Сладкое королевство (СИ) - Кец Евгения

Торможу посреди дороги в тени высоких деревьев и оборачиваюсь.

— Ты себя вообще слышишь? — теперь грозный тон направлен на меня, чувствую и себя маленькой девочкой, которую папа решил отчитать за проступок. — Мы отлично проводили время. А Саша перебесится и успокоится.

— Я так не могу, — мотаю головой. — Ты поднял голос на дочь из-за меня, это неправильно. А сейчас пошёл за мной, — машу рукой в сторону девочек, — а должен бы успокаивать Майю. У меня сердце кровью обливается, когда я слышу, как она плачет!

Разворачиваюсь, но получаю в спину почти обречённый вздох:

— Одна недовольна твоим присутствием, вторая ревёт, потому что ты уходишь. А мне-то что делать?

— Майя ещё маленькая, — даже не думаю поворачиваться к мужчине, не хочу, чтобы он видел, что я вся в слезах. — Уже завтра она забудет обо мне.

Даю дёру с такой скоростью, что сама себе поражаюсь. Маневрирую между гуляющими семьями на широких дорожках и быстро оказываюсь у центрального входа. Вызываю такси и еду домой.

Ощущение, что я позорно сбежала, будто воровка, только взять с собой я ничего не успела. Уже выходя из машины, бью себя по лбу — все контейнеры остались в беседке. Я, конечно, выложила еду из них, можно было забрать, но чувствую, что это было бы неправильно.

В такой ситуации мелочно заботиться о посуде, заставляя малышку плакать. Нет, я ушла и отец, конечно же, успокоил её. И Саша с Дианой там. Детки быстро забывают. Надеюсь, и Майя забудет. А я навсегда сохраню её огромные карие глаза в своей памяти. Её звонкий смех и то, как она задувала свечи, загадывая желание.

Не могу себе позволить вот так лезть в семью. Да, мне показалось, что здесь найдётся место и для меня, но, похоже, я ошиблась.

На нервах варю сгущённое молоко по бабушкиному рецепту и причитаю у плиты, не хуже этой самой бабушки, помешивая будущую начинку для капкейков или просто лакомство на хлеб.

«Ну, почему мне так не везёт? Я же не пытаюсь забрать отца у девочек. Я и матерью им становиться не хочу. Глупо полагать, что чужая женщина заменит ту, которая родила и вырастила детей. Но я же могу стать опорой.

Не сегодня, так завтра у Саши начнутся вопросы, на которые может дать ответ только женщина. Не пойдёт же она о мальчиках разговаривать к Лёне. Но вдруг у неё тёплые отношения с бабушкой? Хотя, помнится, Леонид сказал, что Саша быстро домой проситься начнёт от Светланы Игоревны, наверное, что-то подобное уже было...»

Грызу себя, примеряя разные роли, что я могла бы играть в судьбе девочек. Для Саши — подруга, Дианы — наставница, Майи...

— Хватит! — кричу сама на себя и снимаю с плиты готовую сгущёнку. — Забудь!

Требую у внутреннего голоса и привожу кухню в божеский вид.

*** Леонид

— Твою ж налево, — выругиваюсь, когда Люда уходит.

Я не могу разорваться, чтобы бежать успокаивать дочь и догонять Людмилу. Смотрю женщине вслед и понимаю, что с таким отношением вряд ли мне что-то светит. А казалось, я нашёл близкого по духу человека.

Но, засунув все свои надежды поглубже, разворачиваюсь и иду к детям. Майя чуть с ног не сбивает. Лицо зарёванное, светлые мокрые полоски ярко выделяются на испачканной мордочке.

Хмыкаю:

— Хватит плакать, солнце, — спокойно говорю и поднимаю дочь на руки. — А тебя дома ждёт серьёзный разговор, — бросаю грозный взгляд на Сашу.

Как Оли не стало, у старшей характер вконец испортился, а тёща дорогая ещё и масла в огонь добавляет, науськивая дочь против меня. Неужели эта маразматичка считает, что лучше воспитает моих детей?

Аж злость берёт. Майя кладёт голову мне на плечо и тихонько вздрагивает, успокаиваясь, а я ещё глубже погружаюсь в свои мысли. Лишь коротко прошу Диану накрыть на стол — вот кто не доставляет хлопот. В кого средняя пошла, ума не приложу, но это моя самая большая помощница. Не плачет, не устраивает истерик, не надо следить, сделала ли она домашку и поела ли.

Улыбаюсь дочери, глажу по голове и обнимаю, пока Саша сидит в углу беседки, поглядывая на остывшую курицу, а Майя прячет нос в вороте моей ветровки.

