Галина Врублевская - Половина любви
Спустя час, когда торжество было в самом разгаре, Лена почувствовала невероятную скуку. Многие места за столом опустели. Гости выходили, заходили вновь, пересаживались на другой конец стола. Когда пластинка заканчивала свое кружение на штыре старенькой радиолы и музыка замолкала, на миг вырывались на свободу живые песни сидевших за столом.
Ефим подсел к жене:
— Помнишь, как мы в этой комнате играли? Вон там, в уголке, был мой столик.
Шум и разудалое веселье не располагало Елену к совместным воспоминаниям.
— Фима, — чуть касаясь его колена, прошептала Елена мужу на ухо, — может, поедем домой? У меня от этого содома голова раскалывается.
— А, что ты говоришь? — переспросил он, окончательно возвращаясь в настоящее.
— Поедем, говорю, домой, — повторила Лена.
Во всеобщем мельтешений уход Дворкиных вполне мог бы остаться незамеченным. Но Ефим посчитал неудобным не попрощаться с хозяевами.
Он разыскал Татьяну, которая сидела с кем-то в полутемной, без люстры, освещаемой лишь коридорной лампочкой, комнате. Ефим разглядел, что мужчина, обнявший Татьяну за талию, был Шурик.
— Танюша! Мы уходим. Желаю тебе счастья на новом месте.
— Что же вы так рано? — Татьяна едва заметным движением сняла руку Шурика со своей спины и чуть отодвинулась от него. Впрочем, хозяйкой вечера, тем более квартиры, Татьяна себя уже не ощущала. Такая же гостья, как и все остальные. Кто уходит чуть раньше, кто на полчаса задержится. Однако по инерции продолжила:
— Посидели бы еще.
— Завтра Ефиму надо в несколько мест поспеть" вставать рано, — сослалась на занятость мужа Елена, стоявшая за его спиной. — Так что мы поедем.
Ефим позвал Женьку из коридора, где та по телефону жаловалась какой-то подруге на скучную вечеринку взрослых, и помог надеть жене пальто. Семья Дворкиных-Ясеневых покинула квартиру на Малой Подьяческой теперь уже навсегда. Чугунные стражи остались охранять мост и чужой покой.
16
В последний день года давала традиционный концерт в родном городе знаменитая певица Эдита Пьеха. Ефим, стараясь угодить вкусам Елены, взял три билета. Он рассчитывал, что и Женька пойдет с родителями. Но та скорчила гримасу: ей Пьеха казалась несовременной. Кроме того, время концерта совпадало с выступлением рок-группы, на которое дочь собиралась вместе с друзьями. «Третий лишний!» — пошутил по поводу билета Ефим.
Семейный выход пары имел вполне обещающее начало. Атмосфера праздника витала уже рядом с концертным залом «Октябрьский», где выступала певица.
Легкий, пушистый снег искрился в оранжевой дымке вокруг уличных фонарей. Крупные хлопья его падали на шапки, волосы, ресницы людей, толпящихся на широких ступенях перед входом в зал. Кто-то поджидал друзей и знакомых, кто-то спрашивал лишний билетик. Одиночки встречались редко. Но они особенно страстно желали приобщиться к празднику.
Елена решительно провела Ефима мимо стайки девушек, отдав предпочтение пожилой, худощавой даме в кримпленовом пальто, бывшем в моде лет пятнадцать назад. Осчастливленная Леной женщина не смела поверить в свою удачу.
— Я так вам признательна! Так благодарна! Я обожаю Пьеху! — восклицала дама, следом за Леной минуя контролера на входе.
— Что ты нашла в этой фанатичке? — спросил чуть позже, в гардеробе, Ефим, ожидая, пока Лена переменит сапоги на туфли. — Лучше бы отдали той девушке в кроличьей шубке, что еще у метро билет спрашивала.
Елена сунула изящную узкую ступню в темную туфлю из замши и задумчиво проговорила:
— Я порой думаю, что, может быть, и я когда-нибудь, одинокая и старая, захочу вот так же вырваться из своего одиночества хоть на вечер и также окажусь лишней.
— С чего бы тебе-то быть одинокой? — возразил Ефим. — От тебя самой зависит, попадешь ли ты в ситуацию этой дамочки. Я, кажется, еще не умер. Еще раз говорю, поехали со мной в Израиль, начнем все сначала.
Если не считать этой мелкой размолвки в гардеробе, их разговор был вполне миролюбив. Перед концертом они присели за столик в одном из многочисленных кафе, которые тут и там были разбросаны на всех этажах фойе. Ефим заказал шампанского, и Елена послушно выпила фужер искристого напитка, закусив симпатичной шоколадной конфеткой. Фантик мягко прошуршал в ее тонких пальцах.
Затем послышался сигнал гонга, и номинальные супруги прошли в зал. После вступительных тактов знакомых любимых песен каждый из слушателей погружался в мир собственных воспоминаний. Песни Эдиты взывали к состраданию к женской судьбе, и у некоторых женщин на глазах выступили слезы. Ефим незаметно оглянулся. Рядом вытирала глаза платочком осчастливленная ими пожилая дама. Дальше весьма сурового вида женщина, шевеля губами, чуть слышно подпевала Пьехе: «Если я тебя при-ду-ма-ла, стань та-ким, как я хо-о-чу!»
Музыка сменила темп, и теперь вечно молодая певица с идеальной фигурой и стройными, длинными ногами ритмично приплясывала в такт незамысловатого шлягера о замечательном соседе, день и ночь наигрывающем на трубе. Настроение Ефима улучшилось: он любил задорные мелодии.
Во втором отделении, после антракта, Ефим полностью расслабился, перестал иронизировать над залом и почувствовал легкое волнение, которое, возможно, передалось ему от Елены. Ее щеки чуть зарумянились, глаза были прикрыты. Теперь Пьеха пела о том, как двое безоглядно, «от волны к волне, от тебя ко мне», раскачивались на волнах любви, Ефиму казалось, что эта песня о нем и Елене, об их сумбурных, неустойчивых отношениях и о большой любви, в океан которой они были когда-то погружены. Взглянув снова на Елену, Ефим решил, что и она думает о том же. Елена тоже обратила к нему невидящий взгляд, в котором действительно светилась любовь. Ефиму хотелось обхватить Аленку, прижать ее голову к себе, расцеловать, вырвать из нее признание, что единственный любимый ее человек — это он, Ефим. Наверно, он так бы и поступил, если бы… Если бы был уверен, что мысли и чувства Елены, поднятые песней со дна души, обращены именно к нему.
Затем прозвучали заключительные аккорды и зал взорвался аплодисментами. Елена, полная благодарности к певице, хлопала сильно, неистово. Ефим тоже аплодировал, стряхивая тягостную для себя двухчасовую неподвижность. Затем зрители повалили в гардероб, образовав там немыслимое столпотворение. Чтобы спастись от людского водоворота, Елена предложила мужу присесть на маленький, обтянутый коричневой кожей диванчик без спинки и переждать толчею в гардеробе.
Они сели. Елена, вероятно, еще находилась под воздействием музыки, которая продолжала звучать в фойе из громкоговорителя. Глаза ее, ясные, чистые, широко распахнутые, вновь напомнили Ефиму ту девочку, которая в трудный час его жизни согласилась стать его женой. И тут в какие-то пять минут и произошло объяснение с женой, к которому Ефим готовился два года.
