Всего лишь измена - Мари Соль
— Добрый день! Рад приветствовать вас в ресторане «Астория».
— Здравствуйте, — чуть улыбаюсь ему, — Меня ждут.
Правда, не знаю, где именно? Здесь есть VIP зал и большой, ресторанный. В большом — та же барная стойка, слегка обновлённая. Манит присесть. Я, оглянувшись и не найдя Богачёва, решаю сюда приземлиться и выпить. Не стану же я искать его по ресторану, или пытать официантов, где он? Пусть сам подойдёт!
Услужливый бармен кивает.
— Мохито, пожалуйста, — совершаю заказ, — Безалкогольный.
Он понимающе хмыкает:
— За рулём? — увидел ключи от машины. Я до сих пор держу их в руке. Надо же!
— Да, — улыбаюсь и прячу в карман своей сумочки.
Он ставит на барную стойку стакан, где зелёные лаймы и листики мяты занимают собой всё пространство.
— Щедро, — смотрю, приподняв.
— Вы попробуйте! Это ещё и вкусно, — говорит молодой человек.
Я думаю: «Сколько ему?». Хочу оценить его возраст навскидку. Но в этот момент слышу:
— Вита!
И, вздрогнув, опять возвращаю стакан на столешницу. Развернувшись на стуле, я вижу Никиту. Хотя стулья высокие, он почти вровень со мной. Идеальный костюм, тёмный галстук на фоне рубашки. Он как будто сошёл с фотографии Forbes.
— Привет, — я здороваюсь сдержано.
— Рад снова видеть тебя, — он кивает.
«Не могу похвастаться тем же», — говорю про себя. Но вслух отвечаю с улыбкой:
— Я тоже.
Затем жду пока сядет, закажет у бармена виски. И говорю:
— Давай ближе к делу. О чём ты хотел рассказать?
— Скорее всего, показать, — достаёт из-за пазухи что-то.
Это свёрнутый в трубочку файл. В нём — листок.
— Прочитай и скажи, что ты думаешь, — небрежно бросает, принимая от бармена виски.
Он цедит его по глоточку, а я… принимаюсь читать.
Документ озаглавлен достаточно странно. Три больших буквы, а далее — их расшифровка. «Молекулярно генетический центр». Сердце чует неладное, но глаза продолжают скользить по бумаге.
«Результаты анализа… Тест ДНК…». И большая таблица, в которой теснятся какие-то цифры. Два столбца. Над одним из них слово «Ребёнок». Над другим — «Предполагаемый отец». Предполагаемый, значит, пока не отец?
Губы дрожат, я плотно сжимаю их, чтобы не выдать себя. Придавив листок правой ладонью, склоняюсь над ним.
«Интерпретация…», — слово-то какое!
«Комбинированный индекс отцовства: 202,775,228»…
«О чём это?», — думаю я.
Но взгляд переходит правее. И сочетание слов «вероятность отцовства» провоцирует нервную дрожь. Я считаю девятки. Их восемь! Зачем столько много? По-моему, хватит и двух. 99,9999995 %
«Предполагаемый отец не исключается, как биологический отец тестируемого ребёнка. Исходя из результатов исследования, полученных путём анализа перечисленных локус ДНК, вероятность отцовства составляет…». И снова проклятые цифры!
Возвращаю себе хладнокровие. Обращаю свой взгляд на него:
— Что это?
— Тест ДНК, — Никита следил за мной всё это время. И цедил по глотку свой «нектар».
— Какого чёрта? — продолжаю смотреть на него.
Он усмехается сдержанно:
— Это я собираюсь спросить у тебя, Виталина, — глаза так и сверлят меня, — Почему не сказала?
— О чём? — продолжаю держать оборону.
— Об этом! — он тычет в бумажку.
Которую рву на куски. Демонстративно бросаю их в урну, стоящую сбоку. Один остаётся лежать на полу.