— Пап, — тихо спрашивает Ди, — мне собрать контейнеры? А то тётя Люда всё бросила и убежала. Я знаю, что это не наши. Надо вернуть.

— Умница ты моя, — улыбаюсь, а сам вспоминаю наш разговор с Людой про покупку посуды. Пожалуй, дочь права, может, и поговорить удастся. Люда же не знает, что Александра мне мозг выносит ежедневно и дело вовсе не в женщине, что у меня появилась... — Собирай, там пакет есть, всё не наше отдельно.

— Хорошо, — кивает и идёт к столу наводить порядок. — А мы останемся ещё? Я голодная.

Кривлюсь, нехорошо вышло — Люда всё приготовила, вечер целый ухлопала, а в ответ получила что? Аж ничего, кроме оскорблений.

Велю Ди собрать в какой-нибудь самый чистый контейнер всего понемногу, завезу Люде. Чем чёрт не шутит, вдруг мы поговорим и всё выясним.

Недолго посидев и перекусив, дожариваю мясо, а то пропадёт, распихиваю по контейнерам и заказываю такси. Хватит с меня на сегодня прогулок.

Дома отправляю девочек мыться и спать, а сам перемываю посуду, как могу. Вижу, что контейнеры из-под шашлыка с маринадом так окрашенными и остаются, ну хоть не жирные.

Вытираю и в пакет. Зову Сашу, хочу поговорить с ней, только вот она в комнате закрылась и делает вид, что не слышит.

— Рано или поздно ты захочешь есть или в туалет. Тебе придётся выйти.

— Это угроза? — откликается.

Тяжело вздыхаю, как же меня достало влияние тёщи, кто бы уже вправил мозги Сашке.

— Ты, правда, думаешь, что я тебе зла желаю? — опираюсь на дверь и на пол сползаю. — Откуда эти дурацкие мысли? Опять бабка в уши залила тебе?

— Не приплетай сюда бабушку! Она любит меня!

— Ага, — кривлюсь, — как и твою мать, — аж рычу, вспоминая, что мы с Олей от неё натерпелись. — Ты многого не знаешь, вот и додумываешь.

— Я всё знаю!

— Тогда скажи, почему твоя мать сбежала из дома в семнадцать и оказалась посреди ночи в одном платьице у моей двери?

Только и успеваю напрячь спину, дверь открывается, а Саша ошарашенно на меня глядит с высоты своего роста.

— Что? Светлана Игоревна не рассказывала тебе увлекательную историю? — я честно пытался поддерживать отношения с тёщей, но она настраивает моих же детей против меня, хочет войны, получит.

— Она не говорила.

— Кто бы сомневался, — бурчу, а дочка опускается на пол рядом со мной и кладёт голову мне на плечо. — Это уже, когда ты родилась, Светлана Игоревна вспомнила, что у неё дочь есть, внуков видеть захотела.

— А что произошло, что мама сбежала? — слышу, уже хлюпает, и голос дрожит.

По Сашке потеря матери ударила больнее всего. Майя, думаю, вообще не помнит, как Оля болела, Ди толком не осознала произошедшее, да и не видела она всего, а вот Саше досталось по полной. Она нянчила сестёр, наблюдала, как угасает мать, как ей плохо и больно, а самое страшное — уже была достаточно большой, чтобы понимать, чего Оле стоило улыбаться через боль.

Рассказываю Саше о сложных отношениях Оли с матерью. Стараюсь не сильно-то настраивать дочь против бабушки, но надоело мне, что та учит меня, как детей воспитывать притом, сама в разводе, а дочь дёру дала ко мне и моим родителям ещё до совершеннолетия. Эта мать-года и не попыталась вернуть дочь домой.

Помню, даже приезжал поговорить, но получил от ворот поворот и плюнул. А как Оле исполнилось восемнадцать, мы поженились. Может, узнав получше, какой была Ольга, Саше будет проще принять другую женщину в доме.

Говорю про Олину просьбу поддерживать отношения со Светланой Игоревной, чтобы девочки имели возможность с бабушкой общаться, рассказываю, и про то, что у меня жизнь в тридцать восемь тоже не заканчивается. Это только в четырнадцать кажется, что «тридцать пять плюс» — дряхлые старики, которых ничего в жизни не интересует.

Дочь слушает, но молчит. Не тороплю, пусть всё обдумает. Она у меня девочка умная, рано или поздно поймёт, что я не пытаюсь выкинуть все воспоминания о её матери из своей памяти, не хочу заменить её, да и невозможно это. Но я взрослый мужик, в конце концов. Хотя я бы поставил на себе крест, если бы не Люда.