Нора Робертс - Женская месть

– Сегодня утром она испекла свежее.

– Принеси-ка его. – Селеста похлопала себя по плоскому животу. – Я теперь снова хожу заниматься в гимнастический зал.

– Сейчас вернусь.

Адриенна бросила на мать беспокойный взгляд и вышла из комнаты.

– Адриенна надеется, что выпадет снег. – Фиби смотрела на окно, пока цветные лампочки, которыми дочь украсила елку, не стали сливаться перед ее глазами в одно радужное пятно.

– Ты помнишь первое Рождество до того, как мы уехали в Голливуд?

– Никогда не забуду, какое лицо было у малышки, когда мы зажгли огоньки на елке.

– И я не забуду.

– Однажды я подарила ей шар, один из тех, что создают иллюзию того, будто идет снег, когда их встряхнешь. Не знаю, куда он делся. – С отсутствующим видом Фиби потерла лоб: где-то внутри, за глазными яблоками, сгущалась головная боль. Кажется, теперь эта боль постоянно ее преследовала. – Я хотела, чтобы Адриенна куда-нибудь отправилась сегодня вечером, побыла среди молодежи.

– Рождество лучше всего проводить в семейном кругу.

– Ты права. – Фиби тряхнула головой с решительным видом, она дала себе слово, что будет веселой. – Но Адриенна так занята последнее время всей этой светской жизнью и благотворительной деятельностью. А когда возвращается домой, то часами сидит за компьютером. Понятия не имею, чем она занимается, но ей это доставляет удовольствие.

– Теперь дело только за тем, чтобы мы с тобой пошушукались и нашли ей достойного молодого человека.

Фиби оживилась.

– О! Это было бы потрясающе! Правда? Мы бы и оглянуться не успели, как стали бабушками.

– Ну уж дудки! Говори только о себе. – Селеста подняла брови и похлопала себя рукой под подбородком. – Мое время для этого еще не настало. Я слишком молода.

– Поздравляю с Рождеством, и давайте выпьем. – Адриенна внесла большой поднос. – О чем это вы шушукаетесь с таким заговорщицким видом?

– Скоро узнаешь, – улыбнулась Селеста. – О господи! Неужели это и есть оно самое, мое любимое печенье?

– Да, печенье для дам с утонченным вкусом. – Адриенна подала ей тарелочку с печеньем и стакан эг-нога. – Выпьем зато, чтобы это было не последнее Рождество в обществе двух моих любимых женщин.

– Не только не последнее, а чтобы их было не меньше дюжины, – возразила Селеста и пригубила напиток.

«Не меньше дюжины!» Эти слова отдались в ушах Фиби, дразня ее и терзая сознание. Она с трудом заставила себя улыбнуться и поднесла стакан к губам. Как подруга могла желать ей еще стольких лет жизни, когда каждый день был для нее пыткой? Но Адриенна не должна об этом знать. Отведя глаза, Фиби заметила, что дочь смотрит на нее с тревогой. Она заставила себя улыбнуться шире, но, когда ставила стакан на стол, рука ее дрожала. И даже тогда, когда Адриенна включила стереосистему, Фиби не смогла расслабиться. Ей казалось, что за ней наблюдают сотни глаз и ждут, что она сделает какую-нибудь ошибку. Если бы она могла выпить хоть один стаканчик, голова ее перестала бы так гудеть и мысли бы не путались.

– Фиби?

– Что? – Она вздрогнула, догадавшись, что проницательная Селеста прочла ее мысли. Ее подруга всегда видела слишком много и хотела слишком многого. Почему все требовали от нее слишком многого?

– Я спросила, что ты думаешь о планах Адриенны насчет этого новогоднего благотворительного бала. – Обеспокоенная, Селеста потянулась к подруге и сжала ее руку. – Это замечательно, что девочка уже приобрела репутацию хорошего организатора.

– Да. Что это передают по радио, «Тихую ночь»? – Фиби вспомнила, как много лет назад разучивала этот рождественский гимн с Адриенной в душных покоях гарема в Якире. Это было их общей тайной. У них было так много общих секретов, почти столько же, сколько теперь хранит она одна.

«Все хорошо, все в порядке». Ей надо казаться спокойной, потому что все за ней наблюдают.

– Уверена, что успех будет грандиозный. – Селеста оглядела Адриенну, и они обменялись многозначительными взглядами, будто передавали друг другу какое-то послание.

– Я на это надеюсь. – Адриенна, как всегда, села рядом с матерью и взяла ее за руку. В хорошие, благополучные дни этого было достаточно, чтобы Фиби успокоилась. – Мы надеемся собрать для бездомных около двухсот тысяч долларов. Я опасалась, что этот торжественный обед и танцы с шампанским и трюфелями неуместны, если речь идет о бездомных в Нью-Йорке.

– Все, что дает возможность собрать деньги для благой цели, уместно, – успокоила ее Селеста.

Адриенна бросила на нее быстрый взгляд, потом посмотрела на мать.

– Да, я думаю, это правильно. Когда ставишь перед собой благородную цель, то она оправдывает средства.

– Я устала. – Голос Фиби прозвучал капризно. Ей хотелось уйти от этих постоянно следящих за нею глаз и от невысказанных и неоправданных ожиданий. – Мне лучше пойти спать.

– Я провожу тебя наверх.

– Не глупи. – Фиби старалась побороть раздражение. Когда она посмотрела в лицо Адриенне, злость ее уже прошла. – Оставайся с Селестой, и любуйтесь вместе елкой. – Она крепко обняла дочь. – Увидимся утром, детка. Мы встанем рано и посмотрим подарки, как делали, когда ты была маленькой девочкой.

– Ладно. – Адриенна подняла лицо, подставляя его матери для поцелуя, и попыталась отвлечься от мысли, что некогда крепкое тело Фиби теперь казалось таким хрупким. – Я люблю тебя, мама.

– Я тоже люблю тебя, Эдди. Счастливого Рождества. – Она повернулась к Селесте, раскрывая объятия: – С Рождеством, дорогая.

– С Рождеством, Фиби. – Селеста слегка прикоснулась губами к щекам подруги, потом, поддавшись внезапному импульсу, крепко сжала ее в объятиях. – Спи спокойно.

Фиби направилась к лестнице, остановившись только раз, чтобы посмотреть на дочь: Адриенна стояла под ее портретом, портретом Фиби Спринг в расцвете молодости и красоты с ожерельем «Солнце и Луна» на шее.

– Как насчет того, чтобы выпить еще порцию эг-нога? – быстро спросила Адриенна.

Селеста схватила ее за руку, прежде чем она дотянулась до чаши для пунша.

– Сядь, детка. Со мной ты можешь не стараться выглядеть сильной.

Видеть это было мучительно, когда выдержка покидала Андриенну, ее самоконтроль рушился, рассыпался в прах. Едва мать ушла, ее самообладание растаяло, сменилось безнадежностью, и наконец она разрыдалась, закрыв лицо руками.

Не говоря ни слова, Селеста опустилась на диван с ней рядом. «Бывают моменты, – подумала она, – когда слезы помогают больше, чем слова ободрения или объятия».

– Не знаю, почему я реву.

– Потому что это лучше, чем кричать. – Селеста с нежностью погладила девушку по волосам. – Разреши, я приготовлю тебе чай.