Его шальное счастье - Лана Ежова
Увидев, как легко нахожу одежду под определенный образ, он решил воспользоваться мной, как стилистом. Хороший глазомер и умение сочетать оттенки стали для меня роковыми.
Фиктивный жених разошелся и в самом деле обновил гардероб. Даже попросил подобрать ему трусы… И я посоветовала черные с зелеными скелетами, светящимися в темноте.
Антон от души поржал и купил их, но на этом наш шопинг завершился.
А вот и съемная квартира. Доползла!..
Я вставила ключ в замочную скважину – и дверь открылась. Соседская.
– Гулена вернулась, девочки!
Из-за плеча бабы Гали выглянули ее верные подруги.
– Надо поговорить, Дарья, – строго заявила Римма Владимировна.
– Тут такое произошло! – восторженно воскликнула Степановна.
Ой, кажется, мне хотят присесть на уши основательно.
И я взмолилась:
– А можно я выслушаю вас через полчаса? Пожалуйста, дайте мне время переодеться и хотя бы заварить чай.
Не дожидаясь ответа, шмыгнула в квартиру.
После ночевки у Романа она показалась неуютной и невероятно пустой. Холодной. Чужой. Похоже, все мои попытки создать уют провалились? Я еще та хозяюшка… А может, дело в том, что я изменилась? Всего одна ночь сломала во мне жажду одиночества. Я так хотела независимости от шумных родителей, тишины во время работы, что самозабвенно погрузилась в одиночество.
Хорошо быть самодостаточным человеком. В определенный период жизни. А потом что-то ломается внутри, и ты замечаешь истину: одиночество – не благо. Одиночество – душевный холод.
Философские мысли вмиг испарились, когда я заметила странность.
Лиловое покрывало на кровати лежало иначе. На первый взгляд, все в порядке, но я обычно застилаю так, чтобы цветочный принт на ткани смотрел листиками вверх.
Сейчас же узор будто «поник», опустив ветки.
Заметавшись по квартире в одних джинсах и бюстгальтере, я подмечала мелочь за мелочью.
Вот сдвинут коврик в коридоре… Не так стоит моя чашка на кухонном столе… Желтый торшер, которого у меня не было.
Торшер?!
Хм, неужели здесь была квартирная хозяйка? Мы как-то говорили, что возле кресла его не хватает и света люстры мало. Но ведь хозяйка в больнице? Выписалась? И сразу заглянула ко мне? Что ж, версия возможна. Женщина серьезно подходит к сдаче своей жилплощади.
Успокоившись, я вернулась к шкафу, чтобы покончить с одеждой.
Доставая домашнюю футболку, заметила очередную странность – сдвинутая в сторону одежда. И это было серьезнее, чем переставленная посуда.
И да, порядочная хозяйка не стала бы трогать мою кровать… Как я об этом забыла?
Машинально поправила стопку одежды – на пол упали обрывки кружев.
Мороз прошелся по спине.
Кто-то рылся в моем белье.
Не передать ощущения, когда понимаешь, что в ловушке. Что место, где раньше спокойно спала, считая его безопасным, оказывается вовсе не таким.
Ничего в квартире не пропало – мой графический планшет и компьютер на месте. Здесь были не воры с отмычкой, а кто-то с ключами.
Феликс. Даже гадать не надо!
Из странного оцепенения вырвал дверной звонок.
Вздрогнув, я молниеносно натянула футболку. Это не Феликс, тот, как выяснилось, чувствует себя здесь как дома.
Подкравшись к входной двери, посмотрела в глазок. Баба Галя.
– Даша, ты переоделась? Пойдем пить чай ко мне, – проскрипела соседка настойчиво. – Нам есть что рассказать.
И я открыла дверь.
Баба Галя решительно повела к своим подругам, не забыв закрыть квартиру, в которую мне страшно было возвращаться.
– Дашка, а сколько у тебя мужиков? – восхищенно спросила Степановна, стоило войти на кухню.
Я попятилась – баба Галя не пустила:
– Не тушуйся, детка, все серьезно.
Римма Владимировна сурово прикрикнула на подругу:
– Степановна! Прикуси язык или домой пойдешь смотреть свой сериал.
– Молчу-молчу, девочки…
Пожилая женщина сделала вид, что закрывает рот на замок, зато в глазах азартный блеск стал ярче.
Меня усадили за стол, наделили пирожками с клубникой и большой чашкой черного чая.
– Ешь и слушай, – велела Римма Владимировна.
Однако рассказывала моя соседка как очевидец событий.
Как ни проголодалась, а пирожок перестал быть аппетитным, когда баба Галя дошла до подслушанного заявления Феликса о том, что он мой жених.
– Еще один?! – я рассмеялась, хотя очень хотелось заплакать.
Степановна не сводила с меня блестящих глаз, но молчала. Баба Галя неодобрительно качала головой, но смотрела на свой чай.
И только третья пожилая женщина отрывисто велела:
– Не молчи, Даша, иначе мы не поймем, как лучше тебе помочь.
И я рассказала. Мне очень хотелось кому-то излить душу, уже это обещало облегчение. Я и о развале брака родителей рассказала, не утаив своих мыслей, что не верю в любовь молодой аспирантки к зрелому заведующему кафедрой.
И правда стало легче. Я даже смогла оценить еще теплые, пахнущие ванилью и ягодами пироги. И нет, я не волновалась, что мои откровения завтра будет знать весь дом.
Бабушки, хоть и выглядели классическими сплетницами у подъезда, порядочные. Баба Галя почти всю жизнь провела в деревне, работала на ферме, затем переехала к младшему сыну в город. Позже он иммигрировал в Германию, звал мать к себе, но та упорно отказывалась. У простоватой на первый взгляд Степановны, проработавшей до пенсии секретарем директора крупного завода, много внуков, но они слишком заняты своими жизнями и ее не навещают. Римма Владимировна работала врачом, пока позволяло здоровье, но даже сейчас ей часто звонили молодые коллеги – проконсультироваться. Так что бабушки своеобразные, но хорошие, с насыщенной в прошлом жизнью.
Да и кому они рассказывать станут, если ни с кем больше не дружат? Эпоха тотальных посиделок на лавочках почти закончилась.
– Да, влипла ты, Даша, – сделала вывод баба Галя. – Два навязанных жениха, которые тебе не нравятся. Третий – чужой, но успел укорениться в твоем сердце.
– Сегодня чужой жених, завтра уже твой, если постараться, – подмигнула Степановна. – Похоже, он не прочь сменить невесту.
От возмущения я чаем поперхнулась. Откашлявшись, твердо заявила:
– Я не влюблена в Романа. И никого менять он не собирается.
– Успокойся, Даша. – Римма Владимировна накрыла мою руку сухой твердой ладонью. – Не влюбилась – очень хорошо, значит, сможешь выбирать разумом.
– Кого выбирать? – вздохнула я и поделилась впечатлениями: – Феликс – аморальный тип, я его боюсь. Антон лишь играет в жениха, ему нужна невеста двоюродного брата, элитная девушка, как он сам сказал. Роман мне нравится, да, но отбивать его у другой я не буду, да и не умею.
– И не надо, – согласилась Римма Владимировна. – Добиваться должен мужчина.
– Женщина должна наслаждаться тем, как ее
