Сохрани мою любовь, профессор (СИ) - Мирт Рина
Детективу хотелось верить, что та, внезапно всплывшая газетная история случайность, не имела к Лилиан никакого отношения. И в самом деле, какая мать стала бы уничтожать репутацию собственного ребенка, к тому же единственного?
Но, если это правда, и нелепица, появившаяся в прессе о Фрилинге, девушке и Фоксе — дело рук сенатора, тогда она еще хуже, чем Хэлен о ней думала.
И на эту Медузу Горгона ей придется теперь работать. Сивер тяжело вздохнула. Она наступила в гадючье гнездо, думая, что её не ужалят. И теперь единственное, что ей оставалось делать, это прикидываться одной из них.
В дверь позвонили. Но женщина не сдвинулась с места, все также глядя на падающий снег.
***
Сама же сенатор в это самое время находилась у себя в кабинете. Через пару часов у неё было важное заседание, но мысли женщины витали далеко. Она уже месяц не говорила с Эриком — последний раз, когда видела его на внеплановом заседании совета директоров их семейной фирмы, на котором приняли решение продать акции на сторону.
Худшие опасения женщины сбылись — их главный конкурент, завладел пакетом акций и теперь имел возможность принимать важные решения в делах фирмы. Лилиан не сомневалась, что тот хотел уничтожить компанию.
Всё, чего её отец и она добивались огромным трудом, кануло в небытие. Правда, ей удалось убедить Артура, чтобы тот продал свою часть акций членам совета директоров, которые верны фирме и уж точно не допустят её упадка, но их компания больше не была семейной фирмой.
Но это не самая страшная проблема. Самое страшное то, что её сын не хотел иметь с ней ничего общего. И всё из-за этой сиротки из Денвера.
Несмотря на то, что её мучило раскаяние и угрызения совести, Лилиан всё равно испытывала к Энди Донован неприязнь, которая была сильнее любых сожалений.
Если бы не эта девушка, то ничего бы этого не случилось. Встречался ведь Эрик с другими женщинами, и ни одна из них не заставляла его вести себя подобным безрассудным образом. Подставить свою карьеру и репутацию под удар. Уничтожить наследие своего деда!
Неужели её взрослый и опытный сын влюбился так, что лишился здравого смысла? Если бы он послушал её тогда, несколько месяцев назад, когда этот гаденыш появился в их жизни, а теперь кормил червей, ничего бы этого не произошло.
Сенатор протяжно выдохнула, а затем встала с места и направилась к своему бару. Ей срочно нужно было выпить.
Нет. Она испытывала к Энди не просто неприязнь, она ненавидела её. Алкоголь провоцировал быть честной с самой собой.
Если раньше она думала, что та в сговоре с Фоксом, то теперь, когда Лилиан знала правду, стало только хуже. Обычная девчонка, пришедшая из ниоткуда, сумела одурить её взрослого сына, уважаемого профессора, так, что он поругался с собственной матерью, потерял своё место и уничтожил семейное дело! Заставила её, рассудительного сенатора и превосходного стратега сомневаться в себе и заниматься самобичеванием, от чего у неё развилась бессонница!
Она не виновата в том, что её сбила машина. Не она сидела за рулём того автомобиля. Не она виновата в том, что Фокс съехал с катушек и решил стать террористом! Она сделала всё, чтобы отгородить своего сына от скандала, когда эта девчонка привела к нему.
И та выздоровела, благодаря вмешательству доктора, что оперировал её, и с которым сенатор имела разговор, а теперь живет с её сыном, имея на банковском счете приличную сумму, которую Лилиан сама же перечислила!
Вот до чего доводит слабость духа! Женщина не могла понять на кого она злиться больше, на девушку или на саму себя.
Та вернется к прежней жизни, а она теперь обречена на одинокую старость. Её сын ненавидел её.
От переполнявшего её яда, она чувствовала, что сходит с ума.
Вдруг зазвонил личный мобильник, выдергивая сенатора из мертвой петли жгучей ненависти.
Она посмотрела на номер и её и без того мрачное лицо стало еще более мрачным.
Не говоря ни слова, она подняла трубку.
— Здравствуй, дорогая, — послышался нежный голос бывшего мужа.
