(Не) его трофей (СИ) - Борзакова Надежда Марковна
Молчит. Очень красноречиво молчит, глядя в глаза.
— Пройдет бой, расторгайте контракт! Да и… нам с тобой тоже лучше больше не общаться. Извини, Саш, все это-последнее, что мне нужно.
— Я еще раз прошу прощения за тот эпизод. Но все останется по-прежнему. Мне нужно только это!
— Правда?
— Да, Кать.
В решительном взгляде я вижу подтверждение сказанному.
— Если появится хоть один повод усомниться…
— Согласен! — протягивает мне руку. — Мир?
— Ладно…
В зале пахнет выпивкой, духами и тестостероном. Шум, гам, суета. Мы с Саней садимся в ближайший к клетке зрительский ряд, возле размещаются несколько шапочно знакомых мне ребят из зала, где Яр тренируется. Таким образом я получаюсь вроде как под охраной. Понятно зачем это все. Яр опасается потасовки. На подобных мероприятиях такое бывает и очень часто. Адреналин, угар боя, недовольство процессом и результатом…Кто-то кому-то что-то не так сказал, не так взглянул и понеслось. Профессиональные бойцы не лучше уличной шпаны, да. А уж учитывая биографию Агаева… Скажи, кто твой друг и я скажу, кто ты.
Парни переговариваются, включают в свою беседу и меня. Но поддерживать непринужденный разговор, не выходит, да я особо и не стараюсь. Смотрю сквозь клетку пытаясь разглядеть группу поддержки противника. Размалеванные девчонки, смуглые парни свирепого вида. Упакованные в костюмы «пузатые дядечки» со своими дамами, специально прилетевшие взглянуть на бой. Ничего особенного. Ничего такого, чего я бы не видела раньше. Все будет нормально.
Объявляют начало. Сперва появляется Агаев. Огромный и страшный, он двигается по проходу в окружении охраны с тренером, угловыми и журналистской свитой под рев толпы со «своей» стороны зала.
Помятое лицо. Значит часто пропускает. Это хорошо.
Всегда ты будешь так бояться, а, Кать?
Перенятым у Яра жестом он разрывает футболку и заходит в клетку. Ощущение, что мужчина заполняет собой все пространство внутри. Двигается, играя мускулами, демонстрирует «двойки» и машет ногами под одобрительный вой зрителей.
Вдыхаю, держу воздух подольше и медленно выдыхаю. Сильнее выпрямляю спину. В этот момент звучит имя Яра, толпа рядом со мной взрывается приветственными криками, мы все поднимаемся с мест. Из-за спин зрителей и стоящих у прохода и идущих рядом с ним и командой охранников я не сразу вижу его самого. А как только взгляд все же выхватывает высокую и мускулистую фигуру мужчины, завороженно застываю.
Я видела его уже разным. Наверное, во всех возможных состояниях, но таким, как сейчас вижу точно впервые.
Наверное, именно так выглядел бы греческий бог войны Арес, если бы существовал на самом деле. Высокий, широкоплечий. Каждая мышца гибкого тренированного тела словно высечена из камня талантливым скульптором. Резкие крупные черты лица-красивые свирепой, воинственной красотой. Каждый, даже самый мелкий жест, каждое движение источает какую-то первобытную силу и мощь. Кажется, что от его опасной энергетики сейчас начнет вибрировать воздух. Он смотрит в пространство, игнорирует вспышки камер. Доходит до клетки, стягивает с себя футболку и отдает Максу. Вскидывает сжатый кулак в приветственном жесте зрителям, а потом поднимается по ступенькам и заходит внутрь.
Глава 43
Звучит гонг и сердце пропускает удар. Вонзаю ногти в ладони. Хочется зажмуриться, а еще лучше убежать отсюда, и в то же время я не в силах ни пошевелиться, ни отвести взгляда от клетки.
Удары мелькают, как молнии. При этом звук такой, что кажется, словно ломаются кости. Но этого не может быть, не может, ведь оба противника не пропускают серьезных атак.
Кружат по октагону, задевая друг друга ногами и пудовыми кулаками. Отклоняясь, отбивая выпады и ускользая в нужные моменты. Пытаясь провести решающую атаку, достать.
Давай же! Дава-ай! Урони его прямо сейчас, и я потом разберусь с претензиями. Только не пропускай!
