Служебное задание: Обмануть Дьявола - Иринья Коняева
Посмотрела на Воеводина с восхищением и признательностью.
И этот человек — Дьявол?
Да он чудо чудное и диво дивное! Настоящий Мужчина. Джентльмен. Рыцарь на белом вертолёте. Невероятный Человек — именно с большой буквы.
Многие ли мужчины стали так усложнять себе жизнь ради понравившейся девчонки, которой, собственно, не много требуется для счастья? Уверена, что нет. Я не Пенелопа Круз или Скарлетт Йохансон, которые наверняка привыкли к чему–то подобному. Хотя, о чём это я? Вряд ли они знакомы с Воеводиным и летали с ним на свидание в джунгли. Так что нет, и им такого счастья не перепало, только мне.
Радушный и отлично вышколенный персонал в два счёта заселил нас в номера и провёл краткую экскурсию, объяснив где что находится, заверив, что круглосуточно готовы помочь в любом вопросе. И практически бесшумно испарился, радуя своей предупредительностью.
Всё это время я шла под руку с Воеводиным и не могла прекратить улыбаться. Он был абсолютно прав. Сказка! Самая настоящая сказка!
Мы не стали задерживаться в номере. Хотя какой это номер! Апартаменты! Вышли на террасу, подсвеченную специальной иллюминацией. Собственный бассейн, открытая беседка с белоснежными шторами, подушками, лежанками, сервированный лёгкими закусками и шампанским стол.
Пряный аромат орхидей, свежий вечерний запах джунглей, непривычный, сладковатый, дикий. Ощущение невероятной близости природе, пусть ты и находишься на территории высококлассного отеля, не оставляло.
— Здесь, наверное, потрясающе красиво утром, — заметила я, искоса взглянув на Владислава Васильевича.
Почему–то язык не поворачивался назвать его Владом или Славой, да и не давал он разрешения, а я сама не рисковала. С этим сложным человеком не так просто, как сейчас хотелось бы. Как всегда хотелось бы.
— Значит, придётся задержаться ещё на денёк, потому что завтра утром ты вряд ли проснёшься рано, — заявил этот наглец.
— Посмотрим. Я всегда встаю рано, даже если ложусь поздно, — отчего–то захотелось немного поспорить. А уж комментировать пошлые намёки — да ни за что!
— Посмотрим, — покладисто согласился мужчина, но всё равно уточнил: — А если ложишься под утро?
— А если под утро, то можно выкроить минуточку и посмотреть, что здесь за виды, — не растерялась и быстро ответила я.
— Расскажешь потом. Лично я предпочитаю в отпуске спать. Будешь шампанское?
— Если только немножечко. Я и так словно хмельная сегодня. Столько впечатлений!
— Главное — не засни в самый ответственный момент, — съехидничал Воеводин от стола.
Что я там говорила про комментарии к пошлым намёкам? Молчу–молчу.
Шум воды в бассейне, сухой шелест пальм, стрекотание кузнечиков или ещё какой местной живности, музыкальный звон бокалов, пенное журчание шампанского — пространство наполнилось звуками, и я прикрыла глаза на мгновение, наслаждаясь всем сразу. Слишком много эмоций и впечатлений. Требовалась хотя бы одна минута, чтобы поймать тот самый волшебный момент — счастье. Схватить его, запечатлеть в памяти, сохранить на диск, в облако, создать сто миллионов копий, чтобы ни за что на свете не забыть, не потерять.
— Мечтаешь?
Голос Владислава Васильевича раздался близко и немного испугал, хотя он говорил тихо–тихо, словно поняв, что я сейчас испытываю и не желая особо тревожить.
— Я совсем не хочу сейчас мечтать. Всё и так лучше, чем я только могла себе представить, — столь же тихо ответила ему.
— Пойдём в бассейн. И даже не вздумай говорить что–то про купальник, — предугадав мои опасения, сказал господин Три–Вэ. — Здесь никого, кроме нас, нет.
— Здесь есть вы…
— Ты, — исправил Владислав Васильевич, — здесь есть ты. Повтори.
— Здесь есть ты, — послушно произнесла, заглядывая в колдовские чёрные в неверном освещении глаза.
— Умница. Пойдём.
Меня обняли одной рукой, повели в сторону воды. Подсвеченной и абсолютно прозрачной воды, в которой никак нельзя скрыть отсутствие нижнего белья. И разрешат ли его не снимать, когда ты уже дала согласие на любую авантюру, где плаванье нагишом в бассейне — сущее баловство по сравнению с тем, что он мог потребовать в любой момент?
— Бокалы можно поставить вот сюда, — взял под контроль ситуацию Воеводин, снова чутко подметив моё состояние. — А вот Анечку можно раздеть вот так.
Он потянул мою куртку вниз и я высвободила руки, помогая.
Посмотрел на меня с улыбкой и чуть приподняв брови, словно давая возможность что–то сказать.
Я молчала.
— И ты даже не скажешь, что в состоянии сама раздеться? — полюбопытствовал он.
— Не-а.
— Почему это вдруг? Вроде, уже не пугаешься, как прежде.
— Мне не страшно. Просто я не могу… вот так…
— Как так, Анечка?
— Без поцелуев, — закрыв глаза, призналась как на духу.
— О–о–о, ну, это мы мигом, это мы умеем, — довольно протянул Воеводин, меняя голос на мультяшный.
Кажется, и ему передалось шаловливое настроение. Надо же, такой большой и сильный, а умеет быть забавным и ничуть того не стесняется.
А вот поцелуй был совсем другим. Ни капли не забавным, не смешным, не милым и не мультяшным. Диким. Необузданным. Яростным.
Словно он только и ждал момента, когда можно схватить меня в объятия, сжать крепко–крепко, едва не до хруста костей и потери дыхания, накрыть мой рот своим, требовательным и жарким, горячим, уверенно развести губы и ворваться с полным правом завоевателя, покорителя.
Я вспыхнула, загорелась, превратилась в ревущее пламя. Рванула его куртку, отшвырнула в сторону. Не отдавай отчёта, не контролируя, куда она летит, приземлится ли. В стремлении скорее добраться до желанного тела, рванула футболку вверх. С треском рвущихся нитей. С нетерпеливой страстностью.
Рельефное тело. Гладкая кожа. Обжигающие поцелуи.
Я касаюсь его обнажённой грудью и схожу с ума.
Руки тянутся вниз. Дёргают неподатливую, отвратительно–гадкую и своенравную пуговицу на его джинсах.
— Я сам, — выдыхает мне в волосы Воеводин и тут же, лишив меня своих рук, справляется с препятствием.
А мне не хочется говорить. Кажется, я и не способна на это вовсе.
Целую его как сумасшедшая. Глажу шёлковую кожу спины. Легонько царапаю. И вновь возвращаюсь к шершавой, невероятно грубой по сравнению с кожей мужчины ткани.
Я возбуждена до такой степени, что кончики пальцев покалывает от соприкосновения с джинсами. Кажется, чувствую каждую выпуклость, каждую впадинку. Балдею от этого. Завожусь ещё сильнее.
Но настойчиво и целеустремлённо тяну предмет одежды вниз.
— Я сам, — в какой–то момент Владислав Васильевич вновь отстраняет меня от раздевания.
Избавляется от джинсов, оставаясь лишь в
