Осколки разбитых иллюзий (СИ) - Турана М.

«Боже, помоги мне пережить этот день» — позволяю себе единственную мысль о происходящем.

Выполняю все утренние процедуры по инерции. Выключаю воду, накинув пеньюар, выхожу из ванны и с благодарностью принимаю из рук подруги ароматную чашку кофе.

— Ты в порядке? — спрашивает Азра.

— Ага, — делаю глоток и испытываю настоящее блаженство от того, как горячий американо обжигает моё горло.

— Я так не думаю, Камилла, — задумчиво произносит подруга и протягивает мне поднос с выпечкой, продолжая изучать меня. — Мы ведь толком не поговорили после твоего приезда. Я была так занята подготовкой к твоей свадьбе… теперь понимаю, что нужно было поговорить. Мне кажется с тобой что-то не так.

— Со мной все нормально, — убеждаю её и себя. — Спасибо, что взялась за всё,

— от того, как неискренне звучат слова благодарности в адрес подруги, режет слух.

Азра не виновата в том, что всё ограничивается не простой и тихой регистрацией брака, а целым спектаклем под названием: «Свадьба единственной дочери покойного Мураза Низами».

Дядя Мазахир настоял, что нужно сыграть самую пышную и роскошную свадьбу. Соответствующую семье Низами. Взялся лично присутствовать и проконтролировать всё.

Я отказалась участвовать в подготовке к ней. Меня абсолютно не волновали детали того, где она будет проходить, кого позовут, какое платье и прическу мне сделают. Ничего.

Но разве это хоть кого-то смутило? Нет. За организацию взялись братья и их жены. А мне только остаётся скрывать раздражение, наблюдая за всем со стороны.

Азра улавливает горькие ноты в моём голосе. Она как никто другой знает меня. Нахмурив брови, обдумывает что-то. Чтобы как-то разрядить обстановку и чем-то себя занять, беру из тарелки булочку, присаживаюсь на пуфик у туалетного столика и начинаю её неистово жевать, запивая кофе.

— Мы поговорим с тобой позже. Обязательно поговорим, — озвучивает свои размышления, после недолгого молчания.

Я киваю, продолжая жевать. Слышится стук в двери.

— Входите, — командует Азра.

Двери открываются, в комнату входят горничные, несут чехол со свадебным платьем и коробочки.

— Положите тут. Да, а это сюда, — даёт распоряжения. — Когда приедет стилист с визажистом, проводите их к нам.

Девушки кивают и выходят. Я ставлю пустую чашку на столик. Наблюдаю за Азрой, она проверяет платье, содержимое коробок. Суетится.

Расстёгивает чехол свадебного платья, аккуратно достаёт его и, приподнимая руку с вешалкой вверх, демонстрирует мне.

— Ну, что скажешь?

— Какую реакцию желаешь? Я должна запищать? — спрашиваю насмешливо.

Азра меняется в лице. Это говорит о том, что я перешла черту, и её терпение на исходе. Вспоминаются годы, когда наша дружба с ней ещё не завязалась. Это было противостояние наших характеров. Мы долго с ней соперничали и соревновались, пока не стали подругами. Её характер наравне с моим — скверный и тяжёлый. Во мне просыпается чувство вины перед подругой.

— Ты должна засунуть своё поганое настроение глубоко в… — она не договаривает очевидное слово, бросает платье назад на кровать. — И оценить, блин, что я для тебя делаю. Потому что придёт день, когда ты будешь благодарна, что я не позволила тебе в этот день выглядеть, как чучундра.

Её выпад отрезвляет меня, я начинаю искренне смеяться. Встаю, подхожу к ней, обнимаю.

— Прости, мне правда нравится, — перевожу взгляд на свадебный наряд.

— Ты правда не узнаёшь это платье? — спрашивает она, впиваясь в меня взглядом.

Я отрицательно качаю головой. Как ей объяснить, что я сейчас в таком нервном и подвешенном состоянии, что для меня это платье, как кусок савана.

* Са́ван — это одежда для усопшего или покрывало, которым накрывают тело в гробу. Это одеяние обычно белого цвета.

— Вот блин! Камилла, это платье от Тубы Ирани! — эмоционально вскрикивает. — То самое, которое тебе тогда понравилось на неделе моды в Нью-Йорке.

