекламировал Василий.Повисла пауза.
— Ну что, угадал? — Он с хитрой улыбкой смотрел на Василису.
Она покраснела и, почувствовав это, разозлилась на себя и покраснела еще больше.
— Не сердись, — мягко сказал Василий и накрыл ее руку своей.
— На него нельзя сердиться, — подхватила Анна Михайловна с интонацией: «на больных не обижаются». — Нам еще надо не забыть об одном важном деле, а ты тут со своими глупостями.
— Это не глупости, — обиделся Василий за собрата. — Это Жуковский.
— Так какое дело? — поинтересовалась Вася.
— Я думаю, — веско сказала Анна Михайловна, — было бы неплохо обменяться телефонами.
Василий сразу засуетился, заряжая женщин спешкой: все стали судорожно искать ручки, записные книжки со словами: только не на клочке бумаги, и не на газете, и не на листочках. Наконец телефоны были записаны, чай выпит, настала пора прощаться.
Анна Михайловна обняла Василия, чмокнула Василису и засмеялась, сказав на прощание дежурную фразу:
— Только не пропадай, — которая прозвучала совсем недежурно.
На улице опять шел легкий снежок, пейзаж на глазах расслаивался: из серого становился черно-белым. На душе было светло.
— Ну что ж, — сказал Василий. — Отвезу тебя домой. Надо получше запомнить дорогу. На всякий случай.
Он прогрел машину, потом осторожно тронул с места и, не торопясь, довез Василису до дома. Все это вместе заняло у них двадцать минут.
И, поднимаясь к себе, Вася с удивлением твердила:
— Надо же, двадцать минут, всего каких-то двадцать минут. А казалось — пропасть времени.
21
Вот уже два часа, как Нина мужественно, со стоическим выражением лица выслушивала путаный и восторженный рассказ Василисы об Анне Михайловне, о Василии, об Игоре, который благодаря неожиданной встрече словно выпрыгнул из небытия, куда последнее время его тщетно пыталась загнать Василиса. Она все-таки не удержалась и на следующий же день примчалась к подруге, влетев в ее квартиру со словами:
— Ни за что не догадаешься! — и обрушилась на нее своей радостью и счастьем. — В любом случае, — говорила Вася, — я нашла потерянных друзей. И пусть я больше никогда его не увижу, зато смогу общаться с его мамой, с Васей. Они-то уж точно меня любят. — И она похлопала по записной книжке как по доказательству их реального существования.
Конечно, Вася обманывала себя, и радость ее рождалась из обещания алых парусов, отблеск которых она увидела в глазах Счастливой Случайности. Но Вася старательно прятала эти чувства прежде всего от самой себя, боясь разочарования.
Она замолчала, чтобы перевести дыхание, и для приличия спросила:
— А как твой архитектор? Нина махнула рукой:
— А ну его! Никак.
Вася сочла своим долгом утешить подругу.
— В конце концов, у тебя есть Саша, и тебе просто грех…
Она не успела договорить, Нина перебила ее:
— Саша! Знаешь, что он выкинул? — в справедливом гневе спросила она и, поскольку Василиса испуганно замотала головой, торжественно ответила на свой вопрос: — Дезертировал!
— Куда? — ошарашенно проговорила Вася. — То есть откуда? — она совсем запуталась.
— В Германию. Из нашего дома, — громко и по порядку ответила ей Нина.
Он что, ушел от вас? — почему-то шепотом спросила Вася.
Нина посмотрела на нее как на умалишенную.
— Ты что? Куда же он уйдет? — Она вдруг сама испугалась такого поворота событий. — Уехал в командировку как раз на день рождения Гаврилы.
Это простое объяснение сразу успокоило и Василису, и, как ни странно, Нину. Но вспомнив о праведном гневе, она воскликнула:
— И что же теперь я буду делать одна с этой бандой? — Риторический вопрос прозвучал достаточно громко, но уже не так трагично, как того хотелось бы Нине.
— Но почему одна? — недоуменно спросила Вася. — Во-первых, буду я, а во-вторых, — внезапное решение озарило ее лицо, — давай я приведу Васю. Все-таки мужская рука, и потом, он такой обаятельный. Всем понравится. Даже тебе. — Василиса ужасно воодушевилась.
— Да ну тебя, Вась. — Нина вздохнула. — Вечно ты все испортишь, — глядя на испуганную Василису, она старалась не расхохотаться. — Я собиралась позлиться минимум день, а тут являешься ты, и все мои старания коту под хвост.
Нина не выдержала, засмеялась, а за ней, стряхнув испуг, рассмеялась и Вася.
— Ну, рассказывай, что намечается. Что-нибудь грандиозное? — спросила Василиса.
— Надеюсь, нет. Лично я планирую скромный детский праздник. К трем часам мамаши приведут своих чад, примерно штук десять, выпьют по коктейлю и слиняют, оставив меня наедине, — о, пардон! — оставив нас троих наедине с этими разбойниками.
— Как-то ты мрачно смотришь на мир. Это же дети. — Вася пожала плечами. — Неужто они такие неуправляемые?
Нина оценивающе взглянула на подругу, зачем-то потрогала ее бицепсы и процедила:
