Фотографов с рук не кормить - Надежда Николаевна Мамаева
Я на один долгий миг замерла мышью. Гарнитура безмолвствовала. Из динамика слышалось только напряженное дыхание Ника.
Я увидела, как Инга, зайдя в кабинет, оставила дверь приоткрытой, повернулась к полкам, спиной ко мне, и точным движением достала папку.
— Вот она… — С этими словами Новогорская прихватила документы и вышла, даже не взглянув в темный угол, где я притаилась.
Первая моя мысль была, когда опасность миновала: вот ведь зараза эта Новогорская! Напугала меня так, что я едва не родила. И неважно, что до этого даже беременной побыть не успела.
Шумно выдохнула. И тут же ожила гарнитура.
— Ты как?
— Как индейка на день благодарения: и румяная, и вся в яблоках, и в духовке зад чуть не подгорел… — честно выдала я.
— Ты умница, — выдохнул Ник. В его голосе послышалась улыбка.
Словам вторил стук клавиш.
— Все, я в системе. А ты уходи, пока в коридоре чисто.
Я не стала дразнить судьбу и поспешила покинуть кабинет. И вот странно: в коридоре был точно такой же воздух. Но в отличие от апартаментов госпожи Новогорской им, казалось, не тесно дышать. Наоборот, вольготно и просторно.
Ник, как ни странно, и не подумал отключаться. А, стуча по клавиатуре, говорил о ерунде. Словно на расстоянии чувствовал мое напряжение и пытался отвлечь. И я, вот что удивительно, легко отвлекалась.
— Знаешь, после того, что только что между нами было, ты, как честный человек, должен составить мне компанию, — адреналин схлынул, и меня после нервного напряжения потянуло на шутки.
— Хм? — насторожился Ник. — Куда?
— Я мечтаю приобщиться к великому и вечному. — И, стараясь сохранить торжественный пафос в голосе, добавила: — И сходить в пельменарий.
— Может, планетарий? — уточнил Ник.
— Нет. Я куда хотела, туда и сказала.
— Голодная? — тут же понял рыжий.
— Очень, — созналась я.
— Хорошо. Будет тебе пельменарий. Приезжай. — И, сглотнув, Ник неожиданно добавил: — Я буду ждать.
Сказал, словно имел в виду не только этот вечер и не только пельмени. А я вдруг ощутила это, казалось бы, забытое за время жизни со Стасом чувство. Тепло оттого, что знаешь: там, где-то, горит свет. И тебя ждут, думают о тебе… И хочется скорее туда, к тому.
Бывший же меня обычно не ждал. Нет, конечно, если мы куда-то опаздывали, он топтался на пороге, выразительно глядя на часы и подгоняя сдержанным «быстрее». Но чтобы сварить ужин… Да хотя бы закинуть в воду те же пельмени. Говорил, что просто не умеет. Ничего. И я воспринимала это нормально. Потому что была сначала влюбленной дурочкой, а потом… потом привыкла.
А вот сейчас поняла: мне жутко повезло пережить предательство, увидеть измену собственными глазами. Не случись этого, я же могла сама, добровольно сделать себя несчастной на долгие годы, если не на всю жизнь, выйдя замуж за Стаса.
А сейчас… Несмотря на то, что живу на чердаке, езжу на разваливающейся на ходу машине и драю полы, я свободна и счастлива! Эта мысль и придала мне силы.
Я достала телефон и набрала номер.
— Мама, привет. Я хотела с тобой поговорить. О Стасе.
Пора рассказать родителям правду. Сколько бы вопросов это ни вызвало.
Ник
Данные перекачивались в облако. Процесс загрузки шел медленно, но верно. И этой ночью я уже смогу узнать, что за контракт заключила Инга. Вот только мысли мои были не о работе. А об Искре. О том, чем едва не закончился прошлый вечер. И о том, что надо купить резины, чтобы больше не случилось облома.
Да и ещё кое-что прихватить. Уже для наглого ворюги. То, что он заявится снова, как пить дать. На этот раз не ради поживы, а ради мести. Это было понятно по его взгляду, которым он смотрел на нас.
А это значит: стоило подготовиться. Потому, глянув на расписание пригородных электричек, я быстро собрался. За пару часов, по прикидкам, должен успеть обернуться.
Вот только зайдя, вернее, затолкавшись в вагон, вспомнил ощущения из прошлой, казалось бы, уже и не моей вовсе жизни. Студенческая бытность. Я наконец вырвался из закрытой школы. Это было время свободы, проб и ошибок. Разочарований, хотя я и не очаровывался. А еще — вот таких вот переполненных вагонов, когда свободных мест не просто нет, а совсем нет. А стоящая рядом бабулька, которая, кажется, идет в базовой комплектации с вагоном, осуждающе смотрит на сидящих подростков.
А меня еще леший дернул встать в тамбу ре. Здесь, по закону подлости, при приближении к городу с каждой станцией увеличивалось число тел и матюгов на кубический дециметр пространства. Причем настолько, что выдохнуть было страшно, поскольку останешься без воздуха нафиг. Весь кислород тут же втянут загребущие лёгкие соседей, так что ты останешься в вакууме.
На предпоследней станции какая-то мадам, не обремененная стеснением и облитая духами так, что выдержит не всякий батальон химзащиты в противогазах, ледоколом врезалась в плотные мужские спины, едва не вываливающиеся из дверей. И, что самое поразительное, вбила их, умудрившись влезть! При этом она голосила что есть мочи:
— Двиньтесь вперед, там еще ПОЛНО МЕСТА!
Я лишь усмехнулся: привык ездить на авто, да с климат- и круиз-контролем, и… докатался. Теперь вот в переполненных вагонах толкаюсь. Миллиардер, мать его!
Но вот странность, меня это само по себе ничуть не напрягало. Бесило другое: я не знал, кто хотел меня прикончить. После БДСМ-клуба, где выяснилось, что Романов продает разработки конкурентам, я думал, что это он.
Но… снимки Фила, которыми он так показно гордился, оказались фейком. Это-то и заставило меня копнуть глубже. И сегодня утром, когда Аня уехала, я прошерстил списки всех выпускников Принстона за последние десять лет.
Лорки среди них не оказалось. А вот диплом об окончании у Фила был. И им он гордится так же, как и «памятными фото». Опять же, знания у Лорки имелись, как и замашки «русского американца». И хоть попал он на свое место по протекции, но за полтора года откровенных ляпов у него не было. Правда, не было и серьезных проектов. Кроме последнего. В котором он, как тестировщик, пропустил дыру.
Я уперся рогом и все же нашел Лорку. Среди вольнослушателей Принстона. А это значило лишь одно: о своей квалификации он солгал. Прикрылся именем знаменитого университета, который отвечает за качество своей
