Собственность Дьявола. Право на семью (СИ) - Елена Николаева
— Но…
— Никаких «НО», — высекает Георгий.
— Ладно, — нервно хохотнув, устремляю взгляд обратно к украшениям. — Хорошо. Как скажешь. Я что-то скромное присмотрю…
* * *
— Боюсь, скромным здесь даже не пахнет, — говорит Гера, склонившись к моему виску. — Ты скоро это поймёшь.
— Георгий! — чей-то голос вынуждает нас с Астафьевым обернуться. — Я тут гадаю: ты или не ты.
— Илья! Сто лет тебя в свете не видел. И вдруг такой блестящий приём, — мужчины, сдвинув маски на лбы, пожимают друг другу руки.
— Рад, что вы пришли, — незнакомец хлопает Геру по плечу. — Представишь меня своей очаровательной спутнице?
— С радостью, — улыбается Георгий, слегка приобнимая меня за талию. — Марианна, это Илья. Мой товарищ. Бизнесмен. Куратор фонда помощи больным детям. Илья, это Марианна, моя очаровательная Муза.
Не называя меня супругой, Гера облегчает мне жизнь, будто бы оттягивая неизбежное ещё на чуть-чуть.
— Вы ослепительны, — восхищенно произносит мужчина, целуя мне руку.
— Благодарю, — со скромной улыбкой отвечаю я.
— Варламов, как ты умудрился собрать стольких ювелиров в одном месте? — мужчины продолжают общаться, я же присматриваюсь, к какому столику подойти, чтобы выбрать что-то маленькое и неприметное. Но, кажется, Георгий прав. Здесь не представлены скромные и миниатюрные изделия. Задача ювелиров — извлечь побольше денег из кошельков богатых предпринимателей. И чем богаче мужчина, тем больше камушков на себя нацепит его женщина.
Я не любительница массивных украшений, чего, например, не скажешь о других дамах. Как сороки с безумными взглядами порхают возле витрин, примеряя то одно, то другое, то третье, не в силах определиться с выбором.
— Этому благотворительному вечеру поспособствовала Надежда Ивановна, — произносит куратор фонда, жестом останавливая проходящего мимо нас официанта с выпивкой. — Акимов Сергей Петрович — её супруг. Является гендиректором акционерной компании «Росалмаз». Контролирует 85 % алмазного рынка страны. В прошлом году у нас был антиквариат, в этом году — алмазы…
Илья снимает с подноса бокал шампанского и протягивает мне.
Не желая объяснять, почему мне нельзя алкоголь, молча принимаю игристое. Приходится пригубить в знак уважения. В конце концов, от глотка вина ничего страшного с молоком не произойдёт. Пропущу ночное кормление. Вот и всё.
Гера для себя подхватывает стакан с виски. Илья выбирает то же самое. Сделав глоток спиртного, мужчина спешит откланяться:
— Ну, что ж, друзья, мне нужно ненадолго вас оставить. Присоединяйтесь к остальным. Украшения эксклюзивные. Стоит взглянуть. Желаю вам приятно провести вечер.
— Благодарю, Илья, — Гера салютует Варламову выпивкой. — Увидимся на аукционе.
В этот момент моё тело сковывает мощным напряжением. Воздух становится искрящим и густым. По позвоночнику скатывается волна тягучего жара. Он становится невыносимым. Едва терплю. Словно кто-то приложил к моей спине накалившийся на солнце брезент.
Урвав глоток кислорода, залпом выпиваю шампанское. Жидкость, растекаясь по горлу обжигающими ароматными пузырьками, превращается в огромный непроходимый ком.
— Здравствуй, Гера, — раздаётся голос Руслана за спиной.
Поперхнувшись шампанским, хватаю Георгия за локоть, со всей дури сжимаю его, едва не роняя пустой бокал на пол. Ноги дрожат. Изморозь, расползаясь по нутру, превращает органы в ледяшки.
