Маргарита Южина - Любовь под развесистой клюквой
– Матюша! Какие муки? Аришка взрослая уже, за ней только присмотреть и все. И потом, ты-то сам все время на работе, и Леночка тоже, когда вам.
– Ну знаешь! Для племяшки я б и отпуск взял!
– Матюша, вы живете на другом конце города, а у девочки здесь школа, музыкальная студия...
– Я бы возил! У меня, между прочим, джип!
– А вот баловать ребенка ни к чему! И не кричи на меня, я больная!
Они болтали о чем угодно, а так хотелось у него расспросить про Глеба, но брат молчал партизаном, заводить же разговор первой Тоня не решалась.
А потом страх перед операцией и вовсе вышиб из головы все, что не касалось ног. Господи, как же Тоня боялась! Наркоза, боли, нежелательных последствий. И была в этом страхе совсем одна...
А трусила-то совершенно напрасно. Видимо, и в самом деле врачи работали по новым технологиям – Тоня уснула и почти тут же проснулась уже в своей палате. После операции она слабо что соображала. И, конечно же, не сразу поняла, что за странный шум доносится со стороны окна. Тихий такой, как будто кто-то скребся.
Она лениво повернула голову и увидела... смешно! В окне ее палаты, находившейся на втором этаже, торчало приплюснутое лицо Землянина.
– Глюки, – весело удивилась Тоня. – Наркоз еще не отошел, что ли?
Лицо не исчезало и даже пыталось издавать какие-то звуки.
– Сестра! Сестра! – позвала Тоня.
К ней в палату тотчас вошла молодая женщина.
– Скажите, а у меня это еще долго будет продолжаться?
– Простите, что именно? – склонилась к ней медработник.
– Ну вон... в окне... это наркоз плохо отходит, да?
– Наркоз? – женщина повернула голову и вскрикнула: – Какой наркоз? Это к вам... мужчина лезет!
– Да что вы? – равнодушно удивилась Тоня и... вспомнила все. – Впустите его, он же свалится.
– Нет, ведь что творят! Совсем с ума посходили! – ворчала медсестра, распахивая окно. – Мужчина! Для приемов есть двери! И чтоб вы знали...
– Не пускают меня в двери, просил уже.
– Значит, нельзя! – грозно негодовала медичка.
– Ну, знаете... мне надо! И вообще, оставьте нас одних, я буду себя хорошо вести.
– Сейчас же! Выйдите вон! Немедленно! Я позову охрану!
– Оставьте его... он недолго... – слабо попросила Тоня и, едва женщина вышла, тихо спросила, глядя ему в глаза: – Зачем ты это сделал? Попросил бы у меня. Я бы все отдала.
– Ай да героиня, ничего не скажешь! – хлопнул себя по бокам Глеб и забегал по палате. – Все бы она отдала! А ты спросила, что мне от тебя нужно-то! Вы со своей Мариночкой свихнулись совсем, вот что я тебе скажу! Это ж надо такое выдумать – я обокрал несчастных девушек! Старый комод...
– Шкаф... – поправила Тоня.
– Какая разница!
– И телевизор.
– И телевизор! Грузовик подогнал и... вот если бы ты не на больничной койке была, я б... Нет, позорище-то какое! Я еду в поезде, тихо, мирно. Телефон, конечно же, не берет, но только схожу на вокзале, а мне уже и Матвей трезвонит!
– Я ему ничего не говорила.
– Конечно! Ему позвонила Марина! Матвей мне рассказывает, а у меня... волосы седеют. Я! Вор!
– Я тоже не совсем поверила, но ты же не отвечал. И ключи, они были только у тебя, ну и у Маринки, само собой.
Глеб перестал носиться, осторожно сел на уголок кровати и заговорил с Тоней спокойно, медленно, как с маленькой.
– Тоня, в тот день, когда мы уезжали, я страшно опаздывал. Но заскочил к тебе домой, хотел попрощаться.. А ко мне навстречу вышла такая дама... в халате, выпучилась и сообщила, что ты отправилась за товаром. Я еще поинтересовался, куда ты за ним ездишь, но она только плечами пожала. Я тогда передал ей ключи и поехал. Кстати, со мной Оська был, он может подтвердить.
– Получается, что...
– Матвей кому-то это дело сначала хотел передать, но потом насел на твоего бывшего, и тот раскололся. Они с Лолой, или как там ее...
– Клавдия она. И что, они все и сделали?! – не могла поверить Тоня. – Но зачем?
– Твой благоверный красиво задрал голову и сказал, что хотел представить меня в невыгодном свете, вот так. Дескать, решил вернуть твою любовь, а я мешал. Но его подружка объяснила все проще – им нужны были деньги, ну они и загнали все по дешевке. А подставили меня, потому что не знали, что я еще вернусь.
– Какие дряни, – прищурилась Тоня.
– Ну почему же. Геннадий боролся за свое счастье, а Клавдия за свое. А теперь они вместе будут вертеться ужом, чтобы вернуть Марине деньги.
Тоня уже поверила, но вспомнился сайт знакомств.
– А фото твое в Интернете почему поместили? Вроде как ты...
– Брачный аферист? – весело блеснул глазами Глеб и старательно нахмурился. – Это, душа моя, Валерия постаралась. Еще давно, где-то полгода назад. Тогда у меня работа пошла, я себе машину купил, ну и Лерочка не знала, как бы меня укусить больнее. Да мне-то тогда все равно было, я по Сети не гуляю. Если только по делу. А мои ребята видели, рассказывали. Я, правда, думал, что Лерка уже сняла фото.
– Нет, висит, – вздохнула Тоня.
– Вот я и хотел уточнить, а что вы, барышня, искали на том сайте? Мне замену? Партнера себе на танцы, да?
– Глеб! Ну какой из меня танцор? Да и вообще! Ты что, не видишь, я не молоденькая стройняшка! У меня – годы! Вес! И дочка-подросток!
– А мне плевать! Я ж тебе говорил – я извращенец! И люблю именно такую! С годами, с весом и с... чего там у тебя еще?
– Дочка...
– С дочкой-то мы и вовсе все решили. Оська очень хочет иметь сестренку. И, Тоня, не надо огорчать ребенка. Ребенков... потому что мы с Аришкой уже обо всем договорились.
Когда больную пришли навестить брат, подруга Марина и доченька Ариша, они не сразу решились войти.
– Похоже, Тоня стремительно идет на поправку, – растерянно пролепетала Марина, глядя на целующуюся пару.
– Похоже, мне в следующем месяце Таиланд не светит, – почесал затылок Матвей. – Не могу же я пропустить свадьбу родной сестры!
– Похоже, у меня намечается новый папа! – взвизгнула Аришка. – Да еще и братик!
– И знаешь, Ариша, – оторвался наконец от Тони Глеб, – знаешь чего... мы тут с мамой как раз подумали... а сестренку тебе хочется?
Этот день был самым чудесным из всех, какие Тоня помнила. В ее палате собрались самые близкие, самые дорогие люди, они шумели, смеялись и совсем не считались с больничным режимом, и даже красавица-медсестра, которая не оставляла свою больную без внимания даже на пять минут, и та улыбалась по-доброму и вовсе не ворчала, как это принято во всех бюджетных больницах. Правда, когда от усталости у Тони стали слипаться глаза, оказалось, что у этой медсестры железный нрав и строгий голос, потому что гостей она выдворила без тени жалости.
Потом Тоня проснулась, а этот волшебный день еще не кончился.
