Золушка для босса (СИ) - Амурская Алёна
Не знаю, почему, но у меня сердце замирает от непонятной робости в этом безлюдном пространстве.
Наверное, это из-за чересчур явной роскоши интерьера. Сияющий мрамор, темное дерево, металлический декор с панно из полудрагоценного камня, море глянца всё это подавляет меня. В особняке у Царевичева обстановка более домашняя и уютная, как в добрых семейных фильмах под Рождество. А здесь всё кажется чужим и холодным.
Иду вперед, осторожно ступая по идеально чистому паркетному полу. Притормаживаю возле биокамина и с любопытством подмечаю, что эта квартира — двухуровневая. Первый уровень здесь похож на оригинальную смесь делового кабинета, гостиной и мужского паба с высокой барной стойкой. Наверное, по логике вещей на втором уровне находится спальня. И ванная.
Кстати, вот она-то мне и нужна!
После ночи, проведенной на грязном вонючем матрасе в плену у Филина, мне кажется, что я вся покрылась коркой грязи и плесени. Без нормального горячего душа с мылом и мочалкой это неприятное ощущение никак не прогнать.
Нарисовавшаяся цель быстро помогает мне справиться с синдромом робкой самозванки.
Я влетаю на второй уровень по ступенькам с диодной подсветкой и останавливаюсь. От прозрачных стен с головокружительной панорамой города у меня дух захватывает:
М-да уж. Дизайнер этой безумно красивой квартиры — сумасшедший. Но меня совсем не удивляет, что Царевичев с сыном здесь не живет. Разве можно комфортно спать на кровати с ощущением, что прилёг над пропастью? Особенно маленькому ребенку?
А вот ванная тут просто очаровательна. Сплошной мраморный минимализм, и джакузи.
Как только мой взгляд падает на нее, душевая кабина неподалеку уходит в полный и окончательный игнор. Это же просто мечта, а не ванна! Буду смывать с себя ужас похищения в ней — решено.
Пока вода набирается, я нахожу на стене трубку домашнего телефона и с замирающим сердцем звоню в особняк Царевичева. Гудки идут всего несколько секунд, но мне кажется, что проходит целая вечность, прежде чем домработница принимает звонок.
— Люся, здравствуйте! — радостно приветствую ее и слышу в трубке аханье.
— Катерина! Это ты? Живая! Слава Богу, я уж переволновалась, — взволнованно частит она. — Да и Настюша с Костиком места себе не находят, постоянно о тебе спрашивают. Как ты?
— Со мной всё хорошо, — заверяю ее и дрогнувшим голосом прошу: — Позовите к телефону мою малышку, пожалуйста.
— Сейчас, сейчас.
Из трубки доносится какой-то грохот как будто домработница что-то уронила. Потом дробный стук шагов и шорохи перекрываются восторженным детским воплем:
— Катя!!! Ура! Костя, иди сюда!
Мы болтаем совсем недолго — минут десять от силы. Смеемся, немного плачем, шутим на грани лёгкого и чуточку истеричного веселья. А потом я слышу, как из ванной доносится приятный роботизированный голос, как в навигаторе автомобиля:
— Ваша ванна наполнена. Подача воды отключена. Приятного купания.
От изумления меня открывается рот.
Офигеть! В этой квартире ещё и какая-то автоматизированная «умная система» работает.
— Катя, — зовёт из трубки любопытный голос Настюши, — ты что, на космическом корабле?
— Нет, — смеюсь я. — А почему ты так решила, солнышко?
— Мы с Костей сегодня умный мультик смотрели. Там дети летели на ракете, а робот говорил им, что приготовил ванну, чтобы спать всю дорогу до звёзд. Анабе…анабя… — запинается сестрёнка.
— Анабиоз? — подсказываю я. — Кажется, кто-то решил смотреть мультик не по возрасту, Настюш.
— Это Костик выбирал! Он сказал, что сегодня мы космонавты и будем смотреть только про космос.
— Ладно, космонавт, — улыбаюсь я. — Мне пора в свою ванну с анабиозом. Увидимся завтра, хорошо?
— Хорошо, — скучнеет малышка и жалобно просит: — Не бросай меня больше, Кать.
— Ни за что, — горячо обещаю я.
Настроение после разговора до того приятное и оптимистичное, что тело кажется волшебно лёгким. Я медленно раздеваюсь, балдея от ощущения теплой плитки пола на босых ногах, а потом со вздохом блаженства позволяю себе скользнуть в бурлящую, приятно горячую воду.
