Мать-и-мачеха (СИ) - Елена Валерьевна Соловьева
— Пожалуй, мне тоже стоит выйти на воздух… — произнесла Марья. Обхватила собственное горло так, как будто мечтала придушить себя. Хоть как-то заглушить те порочные мысли, что роились сейчас у нее в голове.
— Конечно, прогуляйся, — одобрил Семен Петрович. — Отличная идея!
Пэтси так не считала. Она наблюдала за происходящим, сидя с прямой спиной и гордо вскинутой головой. Ее план не просто треснул, он разваливался по швам.
Глава 35
С благодарной улыбкой Марья поднялась из-за стола. Из своего странного самочувствия она не собиралась делать трагедии. К тому же у нее в мыслях не было пойти вслед за Владимиром. Напротив, Марья собиралась выйти подышать на открытый балкон.
Но Пэтси восприняла ее намерения по-своему.
— Нет! — взвизгнула она, испугав всех сидящих за столом. — Ты никуда не пойдешь!
Марья неверяще похлопала глазами. С недоумением посмотрела на Пэтси:
— Что такое? Мне… Остаться за столом?
— Нет! — на этот раз Пэтси не взвизгнула, она по-звериному рыкнула, продемонстрировав острые зубки. — Тебе уйти. Немедленно. Прямо сейчас.
Марья придержалась за край стола. Ее слегка пошатывало, сознание мутилось, а реальность путалась с фантазией. Она никак не могла взять в толк, отчего Пэтси вдруг на нее обрушилась.
— Сегодня точно все с ума посходили! — вступился Семен Петрович. С укором посмотрел на Пэтси. Он ее и прежде недолюбливал, а теперь был на нее откровенно зол. И все же постарался сохранить спокойствие хотя бы ради дорогих сердцу гостий. — Пэтси… Что с тобой такое? Ты сама пригласила Марью в гости, а теперь выгоняешь? Что за манеры?
Пэтси возмущенно фыркнула и дунула на светлый локон, выбившийся и прически.
— Немедленно извинись! — потребовал Семен Петрович. — Извинись и позволь Марье выйти подышать. Что в этом такого?!
— Я ни в чем не виновата, — провозгласила Пэтси, упрямо вскинув подбородок. — Разве вы все сами не видите, что происходит? Владимир сам не свой, когда видит ее. — Она обвиняюще кивнула в сторону Марьи, и та крепче вцепилась в край стола. — Марья слишком похожа на его бывшую жену. Это будит в нем неприятные воспоминания. Да, я пригласила Марью и хотела подружиться, но не думала, какой катастрофой это обернется. Ей стоит уйти. Прямо сейчас. Я достаточно терпелива и гостеприимна. Но всему есть предел! Я должна, обязана оградить Владимира от дурных воспоминаний.
— С каких это пор воспоминания о Ларисе стали дурными? — нахмурился Семен Петрович. — Мой сын очень любил маму Глаши. А то, что Марья на нее похожа… Разве это плохо?
Пэтси не ответила. Зато отсканировала Марью взглядом так, что та почувствовала себя так, будто с нее живьем сдирают кожу.
— Мне действительно лучше уйти, — пробормотала Марья. — Простите, я не хотела испортить семейный обед.
Ей хотелось не просто плакать, а упасть на стол и разреветься в голос. Ужасные обвинения Пэтси, помноженные на собственные выводы и странное самочувствие, доконали ее. Не осталось ни моральных, ни физических сил держаться на плаву и идти по жизни ровно, невзирая на все неприятности. Владимир… Конечно же, он видел в ней лишь отдаленную копию бывшей горячо любимой жены. Только поэтому и проявлял столько внимания. А она позволила себе глупый самообман, за что теперь и пришла горькая расплата. В словах Пэтси уловила правду, и от этого больно защемило сердце. Лучше держаться подальше от Владимира, чужого жениха, чужого мужчины.
— А как же десерт? — поинтересовался Семен Петрович. — Марья, ты ведь любишь сливочный крем и эклеры?
— Сегодня что-то не хочется, — отказалась она.
— Может быть, вызвать скорую? — забеспокоился Семен Петрович.
Он понимал, чувствовал, что в доме творится нечто неладное. Но даже предположить не мог, насколько все серьезно. Пэтси постаралась сделать этот обед ужасным для всех.
— Все в порядке. — Марья попробовала улыбнуться. — Мне нужно просто немного полежать. Только и всего. До свидания.
Попрощавшись, она покинула особняк. Вышла через черный ход, которым обычно пользовалась прислуга, и направилась в свой маленький домик.
Крендель встретил ее громким лаем и вилянием рыжего хвоста. Но даже он, неугомонный щенок, ощутил тот шквал тоски, который исходил от Марьи. Ощутил и притих. Глаша вывела его в сад, а сама помчалась домой, узнать, что произошло за обедом. Пусть девочка плохо видела, но она чувствовала: с Марьей что-то не так.
Павла тоже разволновалась. Она еще никогда не видела мать такой: расстроенной и подавленной. Жутко бледной, находящейся на грани обморока. Волнительное возбуждение Марьи сменилось болезненным разочарованием. Похмелье наступило слишком быстро. Она прилегла на кровать, а Павла присела рядом и гладила маму по голове.
— Глаша права, — решила девочка. — Пэтси ведьма. Уверена, это ее рук дело.
— Не говори так, — попросила Марья. — Она права. В чем-то права… Знаешь, Константин предложил мне снять квартиру недалеко от нового предприятия. Здесь, в небольшой кухне уже не сделать столько товара, поставки постоянно растут.
Павла уловила, к чему клонит мать, и нахмурилась.
— Снова переезжать? А как же Глаша?
— Вы сможете приезжать другу к другу в гости, — пообещала Марья, коснувшись лица дочери. — Я совсем не против вашего общения. Думаю, дед и отец Глаши тоже не будут против. А у нас, наконец-то, появится собственное жилье. Пусть пока и съемное. Я буду заниматься развитием продуктовой линейки, контролировать производство. Константин обещает, что наша продукция станет не просто новым брендом здорового питания, но и выйдет на международный рынок. Только представь, мы будем продавать за границу упакованный в пластик салат из мать-и-мачехи.
Марья радужно расписывала перспективы, которые пока казались сказочными. Но кто знает, в то, что ее продукцию будут покупать торговые сети, она тоже не сразу поверила. Но это случилось. Мысли о работе, о собственном предприятии отвлекали ее от другого. От мыслей о чужом женихе.
— Ты пойдешь в хорошую школу, — пообещала она дочери. — Мы сможем позволить себе