Вдох-выдох…
Вдох-выдох…
Затянувшаяся секунда молчания доводит до критической точки. Сердце в груди, не выдерживая накала, лопается, как сжатый в моей ладони бокал. Если бы не плотные атласные перчатки, рука тотчас бы истекла от порезов кровью.
— Привет, Исай, подержи-ка! — Гера быстро вручает ему свой стакан, хватая меня за руку. — Всё в порядке? — интересуется, а я не могу вымолвить ни слова, только инстинктивно киваю. Меня трясёт, как в лихорадке. — Покажи! — на эмоциях рявкает.
Не могу разжать дрожащий кулак. Он сам разгибает онемелые пальцы, отбирает у меня обломки хрусталя. Отдаёт их подошедшему к нам официанту. Убедившись, что с моя ладонь в норме, выдыхает.
— Сними перчатки, чтобы не поранила руку мелкими осколками. Выбрось их. Думаю, нам всем нужно выпить. Присоединишься, Руслан?
Глава 21. Психотерапия
Руслан
— Вы полностью зациклены на вашей покойной супруге, не можете её отпустить, оттого она постоянно вам мерещится, — поясняет мою проблему психолог, к которому направила меня Инна — мой секретарь. — Куда бы вы не пошли, чтобы вы не делали — везде будете видеть её. Потому что вся ваша жизнь зациклена на ней. Поэтому вам кажется, что вы сходите с ума. Из-за этого чувствуете её рядом. Вы любили её? Насколько сильно?
В кабинете Зайцевой пахнет лавандой, базиликом и, кажется, полынью.
Я не любитель ароматерапи. Я даже с матерью ругался, когда приходил к ней в гости и чихал от зажженных ароматических свечей. У меня от этих «вонючек» слегка кружится голова и немного подташнивает. Но именно этот горьковатый, чуть терпкий запах, проникая в ноздри, способствует расслаблению.
Глядя на тонкую струйку дыма, исходящего от ароматической палочки, с уверенностью отвечаю на поставленный психологом вопрос:
— Я и сейчас её люблю. Сильнее, чем мог бы себе представить. Она у меня под кожей. Не отпускает. Снится мне каждую ночь. Не в кошмарах. От этого ещё больнее. Поэтому я здесь. Хочу разобраться со своей чертовой психикой. Почти год прошёл, как супруги не стало. Я не могу с этим мириться. Почему я везде её вижу? Почему она везде мне мерещится? Почему не могу перестать думать о ней? О прошлом? О том, как мне было с ней хорошо. Маша ушла. Я до сих пор не могу её забыть. Я горел ею. Жил ею. Она была моей душой. Моей Вселенной. Я поздно это понял. Жизнь закрутила в каком-то чертовом колесе. Так и не смог ей признаться. Не успел. Когда сообщили о её смерти, я будто и сам умер. Ем, живу, работаю, общаюсь с людьми, но не получаю от жизни удовольствия. Я потерял большую часть себя.
Выдохнув скопившееся в груди напряжение, откидываюсь на спинку дивана. Устремляю взгляд на Алёну Станиславовну. Ей около тридцати пяти. Внешность максимально нейтральная. Строгий костюм. Очки в золотой оправе. На вид умная, элегантная женщина. Она обещала помочь облегчить мою участь.
Господи, какого хрена я здесь делаю?
На кой мне это надо?
Приступы паранойи усилились. В какой-то момент я этого не вывез и принял решение. И вот я здесь. По сотому кругу ломаю себя, не зная, во что мне верить.
А вдруг Маша жива? Что, если она не мираж. Не сон. Не приведение из загробной жизни?
Боже, что за чушь я несу…
— Сны — это компенсация отсутствия отношений, Руслан Георгиевич. Вы слишком много думаете о ней. Такое обычно бывает, когда не можешь отпустить человека. Вам нужно отгоревать и сделать это.