Никита, качнув головой, и отпив ещё виски, бросает:
— Понятно.
— Что именно? — требую жёстко.
Он делает вдох:
— У нас общая дочь.
— Это ещё нужно доказать! — я кривлюсь.
— Только что ты порвала доказательства, — Никита кивает на урну, — Но факт остаётся фактом.
Я злюсь всё сильнее:
— Не знаю, где ты раздобыл этот тест, но в нём нет ни капельки правды!
— Хорошо, — соглашается он, так легко, что не верится, — Если ты уверена в том, что она не моя дочь, тогда и говорить не о чем.
— Я уверена в этом, — цежу я сквозь зубы.
Лицо его непробиваемо:
— А вот я не уверен.
— Богачёв, что ты хочешь? — я делаю вдох, успокоившись.
Он пожимает плечами:
— Хочу знать, что ты скрыла.
— Чудесно! — смеюсь, — Ты свою жизнь пустил под откос, а теперь и мою собираешься?
— Нет, Вита! Нет, — он оставляет стакан и пытается взять меня за руку.
Только я прячу руки.
— Я, напротив, хочу быть причастным. Пойми! Моя жизнь обнищала. В плане духовном. Я сейчас совершенно один! Всё, что есть у меня, это всё, — он обводит руками пространство, — Для чего? Для кого?
— Никит, — говорю, — Мне не нужно от тебя ничего. Ни участия, ни денег, ни встреч. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое!
Его профиль смурнеет, слегка заостряется. Видно, как он огорчён. А чего ожидал? Что я брошусь в объятия? Лет девятнадцать назад, может, и бросилась бы. Но не теперь!
— Тебя, — произносит, — Не Майю?
У меня от лица отливает вся кровь. Чувствую слабость. Прохладный стакан, как зацепка, как связь с этим местом. Держусь за него.
— Да как ты смеешь? — слов недостаточно, я понимаю, как трудно дышать, — Как ты смеешь на что-то рассчитывать? Ты… Ты просто никто!
Я встаю. Собираюсь глотнуть напоследок Мохито.
Но Никита бросает:
— А Майя? Она не должна узнать правду… о нас?
В какой-то момент я теряю контроль над собой. И так крепко сжимаемый мною стакан, опрокинувшись вслед за ладонью, пустеет. Я удивлённо смотрю на лицо Богачёва. Кусочки лимона застряли в густой бороде. На носу повис листик мяты. Он дышит порывисто и тяжело. И, сдёрнув листок, собирается что-то сказать.
— Исчезни! Не смей мне звонить! Если ты хоть приблизишься к дочери, я заявлю на тебя! — это мой голос звучит. Это он произносит все эти угрозы.
Я так зла на него, что будь рядом ещё один полный стакан, то могла опрокинуть и этот.
— Виталина! Вита! — доносится в спину.
Мне плевать на него. На бармена, который застыл в изумлении. На охранников, вскинувших руки. Никита даёт им команду меня пропустить, и амбалы отходят от двери. Пробегаю меж ними, спешу! Сердце бьётся в каком-то отчаянном ритме. Сев в машину, с трудом умудряюсь её завести.
— Ненавижу тебя, ненавижу, — шепчу.
Когда мой Фольксваген рычит, я буквально вцепляюсь в округлость руля. Выезжаю с просторной парковки. Слишком борзо давлю на педаль! И, поняв, что меня продолжает трясти, торможу.
«Тихо, тихо», — пытаюсь себя успокоить. Никто за тобою не гонится. Ты никому не нужна. Но от слёз в глазах мутно. Пусть я не нужна! Только Майя… Она не должна узнать правду о нас. Не должна! А иначе…
Я решаю не ехать домой. До тех пор, пока не верну себя в чувство. Раз уж я, по легенде, у Милки, то к ней и поеду! Кто как ни Мила поддержит? Пожалуй, пора рассказать своей лучшей