— Пошел к черту, Картер! — крикнула женщина. — И никогда не звони мне больше, предатель! — С этими словами она бросила трубку, а затем швырнула мобильный в стену.
— Сенатор, у вас все хорошо? — донесся до её уха обеспокоенный голос Хант.
Пару мгновений она смотрела перед собой, тяжело дыша. Глаза застилали непрошеные слезы. Сенатор выронила стакан с джином и, закрыв рот морщинистыми руками, зарыдала.
40
2 января, 7:40 p.m, парк Бостон Коммон, между Бек Бей и Бикон Хилл, Бостон
— Куда мы идем? — с улыбкой спросила Энди, вцепившись в его руку.
Её глаза были плотно закрыты повязкой, поэтому она ориентировалась на оставшиеся чувства. Они находились где-то в открытом, людном месте. То тут, то там слышался смех, а где-то неподалеку играла весёлая музыка, звуки которой казались все громче с каждым шагом.
Около получаса назад, когда она уже закончила распаковывать свои вещи в квартире Эрика (а теперь и ее квартире), он подошел к ней и сказал собираться, предупредив, что у него есть для неё сюрприз. А когда они сели в машину, надел эту повязку.
Сегодня утром она покинула стены реабилитационного центра, чему была сказочно рада. Она могла вернуться к нормальной жизни, правда частично, ведь ей придется еще несколько дней в неделю посещать физиотерапию, но теперь без ночевки и круглосуточного наблюдения.
Её состояние улучшилось: уже неделю она могла спокойно ходить без костылей и не по стенке, как ребенок. Правда, небыстро. Как и подниматься самостоятельно по лестнице. Сегодня утром это заняло практически час, но она сделала это сама. Ведь квартира Эрика находилась на третьем этаже, это не ступеньки крыльца центра.
Глядя на её усилия, он без конца причитал о том, что завтра же начнет поиски нового жилища на первом этаже, и предлагал Энди отнести её наверх, как он делал во время ее выходных дома.
— Я хочу остаться здесь, — ответила она ему, когда, наконец, преодолела последнюю ступеньку. — Хорошо для разработки бедра. И будет мне целью — начать подниматься так же легко, как и до аварии.
Энди решила переехать к нему, пока не восстановится окончательно. Точнее, не она сама решила это. Просто, так было лучше и логичнее всего.
Эрик обещал везде возить её и ухаживать за ней, если что-то понадобится. К тому же, Энди не хотела возвращаться в кампус после скандала, из-за которого пришлось удалить аккаунт в Фейсбуке и даже сменить номер, ведь угрозы и оскорбления от студентов не прекращались. Она не могла представить, как вернется на учебу в следующем году, но надеялась, что к тому времени про неё забудут, ведь сплетни мимолетны и взаимозаменяемы. Надеялась, что хотя бы студенты забудут о ней, на преподавателей надежды не было. Но, до того времени еще очень далеко.
И поэтому, когда неделю назад к ним пришел следивший за её выздоровлением врач-физиотерапевт и разрешил выписку, Энди, не раздумывая, согласилась на предложение Эрика переехать к нему. Мэй, Стив и Диего занялись перевозкой её вещей, распакованных ею сегодня по приезду из центра.
Раскладывая свою одежду в шкаф Эрика, добрую часть которого он освободил для неё, Энди чувствовала, что буквально начинает жизнь с чистого листа, а также понимала, что их отношения вышли на новый уровень — признаться, к которому, она не была готова.
То есть, ей хотелось, конечно, когда-нибудь съехаться с ним жить. Но не так быстро и не из-за таких обстоятельств. Ей казалось, что они делают это лишь потому, что «надо», а не потому, что «хочется». Определенно это была новая тема для размышлений и обсуждений с её психиатром, с которым обязали встречаться раз в неделю.
— Терпение Энди, — мягко произнес Эрик. — Я же сказал, это сюрприз. Мы почти пришли.
Она наигранно надула губы и прижалась к нему ближе. Это было так… необычно. Просто идти с ним под руку в людном месте посреди Бостона, не боясь при этом встретить кого-то из студентов или преподавателей, что могли узнать их. Она и не задумывалась о том, как ей этого недоставало — спокойной прогулки со своей второй половинкой. К н и г о е д . н е т
