Все ради тебя (СИ) - Ария Тес

— Говорил же: отомщу! И мстя моя холодна и страшна! Точнее, сногсшибательна! В прямом смысле этого слова!

*Секретный полигон «Тонопа» ВВС США расположен в 48 километрах к юго-востоку от одноимённого города в штате Невада

«Услышь»

Адам; сейчас

Я не могу перестать смотреть, как она улыбается.

Лиза сидит рядом со своим братом, громко смеется, притом настолько искренне, что все мое нутро теплеет, а с губ не сползает ответная улыбка.

Как же она хороша…

Красива? Безусловно. Лиза всегда выглядит на миллион долларов, ведь чувство вкуса у нее безупречное, но я сейчас не об этом. Она хороша в своих проявлениях. Немного наивных, где-то детских, но настолько объемных, что это трогает сердца всех, кто ее такой видит.

Мне довелось часто видеть ее такой. Когда глаза горят, когда смех заставляет тьму отступать и светлеть — мой лучик света, мой Рассвет. Она стала им и навсегда будет им. Никто не сможет этого изменить, да и как? Разве это возможно? Взять и забыть ее? Мне все советуют именно так и поступить, но вы только посмотрите на нее. Сейчас Паша сует ей какую-то коробку из синего велюра. Украшение. Конечно, я сразу это понимаю, а она медлит. По-детски улыбается, демонстрируя свои очаровательные ямочки, потом бросает на него хитрый взгляд. Лиза, как и любая другая женщина, любит украшения. И да. Конечно, она тоже понимает, что там внутри — играется.

Я слышу…

— Оттуда на меня сейчас что-то выпрыгнет?

— Только если восторг и обожание. Мне, разумеется. А то посмотрите! Этого вон… — Паша толкает «Глеба» в плечо, — Обняла даже! А меня?! Я твой брат!

Лиза фыркает и отмахивается.

Мне даже интересно, что он туда запихнул, и я слегка щурюсь. Жду.

Кстати, пока жду — Глеб этот мне, естественно, не нравится. Тот факт, что она его обняла — еще меньше. Если совсем честно, думал, что сгорю, когда это случилось. Сердце аж из груди вырвалось, а во рту разлилась горечь. Как Катя его описала, спокойствия не прибавило...

«Лучший друг Паши» — и взгляд такой до омерзения раздражающий. Тоже хитрый как у лисы. Ты-не-представляешь-как-пожалеешь взгляд.

Веду головой по кругу, разминаю шею, снова концентрируюсь на Лизе. Плевал я на этого Глеба — похеру! Похеру — похеру — похеру! ПО. ХЕ. РУ.

Лиза.

Она как раз открывает ларец и застывает. В прямом смысле этого слова! А я ерзаю в кресле. Так она не реагировала на мои подарки никогда. Даже на то колье, где было столько бриллиантов, будто в него запихнули целую шахту по их добыванию. И размером они были с кулак…что же там?

Через мгновение ответ на этот вопрос поднимается с подушки аккуратными, маленькими пальчиками.

Диадема?!

Даже не так! Самая настоящая корона.

Лиза — молчит; Катя — ржет.

Бросаю на нее непонимающий взгляд. Я хорошо знаю Лизу и вряд ли она бы оценили такой подарок…В смысле…конечно, оценила бы в теории, но одевать бы не стала. Потому что вульгарно. И странно. Я буквально слышу, как моя девочка говорит это тоном, полным сарказма, а еще морщит носик, так что нет, она не оценит. Разве что за этим не кроется какая-то история? А судя по улыбке Кати, именно так и есть.

Буравлю ее взглядом, который она перехватывает, пару мгновений вроде спокойно отвечает, но потом сдается и закатывает глаза.

— В детстве у Лизы была диадема, но…

— Но?

— Паша ее сломал. Случайно. Сел, раздавил, а больше таких не было. Она очень плакала, и тогда он пообещал ей, что обязательно купит целую корону, когда вырастит. Еще круче! И вот…

Понятно.

Слегка закатываю глаза, но внутри тепло. У нас с братом тоже такое было, только с машинкой. Он сломал мой любимый, радиоуправляемый мустанг, а на восемнадцать лет исправился — купил такую же, только в настоящем размере.

Я ее разбил, когда влетел дерево после вечеринки, где я позволил себе слишком много. В очередной раз. Но в последний.

По спине идут холодные мурашки, которые я сбрасываю, ведя ими, снова концентрируюсь на Лизе. Мне она нужна, чтобы убрать тьму — нужна ее улыбка. И я ее получаю.

Лиза улыбается, даже смеется, а в глазах слезы. Но не те, что я видел так часто, а хорошие. Добрые. Слезы счастья.

Блядь.

Стало только хуже.

На меня снова давят воспоминания о том, как я не сдержал свое слово. Не сделал ее счастливой…а, напротив, сделал очень больно.

Блядьблядьблядь.

Хмурюсь и поднимаю два пальца в воздух, чтобы подозвать официанта.

— Еще виски.

Он кивает и уходит, а Сай бросает на меня взгляд.

— Еще виски?

— Здесь эхо?

— Нет, просто это уже третий стакан, Адам.

Охуенно.

— С каких пор ты считаешь мои стаканы? — саркастично смотрю на него, но во взгляде моем преобладает злость.

Какого хера ты лезешь не в свое, блядь, дело?! Твоя любимая женщина рядом, вот и занимайся своим делом, а от меня отъебись!

Все это горит на языке, но вместо того, чтобы произнести мусор, я утыкаюсь в свой стейк. С кровью.

Как символично. Чудовищу нужно мясо с кровью, тьме нужна жертва. И сколько не веди плечами, правда сжимает мне горло стальной хваткой. Приходится даже ослабить галстук, потому что я задыхаюсь.

Твою мать.

Сука.

Как будто в груди все в фарш, и я знаю почему, но ни за что это не озвучу. Прикрываю глаза на мгновение, чтобы унять ужасную боль под ребрами, и снова иду к своему маяку.

На ее голос…

— …Да что ты говоришь?!

— Серьезно! Я не люблю моделей!

Паша произносит это как будто специально громко, но отвлекает. Усмехаюсь, бросаю на него свой саркастичный взгляд, как и половина мужиков этого зала.

Ну да, блядь, кому ты лечишь? Не любит он моделей.

Лиза озвучивает коллективное мнение вслух.

Сначала, конечно же, смеется со своей короной на голове, потом кивает пару раз и тянет.

— Ну да, ну да. А трава у нас нынче растет голубая. Кому ты заливаешь?!

Его громкий смех привлекает еще больше внимания, я тем временем быстро обследую