Под звёздным небом (СИ) - Freshener
Люмин распахнула глаза. Что это сейчас было? Она вообще не поняла, что та хотела этим сказать.
— О чём ты? — в недоумении спросила девушка.
А Фишль даже не смотрела в её сторону.
— Прошу не делать из себя ту, которая не может думать шире, напряги свой мозг, и тогда может, поймёшь…
— Ты про Кадзуху что-ли? Если да, то мне придётся тебя огорчить, — за такое грубое вступление и внезапное появление она не думала о вежливости, впрочем, как и Принцесса Ночи.
— Он в мгновение ока примчался к тебе, словно меня и не было никогда, он так быстро нашёл мне замену, что я ощущаю тяжесть внутри… и… я не буду врать, что обижена на тебя, это оказалось сложнее, чем мне бы хотелось думать.
— Ха-ха, Фишль, кажется, ты ещё не в курсе всего происходящего? — фыркнула девушка, не собираясь даже жалеть её.
Ей никогда не нравилось, когда её винят в том, в чём она ни разу не виновата, это было подло со стороны других, паршиво и некрасиво.
— Так поведай же мне! — подняла она голову и опустила глаза, словно само королевство.
А та лишь слегка посмеялась.
— С первого же дня мы начали хорошо и тесно общаться, гулять и смотреть на звёзды… но позже он захотел избежать чувств ко мне, поэтому решил найти то, что его отвлечёт, потом, как я понимаю, ты сама же его и отвергла, а там мы уже случайно встретились и обговорили всё… Фишль, я не желаю тебе зла и не сержусь, но всё же советую подбирать слова по вежливее, особенно когда не знаешь всей ситуации, — это звучало максимально больно для Фишль, её глаза не сдерживали слёз и детский плачь.
Она сидела в удивлении и даже посмотрела на Люмин с раскрытыми и полными печали глазами. Теперь та понимала, что использованной оказалась она же сама. А позже опустила взгляд, медленно вздыхая.
— В-вот как..
Стало ли ей лучше? Однозначно нет.
После недолгого молчания и шума шелеста листьев, Люмин немного остыла от её грубого приветствия, и впервые почувствовала себя паршиво. Фишль, по сути, была ещё ребёнком, а уже столько всего пережила. Теперь ей захотелось успокоить девушку. Ведь она даже и не была толком виноватой в этой ситуации, она не знала, не видела и попросту не могла представить, что Кадзуха был тем ещё засранцем.
Люмин легонько положила свою руку ей на спину, отводя свои янтарные глаза, позволяя ей слегка «упасть» на плечо и грудь, и слушая очень тихий плачь.
— Не нужно расстраиваться… ни ты, ни я не виноваты в этом, мне правда жаль, что он втянул тебя в это и больше всего я бы не хотела, чтобы ты так тосковала из-за этого… — её слова звучали уже увереннее и в разы добрее, будто знала всё наперёд и переживала много раз, хотя желание помочь оказалось куда сильнее.
— Просто… м-мне так обидно…
В груди стало так больно, что Люмин сжала свой кулак, слышать подобные хриплые слова было так… ужасно? Будто теперь вся вина упала на неё, отчего ощущала невероятный стыд. Наверное, теперь она жалела, что рассказала всё так прямолинейно.
Поглаживая её по спине, они просидели так до самого вечера, иногда коротко болтая, Фишль в эти моменты не разговаривала в любимом тоне и выражении, и это только сильнее мучило путешественницу. Она высказывалась, злилась и плакала, но в конце концов смогла успокоиться, кажется, ей не хватало лёгкого объятья, понимающего и доброго. Груз начинал понемногу спадать, а на душе уже не было так тоскливо. Вроде как, она даже смогла понять и смириться, но излить чувства через слёзы хотелось больше всего, словно это был всплеск всего накопившегося. А путешественница и не была против, выслушивая её до конца и даже иногда отвечая.
Когда Люмин смогла убедиться, что Фишль стало лучше, то проводила её до лагеря, находя при этом Оза, который с радостью забрал её и увёл.
Глядя, как она уходила ей, наверное, стало намного лучше, ведь проблемы с Принцессой Ночи уже решились и это как никогда радовало. Теперь все мучения, страдания и самое главное — недопонимания исчезли, и всего лишь надо было просто поговорить… Путешественница в который раз убедилась, что все проблемы довольно легко решить долгим разговором, где можно высказаться, позлиться и даже несколько поплакать.
Уходя чуть дальше от лагеря, та решила в последний раз насладиться прекрасной ночью, посидеть на чистом песке, полюбоваться звёздами и подышать свободным воздухом. Стало так странно, она до сих пор ощущала себя неспокойно, будто всё ещё куда-то опаздывает… но и ответ был слишком прост, ей просто хотелось овладеть всеми элементами силы и вспомнить обо всём, а также попытаться вернуть брата. С самого утра её не покидает это чувство, что нужно как можно скорее возвращаться и идти дальше, одновременно с болью в сердце не хотела вот так запросто расставаться с Каэдэхарой, задумываясь… а увидятся ли они ещё? Это вопрос времени и совершенно непредсказуемый.
Глубоко вздыхая, она посмотрела на небо, которое, как и всегда, красиво успокаивало.
— Почему-то я знал, что ты именно здесь, — тонкий, душевный и тёплый голосок прилетел из любимых уст.
— Наверное, я тайно от себя ждала тебя, Кадзуха.
На самом деле она не очень горела желанием сейчас с ним видеться и разговаривать, нужно было понимать, что буквально на следующий день им придётся разойтись по разным дорогам, а вечером её больше никто так тепло и любимо не будет сопровождать перед сном.
Он как ни в чём не бывало подсел рядом, всё также мило улыбаясь.
— Как прошёл разговор с Фишль? — совсем неожиданный для девушки вопрос.
Ей безумно хотелось задать вопрос в ответ: «именно это тебя сейчас беспокоит?» но решила сдержаться.
— Да, вполне, она даже вроде как всё поняла, правда теперь она тебя называет козлом отпущения, — прыснула путешественница и немного посмеялась.
— А-ах… так и сказала? Как неловко… — пропищал Каэдэхара, почёсывая затылок, — хотя я этого заслужил, так что не буду на это обращать внимание…
После этих слов ей стало немного легче, обстановка временно поменяла свой цвет и запах.
— Завтра уже возвращаемся… не хотя покинем это незабываемое место, где так красиво запомнились мгновенья, я буду вспоминать их с улыбкой, — ложно говорил юноша.
И когда она на миг успокоилась, видимо, он решил плеснуть спиртного в почти потухший огонь…
— Я пыталась отвлечься, знаешь ли, — уже несколько грубый тон последовал от
