Беспощадный дикарь (СИ) - Идэн Вероника

Мое внимание привлекает письмо из одного из самых коротких периодов пребывания в доме престарелых. Пока я читаю, все вокруг расплывается от слез, наполняющих мои глаза. Несколько строк выделяются.

Фокс представляет опасность для себя и окружающих… не может ужиться с другими детьми… крайняя скорбь и гнев. Он проблемный ребенок, которому невозможно помочь… ввязывается в драки… насилие слишком велико для моего дома, поэтому я, к сожалению, не могу больше выступать в качестве его назначенного государством опекуна.

После этого он обрывается, оставляя странный промежуток между тем, когда ему было пятнадцать, и тем, что происходит сейчас. Как будто кто-то начисто стер его из системы.

Это была не та жизнь, которая должна была быть у Фокса.

На все это больно смотреть. Я потираю лоб, когда листаю страницы, желая, чтобы их было больше, и радуясь, что их нет, потому что это уже слишком. Мое сердце замирает в горле, когда я думаю о том, через что ему пришлось пройти.

Он был совсем один. У него не было ни братьев, ни сестер, ни других родственников, которые могли бы его принять.

По моей щеке скатилась слеза. Раньше всегда были я, он и Холден против всего мира. Холден был братом, которого у него никогда не было. Я была…

Ты моя ромашка.

Моя грудь сжимается от его голоса в голове, но вместо того, как он звучал, когда мы были моложе, его глубокий, хрипловатый голос шепчет мне.

Он потерял родителей. Все, что у него было, было отнято у него.

Чувствую вину за то, что прочитала о нем без его прямого рассказа, но я знаю, что, судя по тому, что мы сейчас делаем, он никогда не позволил мне рассказать об этом самостоятельно. Сейчас он охраняет себя так, как никогда до того, как трагедия разорвала его мир. Я должна была это знать. Это еще одна вещь, которую я могу добавить к моему списку извинений, которые он держит над моей головой.

Когда передо мной появились ответы на некоторые вопросы, я наконец-то поняла достаточно, чтобы вписать неровные кусочки нового Фокса в форму того, которого так хорошо знала раньше. Конечно, он зол. Теперь я это понимаю. Кто бы не был зол, когда на него свалилось столько горя, а бесчисленные люди, призванные защищать его, отказались, назвав его проблемным и опасным?

То, что он сказал мне, что достаточно раз назвать мальчика чудовищем, чтобы это закрепилось, теперь, когда я знаю, имеет более тяжелый, угнетающий вес.

Вздрогнув, я провела руками по пухлым щекам. Я бы хотела, чтобы он открылся мне, а не закрылся, когда вернулся. Ему больше не нужно было быть одному, но я понимаю, Фокс так долго был один, что научился полагаться только на себя. Какой смысл доверять окружающему миру, когда столько опыта, когда он нагадил, чтобы доказать, что он единственный, кто может позаботиться о себе.

Я подпрыгиваю, когда моя дверь распахивается, и пытаюсь открыть окно с видеороликом йоги на YouTube, который ждала, чтобы скрыть, на что я смотрю. Мама врывается без спроса, и я игнорирую ее, сосредоточив все свое внимание на инструкторе, растягивающем свое тело на восходе солнца на пляже в Калифорнии.

— Глубоко вдохните, почувствуйте, как энергия наполняет вашу сердечную чакру, и выпустите ее, — говорит инструктор, переходя к следующей позе в потоке.

— Мэйзи.

Выпустив небольшой вздох, вызванный прерыванием, я перевожу взгляд на нее. — Мама.

Тюремщик. Я держу это при себе, не желая давать ей стимул для того, чтобы натравить на меня чертова телохранителя, который будет со мной нянчиться.

Она сужает глаза. — Почему ты выглядишь так, будто плакала?

— Ничего страшного, — лгу я, потянувшись за другой, чтобы снять ее с себя. — У меня месячные.

Ее ноздри раздуваются, но она принимает эту версию. Я собираю волосы в хвост, но следующие слова из ее уст заставляют меня замереть на месте.

— Приготовься.

— К чему?

— Мы идем ужинать.

— Я не очень-то голодна. — Не говорю об этом, потому что Тея приготовила целый пир для пикника раньше, так как я улизнула, чтобы быть там.

