Будущий мой - Юлия Бонд
Олег
– Я думаю, что не стоит торопиться с принудительным лечением, Олег Николаевич. Конечно же, я буду наблюдать за вашим сыном. Но считаю, с госпитализацией в наркологический диспансер спешить не стоит. Это я вам как отец говорю, а не врач. Не ломайте жизнь мальчику, у него всё ещё впереди.
– Вы уверены, что без наркологов можно обойтись?
Я недоверчиво смотрю на семейного врача, пытаясь найти в его словах логику. Мне бы не хотелось упустить момент…
– Уверен. Не сомневайтесь. Это же первый случай, правда?
– Я не знаю. Чёрт. Этого случая вообще не должно было быть, понимаете?
– Понимаю, как отец, я вас прекрасно понимаю. Но и вы поймите, Олег. Поставьте себя на место Максима. Наркотики – это следствие проблем. Я бы посоветовал вам обратиться к психологу, а не рубить сгоряча. Кроме ненависти, вы ничего добьётесь, если изолируете сына от общества.
Соглашаюсь, понимая, что в славах врача есть истина. Мне не нужна ненависть, её и так слишком много в наших непростых с Максом отношениях.
Закончив говорить с врачом, смотрю на спящего сына. Макс лежит на кровати, подключённый к капельнице. И я злюсь на самого себя, потому что это допустил я. Из меня никудышней отец, раз сын нашёл успокоение в «колёсах», а не пришёл ко мне хотя бы за советом.
Выйдя из спальни сына, в коридоре сталкиваюсь с Машкой. Она кутается в мой халат, прижимая руки к груди. Её глаза устремлены в сторону спальни Максима.
– Как Макс? С ним всё будет хорошо? Да? – взволнованно спрашивает Маша.
Я беру девочку за руку, желая почувствовать тепло её тела, и притягиваю к себе.
– Иди ко мне, моя маленькая.
Машка зарывается лицом на моей груди и тихо всхлипывает.
– Я не хотела, Олег. Всё произошло, само собой.
– Чего ты не хотела, малыш?
Машка отзывается на мой голос и поднимает взгляд на меня. В её глазах читается испуг, переживание и что-то ещё.
– Говори. Я жду. Маша, – настойчиво прошу.
– Я разбила стакан об голову твоего сына. Прости, Олег…
Тянусь к рубашке, чтобы ослабить её ворот. Мне трудно дышать. Я просто заебался от этих проблем на каждом углу.
– Макс пытался меня изнасиловать, – протягивает дрожащим голосом Маша.
– Когда?
– Перед тем как ты увидел меня возле ворот в одной рубашке.
Блядь.
Я громко ругаюсь, вспоминая тот момент.
Когда я ворвался в дом, оставив Машку в машине, то застал Максима, сидящего на полу в моей спальне. Первым моим порывом было придушить собственного сына, но увидев обдолбанный взгляд Максима, я забыл обо всём. Схватил мелкого и потащил в ванную. Долго пытался привести его в чувства, но так ничего и не добился.
– Он сделал тебе больно?
Машка кусает губы, смотря на меня таким взглядом, что внутри стынет кровь.
– Физически? Сделал? – уточняю я.
– Нет, но хотел сделать. Олег, он трогал меня за…
Недоговорив, малышка глотает слёзы вместе с фразой. А мне больше и не нужно. Я достаточно услышал, чтобы моё сердце пропустило удар.
– Идём со мной. Тебе нужно успокоиться.
Взяв девочку за руку, веду за собой на кухню. Еле сдерживаюсь, ощущая в крови огромный прилив злости. В этот раз Макс слишком далеко зашёл и просто так не отделается, когда придёт в себя. Три шкуры сдеру за то, что посмел прикоснуться к моей девочке. То, что Макс запал на мою Машку – я понял сразу, когда впервые увидел их вместе ещё тогда на кухне. Девочка забралась к нему под кожу, как и мне.
Но, чёрт… Я не хочу соперничать с собственным сыном.
– Пей, Машуль, – протягиваю бокал, предлагая выпить немного виски.
– Я не хочу.
– Маша. Пей.
Малышка перестаёт сопротивляться и осушает половину бокала, а затем жадно глотает воздух ртом. Я ставлю на стол стакан с соком, и Машка залпом выпивает его.
– Олег, что с Максом? Ты так и не сказал мне. Почему он принял наркотики?
– Макс сейчас спит. Ему поставили капельницу, чтобы очистить организм от этой дряни. Не переживай за него, малыш. Он взрослый мальчик, справится.
– Я не сильно ранила его?
Девочка берёт меня за руку, а я интуитивно дёргаюсь. Она переживает за парня, когда тот её чуть не трахнул. Ни хера не понимаю!
– Не ранила. Совсем не ранила.
Обеими ладонями обхватываю лицо Маши, и подушечками больших пальцев глажу нежную кожу.
– Почему Макс принял наркотики? Он наркоман? – спрашивает Маша.
Резко встав на ноги, поворачиваясь к девочке спиной. И подхожу к окну, чтобы малышка не видела, какие эмоции обрушились на меня из-за её вопроса.
– Он не наркоман, – протягиваю я, больше для самого себя, чем для девочки.
Я догадываюсь, почему Макс принял наркотики, но не хочу признавать, что я никудышней отец и совсем потерял сына.
– Тогда почему?
Маша не прекращает свой допрос, и это начинает выводить меня из себя. Мне хочется наорать, чтобы она отстала от меня, но вместо этого сжимаю пальцы в кулак и вколачиваю в стену, пугая крошку.
– Девочка, иди спать. У меня закончились для тебя слова. Я устал…
Слышу, как Машка тихо поднимается со стула и выходит из кухни. Я не оборачиваюсь, пока не раздаётся звук отворяющейся двери на втором этаже.
Напугал?
Само собой, вот только на душе от этого легче не стало. Я перестал понимать собственного сына, а ещё я перестал понимать самого себя.
Запершись в кухне, набираюсь алкоголем до тех пор, пока из головы не
