Самые близкие - Слава Доронина
— Я дал Алёне обещание не вмешиваться и пытаюсь его выполнять. Изо всех сил. Но бомбит так, что едва держусь. Регина сказала, Эрик отнесся враждебно, Эрик-младший так и вовсе собирался убить тебя после твоих признаний. Хотя это неудивительно, сам знаю, каким ты бываешь прямолинейным. Кровь в венах стынет, когда думаю о том, как ты все преподнес моему брату.
— Как было, так и преподнес, — огрызаюсь, все-таки выходя из себя.
— Андрей, я всегда занимал твою сторону. Даже если и был недоволен какими-то твоими решениями. С самого детства зад твой проблемный прикрывал. Ладно Яна, дите дитем, но ты-то, блядь!.. О чем вы думали? И я туда же... Ничего не заметил, глядя на вас! Даже не екнуло!
— По мне, эти разговоры — переливание из пустого в порожнее. Но за то, что ты на моей стороне, спасибо.
— Разве я сказал, что сейчас на твоей стороне?
И ведь понимаю, что Янис троллит. Характер у него упрямее моего, иначе бы не получилось у мужа Алёны стать авторитетом в моих глазах. Но сейчас он откровенно перегибает палку. Самому бы хотелось по взмаху волшебной палочки решить все вопросы, и особенно со здоровьем Алины, однако сделать это не в моих силах. Ни в чьих. Остается ждать. Поэтому и сдают у всех нервы?
— Давай ты будешь выплескивать эмоции в спортзале, а не на меня? — отзываюсь почти спокойно. — Самого кроет так, что мало никому не покажется.
— Ладно, — примирительно вздыхает Янис. — Я вас с Яной одинаково люблю. Партизаны, блин… И с матерью моей поаккуратнее разговаривай. Сердце не на месте, опасаюсь за ее здоровье и реакции. Столько потрясений в ее возрасте испытать — равно лечь рядом с отцом в соседнюю палату. Бабуля твоя, конечно, будет в шоке от новости, что ее любимые внуки сделали ей правнучку, так что ты ей в лоб не вываливай, как Эрику, всю правду. Понятное дело, нахуевертил, но и Яна если бы сразу сказала о беременности, то как-нибудь всё решили и поддержали. К Натали бы человека приставили, с подпиской о невыезде правда ничего не порешали бы на тот момент. Хотя раз ты сейчас в Москве, то выбор сделал, и явно не в пользу спортивной карьеры. Держишь курс на Россию? Я проконсультируюсь со своим юристом, что тебе за это светит. Для полного счастья присесть сейчас не хватало.
— Присесть сейчас никак нельзя, — соглашаюсь я. — А спорт... На мне живого места нет. Весь переломанный. Пора заканчивать с травмами.
— Вечером, надеюсь, к нам заедешь? Или я к тебе? Поговорить нужно. С глазу на глаз.
— Вы у ба остановитесь? — уточняю.
— Да.
— Завезу ее, и поговорим. Только, надеюсь, без нравоучений.
— Без нравоучений.
Хочу положить трубку, но Ян окликает:
— Андрей?..
— Да…
— Все будет хорошо.
— Возможно. — Я завершаю разговор и растираю лицо.
Воображение буйствует, когда представляю, как через час с небольшим отвезу ба в больницу к Яне и Алине. Но это финальный рывок. Потом, по идее, должно стать легче. Однако от событий, которые идут друг за другом, плывет голова.
— Ну как? Поспал вчера хоть немного? — интересуется Матвей, когда я сажусь к нему в машину, чтобы ехать за бабулей.
— Вырубился и спал сном младенца. Спасибо.
Внешне никак не показываю, что волнуюсь, но внутри трясет от эмоций. И не только от них. При мысли, что увижу Яну вместе с Алиной и ба, штырит так, что голова начинает плыть еще сильнее. Я беспокоюсь за состояние бабушки. Больше даже не из-за ее реакции, а из-за потрясения, которое она испытает, когда узнает правду о нас с Яной.
На вопросы Матвея по работе отвечаю односложно и коротко. Понимаю, друг пытается отвлечь, только в это мгновение мне глубоко похер на наш проект. Через какое-то время я вернусь в строй, но сейчас способен думать только о Яне и нашей дочери.
Телефонный звонок застает не вовремя: когда я забираю бабушку из дома.
— Да, — отвечаю Янису и сажусь с ней на заднем сиденье.
Ба как-то странно молчит и кусает губы. Возможно, о чем-то догадывается. Или что-то чувствует. Не знаю.
— Мы в аэропорту, — быстро произносит Янис. — Через несколько часов будем на месте. При Алёне говорить не хотел, она и так сейчас на взводе. Звоню предупредить: моя мать в курсе вашей ситуации с Яной. Я взял на себя эту миссию, иначе ты бы ей преподнес все, как Эрику, и это бы ее убило. Пожалуйста, будь с ней помягче, поосторожнее с искренностью. Бабушке сейчас пиздец как тяжело. Одно дело — в фонде с подобными историями сталкиваться, другое — когда больна собственная правнучка.
— Хорошо, понял.
Сбрасываю вызов, но не спешу отнимать телефон от лица. Мы с ба сидим рядом. Я сгораю в эмоциях заживо.
Она молча берет мою свободную руку и сжимает.
Поворачиваюсь.
Поджав губы, ба смотрит на меня и плачет. Ну что сказать, держалась хорошо, когда меня увидела и в машину садилась. Наверное, в нее мы с Яной такие партизаны.
— Я сначала не проверила Янису, а потом он снимок внучки прислал, который ты Алёне скидывал... Боже!.. Неужели это происходит в нашей семье… Наяву. С тобой и Яночкой, — всхлипывает бабушка. — В жизни бы не подумала, что Эрик скроет такое... Оформлял все документы на операцию через мою помощницу, ни слова мне не сказал...
Меня размазывает от ее слез и дрожащего подбородка. Не знаю, как удается сохранять самообладание.
— Если бы не проблемы со здоровьем деда, уверен, Эрик бы сразу все рассказал. Извини, ба. Это моя вина. — Прячу телефон в карман джинсов и обнимаю ее за плечи, прижимая к себе.
Бабуля тихо плачет.
— Мне это необходимо, — приговаривает она. — Минутная слабость, и все дела… Со мной все в порядке, правда. Я даже рада за вас, Андрей. И еще… Процент благоприятного исхода таких операций, как предстоит Алине, очень высокий. Я же сама статистикой занимаюсь и отчетами… Горы сверну, найду лучших врачей