Как же замечательно чувствовать щекотку гидромассажа и чудесный аромат пены…просто потрясающе! Вода нежно перекатывается по коже, ласкает пузырьками и журчит что-то свое, умиротворяющее… убаюкивающее.
Сплошной кайф и невероятное расслабление, особенно когда закрываешь глаза и полностью погружаешься в собственные восхитительные ощущения.
Щелк, щелк, щелк!
Тройное эхо открываемого дверного замка проникает в мое сонное сознание резко, как звонок будильника.
Я подскакиваю на скользкой поверхности джакузи и барахтаюсь, ничего не соображая… а затем с головой ухожу под мягко бурлящую воду. Выныриваю почти сразу же и хватаюсь за бортик, кашляя и отплевываясь.
Кошмар! Я уснула прямо тут… в ванной… и до сих пор лежу тут голая… а Царевичев уже вернулся!
— Катя, ты ещё не спишь? — доносится из-за неплотно прикрытой двери. — Я уже здесь, маленькая.
Судорожно стискиваю мокрые пальцы на бортике джакузи.
Оказывается, если ты сидишь в теплой воде беззащитно раздетая и едва проснувшаяся, то волнующе низкий голос любимого мужчины становится для тебя материальным. В буквальном смысле. Он проникает через дверную щель вкрадчивой тенью и каждой своей бархатистой нотой ласкает твою кожу, скользит от нежных мочек ушей вниз по шее… затем по ложбинке к солнечному сплетению мимо отчаянно колотящегося сердца… и ныряет в маленькие волны джакузи с игривыми пузырьками к самому сокровенному, У меня непроизвольно сжимаются колени от тихой сладкой дрожи внутри. Мышцы бедер слегка сводит.
Никак не могу заставить себя встать и закутаться в полотенце, потому что в голове мгновенно всплывают слова: «Если ещё раз встретишь меня в полотенце, то назад дороги не будет.»
И всё же я открываю рот, чтобы отчётливо хрипло — то ли после сна, то ли от волнения… а может, от этих двух факторов одновременно, — крикнуть:
— Я в ванной, Артём! — и торопливо поднимаюсь из воды.
Спешка играет со мной дурную шутку. Наверное, кода сон сморил меня в джакузи, я случайно положила руку на встроенную в бортик мыльницу. И брикетик чисто мужского антибактериального мыла соскользнул от моего касания на дно ванной. Я бы этого и не заметила, но именно сейчас моя пятка встречается там со злополучным куском мыла… и нога едет в сторону так внезапно, что новое падение я осознаю уже в полёте спиной назад.
Плюх.
Из джакузи поднимается двойная волна маленького цунами и под грохот моего упавшего тела выплёскивается на пол по обе стороны широких бортиков. Успеваю услышать только звучный всплеск на полу а затем вода смыкается надо мной бурлящей теплой массой. Как в дурном дежавю, я снова барахтаюсь на дне ванны, но на сей раз выбираюсь из нее не сама.
Сильные руки обхватывают меня за плечи, помогая сесть. Ничего не вижу перед собой, тру глаза и беспрестанно, надрывно кашляю.
А потом слышу над ухом напряжённое:
— Катя, ты в порядке?
Я застываю с зажмуренными глазами и прижатыми к лицу ладонями.
Осознание опасной мужской близости оглушает меня. Чувствую прикосновение его рук на моих плечах, как обжигающее клеймо.
Он здесь.
Артём Царевичев здесь… рядом со мной, крепко держит меня в своих объятиях, не обращая внимания на то, что его одежда медленно намокает спереди от такого близкого контакта.
Я слышу, как тихо бурлит в джакузи оставшаяся вода.
Ощущаю, как холодит обнаженную влажную кожу спины лёгкий сквозняк из приоткрытой двери, заставляя ее ощетиниться мурашками.
Вдыхаю еле уловимый и такой будоражащий аромат мужского парфюма… как тогда, в вип-ложе ресторанного комплекса, когда я думала, что мы смотрим друг на друга в первый раз.
И медленно отвожу со своего лица ладони, чтобы снова увидеть его красивые медовые глаза.
— Спасибо, что поддержал, — тихо говорю ему, напрягая всю силу воли, чтобы отогнать невыразимое смущение из-за собственной наготы. — Я… подскользнулась на мыле.