В памяти всплывает, как несколько лет назад мы с Азрой в поисках её идеального свадебного платья, побывали на нескольких показах на неделе моды в Нью-Йорке. Тогда среди множества просмотренных нами вариантов, мне понравилось одно платье. Точнее позже я осознала, что дело было не в самом платье, а в девушке, что его демонстрировала. Она показалось мне такой напуганной, такой встревоженной, но несмотря на это, очень нежной и хрупкой. Создавалось впечатление, что она не модель, а действительно влюблённая невинная невеста, волнующаяся на собственной свадьбе. Её образ запечатлелся у меня в голове. И позже, когда мы с Азрой обсуждали показ и платья, я сказала, что больше всего меня зацепило то, которое было на главной модели Тубы Ирани.

— О, — только и получается выдавить у меня из себя под взглядом Азры. — Это действительно то самое платье?

— Оно самое! И если бы ты знала, чего мне стоило его достать: сколько связей задействовать, куда поехать, чтобы встретиться с этой чудной женщиной-дизайнером, то возможно ты проявляла больше воодушевления, глядя на него.

Её рассказ и тон вновь вызывают у меня улыбку. Чтобы угодить подруге, наклоняюсь, провожу рукой по кружеву на подоле платья.

— Красивое, — говорю искренне. — Не поделишься историей?

Азра не успевает ответить, в дверь стучат.

— Входите, — бросаю я, поправляя пеньюар на себе.

Двери отворяются, и комнату заполняют, по меньшей мере, пять человек. Они следуют друг за другом, неся в руках железные кейсы.

— Расскажу потом, — шепчет Азра. — Ты упадешь со смеху.

— Хорошо,— обещаю ей с улыбкой.

Нехотя направляюсь к туалетному столику, у которого меня ждёт парень-визажист с накаченными губами, вооружённый кистями и кремами.

Примерно через полтора часа за командой визажиста закрывается дверь, мы с Азрой вновь остаёмся одни. Я рассматриваю себя в зеркало и остаюсь довольной своим внешним видом и маникюром. Единственное, о чём я попросила визажиста перед тем, как он приступил — это сделать максимально естественный макияж. Нужно отдать ему должное, всё выглядит так, будто я действительно красавица с рождения. Всё очень нежно и естественно. Волосы, собранные в небрежную прическу, дополняют образ.

Я отвожу взгляд от зеркала и гляжу на Арзу, над которой также поколдовали мастера.

— Вау, ты красотка, — не скрываю своего восторга.

Стрелки подчёркивают крупные глаза подруги, а красная губная помада убивает и сражает наповал.

— У меня платье красного цвета в пол. Вся соль в вырезе на всю спину. Демир его не видел. Не буду поворачиваться к нему спиной всю свадьбу, — тараторит, сопровождая своё откровение нервным смешком. — Если увидит, то уверена, после свадьбы, дома он меня за…

— Уволь меня от интимных подробностей, — останавливаю её, смеясь.

— Задушит! Я это имела ввиду, пошлячка! Ты же знаешь, он не любит, когда я откровенно одеваюсь. У нас с ним часто ссоры на эту тему.

— Да-да, знаю. Но тем не менее, ты продолжаешь его провоцировать, — упрекаю её, подхожу к кровати и беру в руки свадебное платье. — Поможешь?

— Да, нужно уже переодеваться, — направляясь в мою сторону, говорит Азра. — Просто миримся мы всегда в постели и бурно!

— И ты ещё меня пошлячкой называешь?

Я ухожу в гардеробную, открываю ящик с нижним бельём, пытаясь отыскать что-то подходящее под платье. Озадаченно смотрю на бельё в тёмных и ярко-кричащих оттенках. Ни одного светлого комплекта. Большинство моих вещей находятся в квартире, где я жила. После приезда, бабушка и дядя поселились в загородном доме отца, и я решила остаться с ними.

— Я позаботилась и об этом, — следом появляется Азра, кладёт коробку на полку и сразу исчезает.

Открыв коробку, я обнаруживаю в нем белоснежный сексапильный комплект из тонкого кружева с поясом для чулок и сами чулки.

— Дамы и господа, — произношу торжественно, пока надеваю на себя бельё. — Номинация лучшая подруга и невестка года присуждается Азре Низами.

Слышу, как подруга смеётся. Рассматриваю своё отражение в зеркале. За время, что я провела в деревне, похудела на несколько килограмм и от этого кости выпирают во всём теле. При желании можно и рёбра пересчитать.