Бой тяжеловесов — это страшное зрелище. Это двое огромных мужиков с кулаками размером с мою голову. Это…
Яр пропускает удар, и все подрываются на ноги. В поясницу… Пяткой? Это же запрещенный?
Не знаю, как смогла встать, ведь кажется, будто прилетело мне. Грудь сводит, из легких выбивает весь воздух, а глотнуть нового нормально не получается. Стою на дрожащих ногах и смотрю, как Яр отшатывается по инерции, налетает на сетку. Секунда, две. Оттолкнувшись, выпрямляется, прижав локоть к боку. Все рядом что-то орут, но я практически не разбираю слов.
Запрещенный. Минус очко. Перерыв.
Агаев что-то там говорит, протестует. Его урезонивают члены команды.
Возле Яра уже врач, Вадик, Макс. Кажется, что я слышу, как он говорит, что в порядке.
Дергаюсь бежать к клетке, но Сашины руки обхватывают меня.
— Кать, стоп!
— Отвали! — рявкаю на него, и, скинув с себя руки, выбираюсь из ряда.
В этот момент команды покидают клетку. Продолжают…
Изо всех сил всматриваюсь в лицо Яра. Он бледен и зол. Злоба в поединке худший враг.
Они сходятся в центре клетки. Точнее нет, не так. Яр набрасывается в центре клетки на Агаева, осыпает градом ударов. Тот валится на пол, утягивая Яра за собой.
Партер. Ловкость. Вес.
Информация о бойцовских техниках, преимуществах и недостатках, почерпнутая из статей, услышанная из разговоров парней вспышками возникает в голове. Веса у Агаева больше, но Яр быстрее. Но он словил запрещенный…
Резким движением он переворачивается, захватывая противника удушающим.
Не замечаю, как именно очутилась рядом с клеткой. Возле орущих советы Вадика с Максом, молчаливо топчущегося Кабина. Просто как-то вдруг налитые кровью бешеные синие глаза Яра оказываются совсем близко, в паре метров по ту сторону клетки. Вздутые вены на покрасневшем, покрытом потом каменном лице, на донельзя напряженных руках, стиснувших в удушающем захвате кажущегося с моего ракурса нереально огромным противника. Я вижу, как Яру снова прилетают удары по корпусу. Такие, что одного единственного было бы достаточно, чтоб я легла и не встала. А Яр их игнорирует. Планомерно с каким-то жутким спокойствием дожимает, глядя перед собой.
На раунд отводится пять минут. Так мало в обычной повседневной жизни. Их едва хватает, чтоб выпить кофе, поговорить по телефону, поправить прическу, пролистать документы перед встречей. Люди столь короткий промежуток времени чаще всего и не замечают. Здесь же каждая секунда может стать решающей, и каждая секунда тянется вечностью.
Агаев слабеет. На багровом лице мужчины мелькает паническое выражение. Он скорее дергается, чем вырывается. И в тот момент, когда он поднимает руку постучать в знак поражения гул толпы и грохот моего обезумевшего сердца разрывает звук гонга. Еще бы пара секунд и все!
Парни забираются в клетку. А мне нельзя, да и даже если б было можно, что я смогу сказать? Показать только, несколько сильно испугалась? Зачем это ему? Яру и так сильно досталось физически. Я вижу кровоподтеки на торсе, вижу, как опухает его лицо. Вижу, как в ведерко в руках Макса капает кровь изо рта. Кажется, даже слышу, как надсадно и тяжело он дышит в такт рваным движениям грудной клетки.
Дело не в том, что в Агаеве внезапно открылись неведомые бойцовские таланты и не в том, что его потенциал недооценили. И даже не в запрещенном приеме, не в шести годах разницы в возрасте между ними. Их компенсируют опыт, навыки, сноровка, сила, интеллект в конце концов. Дело в недавнем отравлении, отнявшем столь необходимые для поединка силы. Запоздало думаю о том, правду ли сказал мне кардиолог. Что, если…
Кабин с-у-ука! Впервые в жизни я искренне хочу, чтоб Яр набил кому-то морду. Чтоб стер своими ударами самодовольную ухмылочку с лица мерзавца. Чтоб тому улыбаться стало больше нечем…
— Я-р! — бездумно шепчу кажется, одними только губами. Без голоса.
Но он слышит. Поворачивает тяжелую голову, находит меня взглядом. В синих глазах ураган. Из тех, что сметают все на своем пути.