Мама бросает на меня торжествующий взгляд, который заставляет меня напрячься. — Если ты будешь сотрудничать, я пересмотрю вопрос о поездке.

Жду, что она еще что-нибудь скажет, но она поворачивается на пятках и уходит, не закрыв дверь и приступ раздражения проскакивает через мое терпение. Ничто так не раздражает меня, как то, что она открывает мою дверь, чтобы доставать меня своими приказами, а потом оставляет ее открытой, когда уходит. Неужели так трудно просто закрыть дверь, как она ее открыла?

Неважно, главное, что я собираюсь сделать так, как она говорит, потому что хочу отправиться в путешествие. Я строила планы, но все будет намного проще, если мне не придется делать это за ее спиной.

Понимание приходит, как только мы подъезжаем к шикарному стейк-хаусу в центре города. Сегодняшний вечер — это все об имидже и репутации. Вероятно, это еще один урок, чтобы я снова не «сбежала». Это худший способ проучить меня и разжечь обиду на родителей.

Потому что Сэм Блейк уже здесь, ждет нас перед рестораном в брюках и рубашке.

— Сэмюэль, — тепло говорит папа. — Рад тебя видеть, сынок. Мы скучали.

— Шеф. Миссис Лэндри, вы сегодня прекрасно выглядите, — приветствует Сэм, оставив меня напоследок. Его голос понижается. — Мэйзи.

В ужасе смотрю, как он пожимает руку отца. Мальчишеские ямочки появляются рядом с широкой улыбкой, когда он кладет руку мне на спину без разрешения.

Я бросаю обвиняющий взгляд на маму, но ее выражение лица говорит само за себя — не устраивай сцену.

Дорожное путешествие. Дорожное путешествие. Дорожное путешествие.

Оно того стоит.

Стиснув зубы, я подавляю желание сбросить с себя руки Сэма. Жаль, что Холдену не нужно было писать работу для летнего курса, поэтому не была здесь одна. На самом деле, я бы хотела сделать работу за Холдена, чтобы он мог быть здесь, потому что при таком раскладе я бы предпочла остаться дома и делать домашнее задание, чем сидеть на этой пытке. Мама и папа наконец-то получили от меня то, чего всегда хотели. Кто бы мог подумать, что все, что им нужно было сделать, это заманить в ловушку в общественном месте с придурковатым почти парнем?

— Пойдем? — предлагает папа, направляя маму внутрь.

Сэм следует его примеру, подталкивая меня в спину. Я бросаю на него непонимающий взгляд, мысленно напевая о своем дорожном путешествии. Мои ноги словно свинцовые глыбы, пока я бреду в ресторан.

Конечно же, мама выбрала самое высококлассное заведение в городе, чтобы устроить сцену для этого кукольного спектакля. Мэр и его жена ужинают за своим столиком в престижной угловой кабинке. Родители Лукаса, Сэйнты, находятся неподалеку. Как и мама Коннора, с которой он не разговаривает, председатель городского совета. Я слышала, что она претендует на пост мэра, если кандидатура в сенат не пройдет.

Все видные лица элиты и власти в городе заполнили стейк-хаус, и не пропустили приезд мамы и папы. Некоторые из них машут руками или останавливают нас, чтобы поздороваться, пока хозяин провожает нас к нашему столику. Так работает высший эшелон Риджвью. Они все потирают локти друг с другом и напускают на себя смачный шарм, обмениваясь любезностями и заключая сделки за пределами своих офисов. От этого у меня сводит живот, но когда делаю шаг назад от стола мэра, я только крепче сжимаю себя в объятиях Сэма.

Когда мы наконец занимаем место, оказываюсь прямо напротив отца, и все, что я читала о Фоксе, возвращается в памяти. Гнев разгорается в груди, и я использую фолиант меню как прикрытие, чтобы незаметно для отца заглянуть за верхний край.

Он постарел, но сохранил привлекательность своих молодых лет, благодаря чему выглядит солидно, как человек, занимающий свое место в полицейском управлении. Как человек, которому можно доверять, который поддерживает честность закона. Вместо теплоты, которая была в моем детстве, его ясные голубые глаза стали острыми, а рот нахмурился более естественно. Теперь я вижу лишь внушительного мужчину, призванного защищать этот город.