Не по сценарию - Ольга Журавлёва
Я вдруг вспомнила, что на сайте театра владельцем указан совершенно другой человек, явно старше Артура, и любопытство взяло верх, я снова залезла на страничку. Действительно, на фото с подписью «Художественный руководитель» был не Артур. Но имя этого мужчины — Богдан Данилевский — ясно давало понять, что это его отец. Интересно, где он? Может, Артур ему помогает, а отца я просто еще не видела? Хорошо бы как-нибудь аккуратно узнать об этом.
Я стала искать информацию о Богдане Данилевском, но о мужчине почти не было сведений, кроме нескольких коротких статей и совсем короткого некролога, сообщающего о смерти режиссера. Выходит, Артуру театр достался по наследству?
Нашла я статьи и про Марьяну Данилевскую, и очень была удивлена, что эта известная актриса— его мать. Как-то даже не вспомнила сразу про нее, не соотнесла ее имя с именем своего нового начальника. Тем более что та пропала из новостей и с афиш довольно давно. Лет пять уже прошло, наверно.
Да, интересная ситуация получается. Артур, выходит, с детства рос в такой прекрасной творческой семье. Неудивительно, что сам он талантлив, и избрал такой же творческий путь для себя. Я завистливо вздохнула. Вот бы мои родители были такими же… Они бы не стали сопротивляться моему желанию играть в театре и кино, а то и помогли бы. Детям из таких семей всегда везет немножко больше, ведь им не надо пробиваться сквозь толщу чужого таланта, они с детства на самом верху.
Впрочем, обвинить Артура в том, что он выехал на спине известных и талантливых родителей, у меня бы язык не повернулся. Артур мне сам по себе казался особенным человеком, от которого просто веяло магией, способностью покорять, убеждать, проникать в самую душу. И, похоже, мой трепет перед этим мужчиной совсем не случайный.
На следующий день я ехала в театр с твердой решимостью победить свой странный барьер, которого у настоящей актрисы по умолчанию не может быть. Я должна всего лишь делать так, как от меня требуют, иначе просто не стою того доверия, которое мне оказали. Но мой боевой настрой, как и самообладание, растаяли в первые же минуты, потому что меня перехватил в коридоре Эдик и затащил в свой кабинет.
— Элли, милочка, я хотел бы побеседовать с тобой, — заговорил он, держа меня за запястье и поглаживая ладонь.
— Побеседовать? О чем? — я аккуратно освободила руку и незаметно вытерла ее о брюки. Прикосновение пухлой, мягкой и влажной конечности режиссера было неприятным. Эдик сделал оскорбленную гримасу, но хватать снова меня не стал.
— Ты же понимаешь, что не дотягиваешь до этой роли? Ты и кастинг провалила. Но Артур тебя почему-то все равно взял. Это его решение, и мы его уважаем. Но теперь Данилевский ждет от меня, что я сделаю все возможное, чтобы ты не запорола спектакль.
Меня пронзило таким стыдом, что я чуть не задохнулась. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не разреветься.
— Я понимаю, но готова работать над ролью. Если Артур Богданович меня взял сюда, значит увидел во мне потенциал, — я надеялась, что мой голос сейчас звучит достаточно уверенно.
Но режиссер поморщился, как от зубной боли.
— Артур, эммм, Богданович, — Эдик специально выделил его отчество, явно давая понять, что только я, чужачка, могу его так называть, а для всей труппы он просто Артур, — он тоже может ошибаться. Впрочем, я действительно могу для тебя сделать чуть больше.
— И что же? — мои брови взлетели вверх. Я почему-то ни на йоту не верила в добрые намерения этого скользкого человека.
— Я могу подтянуть твою слабенькую игру. С удовольствием помогу тебе с недочетами. На дополнительных репетициях. И если будешь хорошо стараться, я прикрою тебя перед Данилевским.
Эдик пристально смотрел на меня, и его взгляд мне совсем не понравился. Я вдруг представила, какого рода «дополнительные репетиции» могут быть у меня с Эдиком, а еще о каких «стараниях» он говорит, и меня передернуло от отвращения. О том, что режиссер не пытается меня сейчас затащить в койку, я даже не строила иллюзий. Но послать сейчас Эдика я не могу, исключительно потому, что он одним словом может поспособствовать моему отсюда вылету.
Но неужели ему плевать на исход спектакля? Неужели он готов защищать девицу только за то, чтобы та раздвинула перед ним ноги? Какая мерзость. И полный бред, потому что Артур сам выгонит меня, если увидит, что я не справляюсь. Похоже, Эдик держит меня за идиотку, ну или за беспринципную продажную шваль, которая согласится ублажать этого борова в шарфике только для того, чтобы продержаться в театре немножко дольше.
Как бы ни кипела я внутри, отвечать надо было сдержанно, иначе Эдик еще и вредить начнет. Я знала этот тип людей, и жаль, что столкнулась с ним сейчас, когда я совершенно беззащитна перед ним.
— Спасибо, вы итак тратите на меня почти все время на репетициях, — прикинулась я дурочкой, делая вид, что не поняла грязных намеков. — Я надеюсь, у вас достаточно мастерства, чтобы за время официальных репетиций помочь мне. Если же этого не случится, не вижу смысла тратить на меня ваше драгоценное дополнительное время.
— Ну что ж, смотри сама, Элли.
Это прозвучало почти как угроза, я весь этот разговор окончательно выбил меня из колеи. А во время репетиций я поняла, что не зря переживала. Эдик смотрел на меня злыми глазами, и если вчера хотя бы старался сдерживаться, сегодня жестко критиковал каждую мою ошибку.
Через пару часов Влад, видя, что я доведена до ручки, попросил перерыв и отвел меня в кафе напротив театра. Он пытался меня успокоить, что у Эдика просто сегодня настроение дурное, и мне не стоит обращать на него внимание. Но как это сделать, если каждая моя реплика сопровождается почти оскорблениями? Да еще Марго нагло подхихикивает над каждой его колкостью. Рассказывать Владу о приставаниях я не хотела. Чем он может мне помочь? Он ведь тоже часть труппы.
Может, если мне удастся сыграть хоть чуточку лучше, Эдик отстанет? Я сама понимала, что надежды на это мало, но в зал вернулась уже немного успокоившаяся. И замерла от удивления, увидев Артура. Сердце ухнуло в пятки, я совсем не ожидала его сейчас встретить. Нет, сегодня не тот день, когда мою игру должен видеть именно он! Боже, за что мне это
