Сьюзен Сассман - На диете
Через два часа передо мной громоздилось двадцать раздувающихся мешков, аккуратно увязанных и подписанных. Притащив из подвала стремянку, я добралась до верхней полки и стала снимать с нее шляпные коробки и все прочее.
В одной из коробок обнаружились два стародавних слежавшихся свитера, а между ними – пара больших пронафталиненных конверта из грубой оберточной бумаги. Я уже задыхалась от духоты и усталости, пот щипал глаза. Пора брать тайм-аут. Кое-как устроившись на узкой перекладине лестницы, я открыла первый конверт.
В нем оказалась увесистая пачка писем, отпечатанных на толстой конторской бумаге. Нет, это были не письма, а скорее какие-то официальные бумаги, что-то вроде отчетов... Вверху каждого листа выделялась тисненая шапка – “Детективное агентство Хэлси”. Я оглушенно перебрала всю пачку. Отчеты, адресованные “Уважаемой миссис Куинлин”. Самый ранний – пятнадцатилетней давности.
“В соответствии с Вашим заказом на проведение слежки за Вашим мужем сообщаю, что 23 августа он был замечен...”
“Прилагаю фотографии Вашего мужа, отснятые 12 ноября в ночном клубе «Сибарит» частным детективом Лу Сабель”.
“... Был замечен входящим в бар по адресу: улица Адамса, д. 305. В 4.05 утра к нему присоединилась женщина европейской наружности, на вид около 23-х лет, брюнетка, волосы длинные. Они сидели обнявшись и пили коктейли до 5.15, после чего вместе покинули бар и проследовали в...”
“Уйдя с заседания, Ваш муж в сопровождении женщины (как установлено, девушки по вызову, обычно работающей в казино Лас-Вегаса) поехал в отель, где снял 610-й номер на двоих”.
“... У первой лунки покинул своих партнеров по гольфу, ссылаясь на приступ радикулита, после чего поехал в мотель «Озерный рай», где его ожидала женщина. Они проследовали в... и вернулся к окончанию игры, после чего присоединился к своим партнерам”.
Отчетов было много. Слишком много. В душном гардеробе мне не хватало воздуха, кружилась голова. Стиснув бумаги влажными пальцами, я сползла со стремянки, добрела до кровати и опустилась на нее. От постели разило Стэнфордом. Меня передернуло. Второй конверт из той же оберточной бумаги раздувался от фотографий. На всех – улыбающийся Стэнфорд, а рядом с ним:
– шлюшка из Лас-Вегаса. Обжимаются у засранного стола. Они же на пару выходят из номера дешевого отеля;
– девушка в ковбойской шляпе и джинсах с бахромой. Сосут пиво в техасском баре, стилизованном под салун. На пару выбираются из трейлера;
– Киппи Лохлин, помощница управляющего магазином в нашем гольф-клубе. Глядя в разные стороны, выходят друг за другом из мотеля “Ход конем” на Линкольн-авеню.
На обороте каждой фотографии белела аккуратная наклейка, заполненная четким, квадратным почерком, – когда, где и с кем развлекался Стэнфорд и кто за ним следил. Возле каждой такой наклейки кудрявым почерком Сары-Джейн вписана другая дата, отстающая от первой на два-три дня, и указан характер возмездия. Старинная рубиновая брошь в оправе белого золота. Бриллиантовые запонки (два камня по два карата). Комплект из пяти тонких браслетов, с пятнадцатью бриллиантами каждый. Отчеты за первые восемь лет – и детально зафиксированная череда драгоценностей, чем далее, тем дороже.
Помню, у меня порой возникало подозрение, что Сара-Джейн нарочно перекрывает все рекорды разумных трат. Она словно провоцировала мужа, ожидая, когда тот закатит ей скандал из-за побрякушек, а она в ответ выдаст ему за измены. Напрасные надежды. Стэнфорд мило улыбался, подписывал чеки и галопом мчался в очередной мотель.
Но сразили меня не бриллианты, я и прежде знала о ее мести. Что явилось полнейшим откровением, так это второй способ – мужчины. Впервые таинственная третья пометка появилась на обороте фотографии мисс Киппи. Я долго смотрела на нее в полной прострации, сперва пытаясь понять, а потом отказываясь верить.
“14 сент. П. Б. – официант из клуба «Мюнхен»”.
Инициалы ни о чем мне не говорили, но само местечко я помнила. Затащила меня туда Сара-Джейн после трех недель уговоров. Ей приспичило отведать гордость тамошней кухни – суп из бычьих хвостов. Теперь понятно, что там был за суп. В памяти смутно мелькала смазливая физиономия нагловатого мальчишки-официанта – видимо, того самого П. Б.
“3 дек. Ф. Р. – участник конференции по челюстно-лицевой хирургии”.
“7 февр. Г. С. – в танцклубе «Без крыши»”.
Она коллекционировала случайных мужиков и ни разу ни словом не обмолвилась! Как вообще могло случиться, что я ничего не ведала – я, всегда знавшая о ней все: где она, с кем, чем занята? Неужели она настолько боялась признаться мне? Наверняка так и есть.
И нетрудно догадаться почему! Год за годом мы без устали спорили о супружеской измене, приводя одни и те же доводы, даже в одних и тех же выражениях. Так что мои непримиримые убеждения Сара-Джейн заучила наизусть.
– Интрижки – это лекарство, с помощью которого взрослые цивилизованные люди пытаются привести в чувство свой загибающийся брак, – настаивала она еще в школьные годы.
А после, когда мы обе стали женами и матерями, не упускала случая добавить:
– Потому-то, Барбара, мне так слабо верится в перспективы твоего замужества.
Ее родители спали в комнатах, разделенных узким коридором. Школьницей я часто оставалась у нее ночевать, и сразу после ужина мы мчались наверх, в тот самый коридор, и наглаживали ковер “против шерсти”, вздыбливая ворс. Мышь бы не проскользнула между дверями родительских спален, не оставив на нем следов! Надо ли добавлять, что за много лет мы ни разу не обнаружили ни единой улики?
Все эти годы я была сама непогрешимость, сама праведность. С такой не пооткровенничаешь – камнями закидает. И в результате лучшая подруга столько лет таила от меня свою боль, боясь шокировать, оттолкнуть, потерять...
Я забросила конверты обратно на полку, отволокла лестницу в подвал и перетащила мешки с одеждой к выходу. Скорее на свежий воздух. А за мешками пришлю кого-нибудь из Армии спасения.
Заскочив в холл, чтобы швырнуть ключи на столик, я в последний раз оглядела дом, где больше не было места ни мне, ни памяти о Саре-Джейн. Жаль, не увижу лица Стэнфорда, когда он напорется на конверты и расшифрует подписи на фотографиях. Сюрприз! Сара-Джейн знала и мстила.
Приятная картина оказалась, однако, весьма туманной и растаяла подозрительно быстро. На смену явилась куда более детальная и убедительная: Стэнфорд с подружкой катаются по несвежим простыням, сминая задницами отчеты и фотографии; девица подбирает одну из них, читает надпись и издевательски хохочет; вызывающе торчащие молодые груди так и подпрыгивают... У порога я поколебалась, вздохнула и принялась грузить мешки на заднее сиденье. Через несколько минут, даже не оглянувшись напоследок, я покинула этот дом, увозя с собой память о Саре-Джейн.
